Общественным строем в России является государственный капитализм, а не государственно олигархический капитализм. Рассмотрим, какой же на самом деле строй в России. Доля государства в экономике слегка больше 70%.

Общественным строем в России является государственный капитализм (или ласково «госкап»). А если точнее, то государственный капитализм с сильной социальной составляющей.

Капитализм — есть работодатель (частный собственник), есть наемный рабочий (пролетарий). Наемный рабочий производит товар, за свою работу получает зарплату, а работодатель присваивает себе прибавочную стоимость. Есть эксплуатация человека человеком.

Государственный капитализм — есть работодатель (государство с партаппаратом), есть наемный рабочий (пролетарий). Наемный рабочий производит товар, за свою работу получает зарплату, а работодатель присваивает себе прибавочную стоимость. Есть эксплуатация человека государством.

Социализм — каждый рабочий (пролетарий) является одновременно и работодателем и работником предприятия. Работники предприятия производят товар и прибыл предприятия равномерно делиться между работниками как совладельцами предприятия. Нет эксплуатации человека, каждый работает на себя и на свое предприятие, так как от него самого уже зависит работоспособность предприятия.

Все элементы социальной политики описывать не будем, их слишком много и для этого нужно целую серию статей писать. Сосредоточемся на самых важных и самых ярких.

Будем сравнивать с Соединёнными Штатами, которые типа «самая успешная экономика мира», и в которых ничего подобного нет.

1. Программа по расселению в нормальное жильё за государственный счёт всех живущих в бараках и строительных вагончиках. В США такого попросту быть не может. Там сотни тысяч (если не миллионы) живут в трейлерах, кемпингах, гетто и прочих бомжатниках, и всем плевать: не заработал на дом – живи в коробке. А в России тысячи семей за последние несколько лет уже получили квартиры от государства, как в старом добром СССР.

2. Помощь при стихийных бедствиях. Аналогично – государство за свой счёт возводит целые посёлки на месте сгоревших или затонувших, ремонтирует подлежащее восстановлению жильё и так далее. И это воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

В США если у тебя сгорел дом, а ты не застрахован – это твои проблемы, иди бомжевать. Вон, несколько лет назад ураган «Катрина» почти полностью разрушил легендарный и мистический Нью-Орлеан (почти 400 тысяч жителей). Какие-то жалкие крохи американское правительство выделило, но и они были разворованы. И до сих пор значительная часть города в руинах, многое из разрушенного никто толком и не начинал восстанавливать. Сейчас затопило Хьюстон, и мы посмотрим, как федеральное правительство будет помогать местным жителям (у меня сильные сомнения, что будет лучше, чем в Нью-Орлеане).

3. Малоизвестная большинству россиян деталь: по программе переселения соотечественников вновь вернувшиеся в Россию русские имеют право на безвозмездную помощь в покупке жилья. То есть, опять же, государство покупает им квартиры (а если они хотят дороже, чем на выделенную сумму – то тут уже пусть сами доплачивают).

Можете назвать аналоги в других «капиталистических» или «олигархических» странах? Можно продолжать, но это всё же не основная часть нашей статьи.

1. Доля государства в экономике России только за последние десять лет выросла в полтора раза. Доминирование в ней компаний, так или иначе контролируемых государством, еще больше размывает конкурентную среду.

2. Перед кризисом 1998 года доля государства в экономике России оценивалась примерно в 25%. В 2008 году уже в 40-45%. К 2013 году она, по признанию самого правительства, превысила 50%. Сегодня, по многим экспертным оценкам, она может превышать уже 60%.

3. При этом в экономике возникают все новые гибридные формы государственного капитализма.

4. К 2013 году, даже по данным Министерства экономического развития, доля госсектора увеличилась до 50%.

Для сравнения, некий среднемировой уровень оценивается примерно в 30%. Однако сама оценка доли госсектора в российской экономике осложняется тем, что государству принадлежат определенные доли в акционерном капитале и многих формально коммерческих компаний. Поэтому существуют и более радикальные оценки доли госсектора в экономике России. Например, Международный валютный фонд еще несколько лет назад оценивал ее в 71% ВВП.

А в 2014 году на волне паники на фондовых рынках, связанной с введением против России санкций, государство прикупило ещё основательный кусок стратегических активов с существенным дисконтом.

5. В официальной статистике того же Минфина России не учитываются финансовые операции ни Фонда развития ЖКХ, ни госкомпаний «Роснано» или «Автодор». Более того, «секретная» часть российского госбюджета уже в 2014 году составляла 14%, сейчас она стала значительно большей.

6. Еще в начале 2014 года в правительстве говорили о планах резко сократить долю госсектора в экономике всего за несколько лет.

В частности, первый вице-премьер Игорь Шувалов, выступая тогда на Гайдаровском форуме, заявил о необходимости «стремиться к тому, чтобы к 2018 году не более четверти экономики контролировалось государством». С тех пор этот срок приблизился уже на два года, но доля государства в экономике выросла еще больше.

7. В 2013 году правительство говорило, что к 2018 году доля госсектора с 50% снизится до 20%. Потом возникли небольшие «уточнения».

8. Недаром представители крупнейших бизнес-ассоциаций попросили защиты даже у президента Путина – чтобы он выступал своего рода третейским судьей в наиболее сложных и спорных случаях по захвату бизнеса, особенно – по разрешению бизнес-споров с привлечением административных органов. Уровень конкуренции в российской экономике снизился в силу разрастания госкомпаний, что негативно влияет на секторы малого и среднего бизнеса, вытесняя недружественные им структуры, например, в ходе госзакупок.

9. Проблема и в том, что сам госсектор не представляет «прозрачной» отчетности – хотя бы в той мере, на какой настаивают иностранные инвесторы.

Скажем, еще в 2014 году устами МВФ они сетовали на нехватку информации по госкомпаниям, что затрудняло оценку реальной долговой нагрузки российского государства в целом. Например, доля госсектора в российской экономике, по тогдашним оценкам МВФ, превышала 70% ВВП.

10. В свою очередь, слишком большая доля госсектора означает очень высокие налоги, что тоже подавляет предпринимательство.

Западные экономисты и эксперты, включая МВФ, считают, что в России госкапитализм. А вот доморощенные диванные патриоты, которые книжек не читают, думают, что нет.

Пару лет назад в российскую горнодобывающую отрасль вошла инвестором компания «Glencore», что вызвало у некоторых караул-патриотов нешуточный баттхёрт.

Историческая справка: швейцарская компания «Гленкор» была основана в 1974 году КГБ СССР (это уже не секрет, так что можно рассказывать) для непрямых закупок западного оборудования для советской промышленности в обход введённых против СССР санкций. После развала СССР компания продолжила успешно развиваться. И вот недавно вернулась на Родину.

Так, что доля государства в экономике слегка больше 70%.

В мелкобуржуазной стране преобладает, и не может не преобладать мелкобуржуазная стихия, большинство, и громадное большинство земледельцев – мелкие товарные производители. Поэтому В.И. Ленин делает вывод: “Рабочий класс, научившийся тому, как отстоять государственный порядок против мелкособственнической анархии, как нам наладить крупную общегосударственную организацию производства на государственно-капиталистических началах, будет иметь тогда все козыри в руках, и упрочение социализма будет обеспечено”. (В.И. Ленин, ПСС, т.36 с.295-296).

В качестве примера государственного капитализма Ленин приводит Германию и пишет: “…поставьте на место государства… буржуазного, империалистского, тоже государство, но иного социального типа, иного классового содержания, государство советское, т.е. пролетарское, и вы получите всю ту сумму условий, которая даёт социализм” (В.И. Ленин, ПСС, т.36 с.300).

С марксистской точки зрения базой для уничтожения частной собственности и непосредственного перехода к социализму является развитая крупная промышленность. Ленин считал, что “без высоко поставленной крупной промышленности не может быть и речи о социализме вообще, и тем менее может быть речь о нём по отношению к стране крестьянской (В.И. Ленин, ПСС, т.43 с.305-306).

Установление после Октябрьской революции государственного капитализма как этапа для перехода к социализму было для Ленина объективной реальностью начала 20-х г.г. XX века. “Поскольку мы ещё не в силах осуществить непосредственный переход от мелкого производства к социализму, постольку капитализм неизбежен в известной мере, как стихийный продукт мелкого производства и обмена, и постольку мы должны использовать капитализм (в особенности направляя его в русло государственного капитализма) как последующее звено между мелким производством и социализмом” (В.И. Ленин, ПСС, т.43 с.229).

“Государственный капитализм, как мы его установили у нас, является своеобразным государственным капитализмом… Наш государственный капитализм отличается от буквально понимаемого государственного капитализма тем, что мы имеем в руках пролетарского государства не только землю, но и важнейшие части промышленности” (В.И. Ленин, ПСС, т.45 с.289).

• Tags:

Государственный капитализм — соединение капиталистических монополий и аппарата буржуазного государства для извлечения высоких прибылей, сохранения власти и гнёта монополий. При диктатуре пролетариата государственный капитализм выступает как особая форма борьбы социализма c капитализмом и одновременно - сотрудничества с капиталистическими элементами в целях подготовки необходимых условий для их полной ликвидации и победы социализма.

На первых этапах своего развития буржуазия ещё не накопила в достаточной степени собственных капиталов для того, чтобы сооружать сравнительно крупные предприятия: рудники, металлургические, пороховые заводы. Поэтому государство вынуждено было взять на себя сооружение и эксплуатацию крупных предприятий, дорог, каналов или предоставлять для этой цели субсидии частным предпринимателям. Таким образом, в условиях недостаточного частнокапиталистического накопления государство выступает в качестве самого крупного капиталиста (например, в 17 в. во Франции при Кольбере, в России во времена Петра I и Екатерины II). В России рудники, железоделательные и медеплавильные заводы на Урале были построены главным образом за счёт средств государства. Пётр I создавал буржуазию по существу безвозмездной передачей государственных заводов в частные руки. Таково происхождение капиталистов Демидовых, Осокиных, Строгановых, Шуваловых, Яковлевых и др. Указом Анны Иоанновны в 1739 все государственные заводы были переданы в частные руки. При Екатерине II часть этих заводов, пришедших в упадок, была выкуплена казной, а другая - вновь возрождена за государственный счёт. Наряду с этим практиковались государственные субсидии частным лицам на постройку нужных государству заводов. Субсидии предоставлялись деньгами, земельными участками и государственными крепостными крестьянами. Формы эксплуатации оставались крепостническими.

Важнейшим источником накопления капитала явились завоевания и превращение в колонии стран Америки, Азии и Африки. Эти завоевания, начавшиеся в эпоху первоначального накопления капитала, продолжались вплоть до конца 19 в. История европейского капитализма - это история не только насилия над собственной беднотой, но и самого беспощадного уничтожения и ограбления народов других континентов. Образование колониальных империй осуществлялось непосредственно государством и его армией. Маркс писал: «Эти методы отчасти покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием, чтобы ускорить процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить его переходные стадии» . Таким образом, государство играло огромную роль в процессе становления капитализма.

В середине 19 в. в эпоху господства капитализма свободной конкуренции роль государства изменяется. Накопление и централизация капитала достигли таких размеров, что дальнейший рост промышленности происходил главным образом на частной основе. «Выполнение работ, требующих очень продолжительного рабочего периода и ведущихся в крупном масштабе, - писал Маркс, - целиком попадает в руки капиталистической промышленности лишь тогда, когда концентрация капитала уже очень значительна и когда, с другой стороны, развитие кредитной системы даёт капиталисту благоприятную возможность авансировать чужой капитал вместо своего собственного, а следовательно, и рисковать чужим капиталом» . Выражением крупного накопления и централизации частного капитала явилось образование во 2-й половине 19 в. акционерных обществ, которые уменьшили значение государственного капитала в промышленности. Однако и в это время сооружение целого ряда крупнейших предприятий, требующих особенно больших инвестиций, производилось за счёт государства или при помощи государственных субсидий (например, сооружение каналов, гаваней и железных дороги в США). Каналы и гавани, сооружённые непосредственно за счёт государства, были оставлены в государственной собственности. В 19 в. федеральное американское правительство израсходовало на эти цели около 1 млрд. долл. Железные дороги в США были построены при помощи государственных субсидий крупнейшим индивидуальным капиталистам в форме выделения в их распоряжение огромных земельных участков, превышавших потребности строительства. Всего на железные дороги была отведена площадь в 242 тыс. кв. миль, что больше территории, занимаемой в то время Германией и Францией. Помимо этого, железнодорожные магнаты получали дешёвые государственные кредиты и зачастую освобождение от налогов. В Германии, где развитие капитализма значительно отстало по сравнению с Великобританией, Францией и США, железные дороги были построены главным образом за государственный счёт и остались в государственной собственности. В 1875 в руках германских частных компаний находилось ещё 44% общей длины железных дорог. Однако правительство Бисмарка выкупило их, и к началу 20 в. в руках частного капитала находилось лишь 7% общей длины ширококолейных железных дорог. Выкуп во время экономического кризиса 1873 частных железных дорог представлял собой спасение за счёт государства обанкротившихся банков, спекулировавших железнодорожными акциями. В России почти вся сеть железных дорог была построена за государственный счёт и эксплуатировалась государством.

Такую же роль играет государство в сфере кредита. За организацией государственных банков скрывалось льготное кредитование крупных частнокапиталистических предприятий. Государственные банки создавались в Германии, Австрии и России, отстававших в капиталистическом развитии. Подталкивая капиталистическое развитие, государство одновременно охраняло национальную буржуазию от иностранной конкуренции, прежде всего от английской. Отсюда протекционизм, т. е. высокие таможенные тарифы, ставшие всеобщим явлением в последней четверти 19 в.

Расцвет свободы капиталистической торговли относится к 50-70-м гг. 19 в. Эти годы характеризуются отменой таможенных пошлин в Великобритании, которая нуждалась в привозном сырье и как наиболее развитая промышленная страна не боялась иностранной конкуренции. Вслед за ней на путь отмены или значительного снижения таможенных тарифов становятся Франция, Германия, Италия, Испания, Австрия и Россия. Мировой экономический кризис 1873, вызвавший обострение конкуренции на мировых рынках, положил конец выгодному Великобритании фритредерству. В США усиление протекционизма началось сразу же после Гражданской войны. В Германии в 1879 Бисмарк установил протекционистский тариф. Под защитой высоких таможенных пошлин оказались германская металлургия, текстильная, кожевенная, стекольная, химическая и другие отрасли промышленности. За Германией следуют Россия и Австрия, которые ввели протекционистские тарифы в 1881-82. Италия встала на путь протекционизма в 1887. США в 1890 ввели так называемый тариф Мак-Кинли, Франция оградилась высокими таможенными пошлинами в 1892. Под прикрытием протекционистских таможенных тарифов ускорилось развитие национальной промышленности в капиталистических странах Европы и Америки.

Характеризуя протекционизм, Маркс писал, что он является «…искусственным средством фабриковать фабрикантов…, насильственно ускорять переход от старого способа производства к современному» . Буржуазия стала прибегать к помощи государства во время экономических кризисов. Не говоря уже о спасении обанкротившихся капиталистов путём предоставления дешёвых государственных кредитов, субсидий или же скупки обанкротившихся предприятий по высоким ценам, как это делал Бисмарк в Германии, государство организует во время кризисов общественные работы. О таких работах для содействия торговле писал Смит. Во время хлопкового кризиса 1861-65 в Великобритании, вызванного Гражданской войной в США и повлёкшего за собой закрытие английских хлопчато-бумажных фабрик и большую безработицу, были организованы общественные работы: дренаж, проведение дорог, дробление камней, мощение улиц. Однако там, где общественные работы вызывали недостаток рабочей силы на частных предприятиях и поэтому способствовали повышению заработной платы, эти работы прекращались. Таким образом, освободившись от государственной регламентации торговли и ремёсел в эпоху феодализма, буржуазия требовала государственных субсидий и налоговых льгот для строительства крупных предприятий, выполняемых непосредственно государством. Чем меньше были размеры частного капиталистического накопления, тем больше были размеры государственной собственности на средства производства, транспорта и связи. Буржуазия пользовалась не только государственными субсидиями, но и дешёвым государственным кредитом. С помощью государства она создала колониальные империи и грабила народы Азии, Африки и Латинской Америки. По требованию буржуазии государство установило систему протекционизма. В интересах класса буржуазии в целом оно вынуждено было обеспечить минимальные условия для воспроизводства рабочей силы и пойти на рабочее законодательство и весьма ограниченное социальное страхование. Вместе с ростом государственных расходов возникают государственные монополии по производству и сбыту тех или иных потребительских товаров. Эти монополии преследуют чисто фискальные цели (государственные монополии на производство и сбыт спирто-водочных изделий, игральных карт и т. п.). Все эти экономические мероприятия в эпоху капитализма свободной конкуренции составляют содержание государственного капитализма. В. И. Ленин писал, что «…государственный капитализм есть налицо - в той или иной форме, в той или иной степени - всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще» . В условиях капитализма свободной конкуренции государственное вмешательство в экономическую жизнь сводится к минимуму и носит эпизодический характер.

1.1. Государственный капитализм — не социализм

Главное в государственном капитализме - это государственная собственность на крупные предприятия.

Сочетание государственной собственности на средства производства, которая в условиях развитого капитализма является высшей формой обобществления производства, с такими реформами, как рабочее законодательство и социальное страхование, дало основание некоторым буржуазным экономистам вроде К. Родбертуса-Ягецова и реформистам типа Ф. Лассаля трактовать государственный капитализм как государственный социализм. Современные реформисты дают такую же трактовку государственно-монополистическому капитализму . Однако до тех пор, пока государственная власть находится в руках буржуазии, государственная собственность представляет собой одну из форм капиталистической собственности. Ф. Энгельс подчёркивал, что «…ни переход в руки акционерных обществ, ни превращения в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил» . Энгельс самым решительным образом выступил против трактовки государственного капитализма как социализма. Касаясь этого вопроса, он писал: «Это чисто корыстная, манчестерски-буржуазная фальсификация называть «социализмом» всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию - покровительственные пошлины, гильдии, табачную монополию, огосударствление отдельных отраслей промышленности, Seehandlung, королевский фарфоровый завод. Мы должны подвергать это критике, а не принимать на веру» . Вместе с тем Энгельс всегда подчёркивал двойственную природу государственной капиталистической собственности. Государственная собственность при капитализме не разрешает конфликта между производительными силами и производственными отношениями, но «…она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения» . Он указывал, что передача промышленных и коммерческих функций в руки государства может в зависимости от обстоятельств иметь прогрессивный характер, означая шаг вперёд к коммунизму .

1.2. Различие между государственным капитализмом и государственно-монополистическим капитализмом

Государственный капитализм принципиально отличен от государственно-монополистического капитализма . Если первый возникает на ранних стадиях, то последний завершает развитие капитализма. Если в основе первого лежит недостаточность накопления капитала, то базой второго являются огромное накопление капитала, концентрация производства, господство монополий, превращение капитализма свободной конкуренции в монополистический капитализм. Главное в первом - государственная собственность, во втором - сращивание, переплетение, слияние частных монополий с государством. Функция государственного капитализма заключается в подталкивании капиталистического развития, функция государственно-монополистического капитализма - сохранение во что бы то ни стало перезрелого капитализма в условиях его общего кризиса .

Ленин трактовал монополистический и государственно-монополистический капитализм как переходную к более высокому общественному строю форму капитализма. Государственно-монополистический капитализм представляет собой полнейшую материальную подготовку для такого перехода. Самый переход обеспечивается завоеванием власти рабочим классом. Тогда господство монополий ликвидируется, а такие материальные рычаги воздействия на экономику, присущие государственно-монополистическому капитализму, как огосударствление, регулирование производства и распределение, учёт и контроль, становятся в условиях диктатуры пролетариата средствами перехода от капитализма к социализму. Эти положения лежат в основе ленинского учения о государственном капитализме как форме перехода от капитализма к социализму. «Ибо социализм, - писал Ленин, - есть не что иное, как ближайший шаг вперёд от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращённая на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» . Таким образом, государственный капитализм как переходная форма от капитализма к социализму имеет своим предшественником государственно-монополистический капитализм, а не тот государственный капитализм, который существовал на ранних стадиях капитализма и в условиях свободы конкуренции в 19 в.

2. Государственный капитализм в экономике переходного периода от капитализма к социализму

Государственный капитализм в экономике переходного периода от капитализма к социализму - один из общественно-экономических укладов, который допускается и регулируется пролетарским государством. Существует в форме концессии иностранного капитала, аренды государственных предприятий внутренним частным капиталом, смешанных акционерных обществ в сфере производства и обращения, торговли на комиссионных началах, кооперации. При характеристике государственного капитализма в переходный период главными являются анализ производственных отношений в ведущем, определяющем укладе экономики страны и правильная оценка классовой природы государства. Если во главе государства становится революционно-демократическое правительство, то государственный капитализм неминуемо является шагом вперёд к социализму, а в условиях диктатуры пролетариата он, по выражению В. И. Ленина, представляет собой ¾ социализма .

Государственный капитализм в переходный от капитализма к социализму период выражает определённые общественные отношения, в основе которых лежат сосуществование и борьба социалистических и капиталистических отношений, определяемых формами собственности на средства производства. В результате обобществления решающих средств производства уничтожается экономическое господство свергнутых эксплуататорских классов. Пролетарское государство овладевает главными и решающими командными высотами народного хозяйства и создаёт для себя прочную экономическую базу. Становление общественной собственности на средства производства обусловливает возникновение социалистической формы хозяйства, социалистического уклада.

В случае аграрного характера экономики страна, вступающая в полосу переходного периода от капитализма к социализму, испытывает определённые трудности в связи с наличием в качестве преобладающей формы хозяйства мелкотоварного производства, способствующего стихийному, массовому росту частнохозяйственного капитализма. В таких экономических условиях Ленин считал целесообразным использовать государственный капитализм для успешной борьбы социалистического уклада против частного капитализма. Государственный капитализм как форма хозяйства по сравнению с социализмом является низшей формой, но по сравнению с предшествующими ему формами хозяйства - частнохозяйственным капитализмом, мелкотоварным и патриархальным производством - это более высокая и прогрессивная форма хозяйства. Государственный капитализм связан с крупным производством, базируется на современной технике и его развитие легче направляется в необходимую для пролетарского государства сторону.

Роль, характер и природа государственного капитализма в экономике переходного периода коренным образом меняются. В этом случае границы и пределы государственного капитализма устанавливаются пролетарским государством, в руках которого сосредоточены решающие экономические рычаги для воздействия на государственный капитализм в интересах построения социализма. Такой государственный капитализм является совершенно необычным: «…это - капитализм… неожиданный, никем абсолютно не предвиденный…» . Во всех своих произведениях, статьях, заметках, пометках, в которых даётся оценка государственного капитализма после победы пролетарской революции, Ленин нигде и никогда не характеризует его как обычный капитализм. Своеобразие, необычность государственного капитализма в СССР состояли не только в том, что он не занимал господствующего положения, был подчинённым укладом, находился под непосредственным воздействием и контролем пролетарского государства, но также в том, что в государственных капиталистических предприятиях соединялись две противоположные формы собственности: социалистическая и капиталистическая. Пролетарское государство как собственник предприятия получало часть прибыли (деньгами и долей продукции), устанавливало объём и ассортимент производства, контролировало деятельность капиталиста в целях обеспечения им выполнения договорных обязательств. Капиталист, получивший от государства в аренду предприятие, вёл производство на собственные средства, применяя капиталистические методы организации производства. Ленин неоднократно требовал от работников, которые вели переговоры с иностранными капиталистами о концессиях, ни в малейшей степени не допускать «…ослабления того принципа, что мы являемся собственниками всех национализированных предприятий и складов… От своего права собственности мы никогда не можем отказаться» . Ленин разъяснял: «Арендатор не есть собственник… Аренда - договор на срок. И собственность и контроль за нами, за рабочим государством» . Капиталист работал как контрагент, как арендатор социалистических средств производства. Передача концессионерам-арендаторам государственного предприятия означала передачу им только управления предприятием. Собственностью концессионера-арендатора оставались только оборотный капитал, готовая продукция, денежные средства. Основные же фонды (здания, оборудование, сооружения и земля), не только переданные Советским государством капиталисту, но и завезённые либо вновь построенные последним, не составляли его собственности в том смысле, что концессионер-арендатор не имел права продать, заложить или передать их другому лицу, а финансовые органы не могли взыскивать долги с концессионера-арендатора за счёт основных производственных фондов. В случае же расторжения концессионного или арендного договора при его нарушении все основные и оборотные производственные фонды оставались за Советским государством, и арендаторы не вправе были на них претендовать. Отношения между капиталистами и рабочими были отношениями наёмного труда и капитала, рабочая сила являлась товаром, сохранялась противоположность классовых интересов, происходила классовая борьба, но её форма, условия коренным образом изменились в пользу рабочего класса, т. к. права рабочих строго охранялись советским трудовым законодательством.

Как уклад экономики переходного периода государственный капитализм при определённых условиях может сыграть огромную роль в решении основной социально-экономической задачи переходного периода - в социалистическом обобществлении производства. Социалистическое обобществление производства, осуществляемое посредством использования государственного капитализма, предполагает сохранение на определённый срок капиталистической собственности и постепенное, последовательное преобразование её в социалистическую собственность. Ещё накануне Великой Октябрьской социалистической революции Ленин сформулировал позиции пролетариата по отношению к капиталистам после завоевания государственной власти: «…отдельных капиталистов и даже большинство капиталистов пролетариат не только не намерен «раздевать»…, не только не намерен лишать «всего», а, напротив, намерен приставить к полезному и почетному делу - под контролем самих рабочих» . Ленин учил, что не всегда и не при всяких обстоятельствах уместна «красногвардейская» атака на капитал: «Мы побеждали методами подавления, мы сумеем побеждать и методами управления. Методы борьбы против врага надо уметь изменять, когда изменяются обстоятельства» .

Марксистско-ленинское положение о необходимости ликвидации капиталистической собственности на средства производства и замены её общенародной собственностью составляет общую закономерность для всех стран, строящих социализм. Но формы, методы и темпы осуществления такой ликвидации могут быть различными. Как указывал К. Маркс, при определённых условиях рабочему классу, завоевавшему политическую власть, в интересах мирной победы социализма целесообразнее и дешевле было бы откупиться от буржуазии и парализовать её упорное сопротивление социалистическим преобразованиям. Ленин, отстаивая и развивая это положение Маркса, пришёл к выводу, что в интересах облегчения перехода к социализму, недопущения расстройства всего общественного производства целесообразно «…хорошо заплатить капиталистам, выкупить их, ежели… обстоятельства сложатся так, что заставят капиталистов мирно подчиниться и культурно, организованно перейти к социализму на условии выкупа» . Перевод частного капитализма на рельсы государственного капитализма позволяет использовать в народном хозяйстве культурнейших, талантливейших, организаторски наиболее способных капиталистов, готовых идти на службу Советской власти и добропорядочно помогать налаживанию крупного и крупнейшего производства . Рабочий класс к моменту победы социалистической революции не располагает необходимыми кадрами для управления всеми сторонами сложного механизма общественного производства и распределения материальных благ. Поэтому он заинтересован в использовании культурных и технических знаний буржуазии и её интеллигенции, чтобы поставить их на службу социалистическому строительству. Вот почему сразу после Октябрьской революции Советское правительство поддерживало стремление отдельных групп капиталистов сотрудничать с ним в организации производства. Такое сотрудничество с капиталистами, по оценке Ленина, создавало благоприятные условия для того, чтобы рабочий класс на практике обучался умению налаживать крупное производство у капиталистов-организаторов, у инженеров-руководителей, у техников-специалистов.

Государственный капитализм оказался целесообразной формой не только для обобществления внутреннего частного капитала, для экономического сотрудничества пролетарского государства с теми капиталистическими элементами, которые не сопротивлялись мирным условиям социалистического преобразования, но и для привлечения иностранного капитала в концессии, смешанные акционерные общества в сфере производства и обращения и в другие формы соединения в одном предприятии западно-европейского капитала и средств пролетарского государства. Это была форма известного сотрудничества и борьбы первого и единственного в мире пролетарского государства с мировым капитализмом. Отношения с иностранными капиталистами осуществлялись на основе признания суверенитета Советского государства, национализации земли, промышленности, транспорта, монополии внешней торговли, юрисдикции советских судов, советских законов о труде и социальном обеспечении, советской тарифной, таможенной политики. На иностранных капиталистов распространялся непосредственный контроль пролетарского государства.

Социально-экономическая природа государственного капитализма в экономике переходного периода не изменяется в зависимости от страны, но неодинаковые экономические условия внутри страны, различное соотношение классовых сил на мировой арене, при котором происходит переход к социализму, порождают разные формы, в которых он выступает.

Помимо СССР, государственный капитализм существовал в других странах социалистической системы. Возникновение его там было вызвано, как и в СССР, многоукладностью экономики, необходимостью преодоления мелкобуржуазной стихии и частного капитала. Вместе с тем особенности народно-демократических революций обусловили существенные различия в проявлении государственного капитализма в этих странах. Всесторонняя помощь Советского Союза позволила им приступить к восстановлению народного хозяйства без привлечения иностранного капитала, поэтому, в отличие от Советского государства, все формы государственного капитализма возникали на основе соглашения с национальным частным капиталом. Основной формой государственного капитализма в ГДР, КНР и ДРВ выступили смешанные государственно-частные предприятия. Они возникали двумя путями: либо государство вкладывало в частнокапиталистические предприятия средства и становилось таким путём их совладельцем, либо оно конфисковало часть акционерного капитала, принадлежавшую проимпериалистической компрадорско-бюрократической буржуазии, не затрагивая при этом капитал национальной буржуазии.

Смешанные государственно-частные предприятия - высшая форма государственного капитализма. Они являются совместной собственностью капиталистов и государства и образуют особый, собственно государственно-капиталистический сектор народного хозяйства. Участие в смешанном предприятии даёт государству возможность прямо и непосредственно вмешиваться в сферу капиталистического производства, овладеть им и не просто подчинить своему контролю, но в корне преобразовать его и тем самым уничтожить окончательно капиталистические производственные отношения в стране, обеспечить победу социализма.

Несмотря на принципиальное тождество, смешанным государственно-частным предприятиям в разных странах присущи свои национальные особенности. В ГДР, например, они приняли форму коммандитных обществ, где один владелец ведёт все дела предприятия и несёт полную ответственность за него, а другие - лишь вносят пай и не имеют прямого отношения к управлению предприятием. Государство, хотя и участвует своим капиталом в коммандитном предприятии, но не принимает непосредственного участия в его текущей оперативной деятельности. Однако вся деятельность и направление работы предприятия находятся под контролем и наблюдением государства. Прибыль в коммандитных обществах распределяется между участниками соответственно внесённому капиталу и не ограничивается определённым процентом.

Смешанные государственно-частные предприятия в странах социалистической системы отличаются от смешанных обществ, которые имели место в СССР. Смешанные государственно-частные предприятия там возникли как этап в процессе постепенного преобразования капиталистической экономики, в то время как смешанные общества в СССР представляли собой акционерные предприятия, имевшие целью привлечение иностранных капиталов для заготовки экспортных товаров внутри страны, сбыта их за границей и для ввоза в страну предметов, необходимых для восстановления народного хозяйства и внутреннего товарообмена. Такие предприятия не отличались существенно от концессий, создание которых в экспортно-импортных операциях и отраслях промышленности, работающих на экспорт, например в лесной промышленности, было затруднено из-за монополии внешней торговли, из-за боязни иностранных соискателей не получить достаточной прибыли и т. д.

Образованию смешанных государственно-частных предприятий предшествовало большое распространение менее развитых, т. н. низших, форм государственного капитализма. К ним относятся такие капиталистические предприятия, которые ещё остаются в рамках капиталистического сектора, но их производственная или коммерческая деятельность находится под прямым экономическим контролем и регулированием государства (путём системы государственных заказов на переработку сырья и изготовление готовой продукции, централизованных закупок и гарантированного сбыта на договорных началах продукции частных предприятий и т. п.).

В большинстве европейских стран социалистической системы формы государственного капитализма возникли в первый период развития народно-демократических революций (до 1949), когда в их экономике проводились в основном демократические преобразования. Это были преимущественно формы контроля и регулирования деятельности частных предпринимателей. Имели место также государственно-частные предприятия (например, в Румынии), государственно-частные внешнеторговые объединения (в Болгарии), аренда государственных предприятий частными предпринимателями (в Румынии и Польше). Однако во всех европейских социалистических странах уже на первом этапе революции буржуазия оказывала сильное сопротивление социальным преобразованиям. В дальнейшем, на социалистическом этапе революции, она встала на путь активного саботажа и прямой борьбы с новым строем. Это ускорило окончательную национализацию всей промышленности и ограничило возможность дальнейшего использования государственного капитализма.

Теория государственного капитализма сегодня является достаточно популярной в западной и российской левацкой среде. Её суть в том, что общественно-политический строй, существовавший в СССР, якобы являлся государственным капитализмом. В России в основном она распространена среди реформистов (социал-демократов), анархистов, так называемых «левых коммунистов» и, конечно, среди сторонников Тони Клиффа. Критика этой теории - в настоящей статье.

Среди западной «левой» интеллигенции в период становления советской власти были распространены дискуссии о том, что же это все-таки за общественный строй? Кто-то говорил, что это «азиатский способ производства», кто-то полагал, что это самый обыкновенный капитализм, иногда даже «сверхкапитализм», а кто-то указывал, что это возрождение феодализма, вспоминая слова Бакунина о том, что с сохранением государства невозможно сохранить «свободу и справедливость».

Важно, что многие такие критики в годы войны поддержали свое правительство, что и стало причиной распада II Интернационала. Пока новое пролетарское государство было в стадии становления, все эти «социалисты» только и говорили о жестокости, о «возрождении варварства» и проч. В.И. Ленин в статье «Как буржуазия использует ренегатов» указывал, что буржуазные СМИ регулярно оповещали население о походах Каутского на советскую власть.

Реформисты, которые в годы затишья могли формально выступать за революцию, в период реальных волнений тут же становились сторонниками правительства. Наиболее характерный пример – перерождение «легальных марксистов», которые отказались от идей Маркса и стали распространять религиозную философию, а в политике придерживались правых (иногда и ультраправых) взглядов.

Дело в том, что любые реформисты являются по сути политическими провокаторами в рабочей среде, их цель – служить буржуазии верой и правдой; они выполняют точно такую же работу, что и социальные институты, защищающие нынешний строй.

И естественно, форм у оппортунизма очень много. Главная задача: доказать рабочему движению, что Советская Россия не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата. Нужно доказать, что на самом деле там общество всеобщей ненависти, где убивают за чтение стихов, продают в магазинах человеческое мясо и практикуют многоженство (белоэмигранты в период гражданской войны нередко об этом «свидетельствовали»).

Дискуссии о природе СССР не прекращаются и до сих пор. Классовые враги, используя СМИ, говорят о том, что социализм сам по себе ужасен, а капитализм – нечто естественное, богом данное, выступать против рыночной экономики – это как выступать против эволюции.

Но такие явные буржуазные лакеи не представляют особого интереса, поскольку их аргументы в основном просто апеллируют к эмоциям. Да и все-таки бить социализм любыми методами соответствует их материальным интересам.

Другой разговор – дискуссия о природе СССР в социалистической среде. Довольно часто такие дискуссии свидетельствуют о том, что лица, относящие себя к марксистам, плохо знакомы с марксизмом; они просто игнорируют теорию переходного периода и в целом политэкономию, то есть основные признаки формаций и их взаимосвязь в период социальной революции, которая как раз произошла в 1917 году в России.

В данном случае хотелось бы рассмотреть теорию государственного капитализма, которая является достаточно популярной в западной левацкой среде. Ее суть заключается в том, что в СССР был установлен государственный капитализм. В России в основном она распространена среди реформистов (социал-демократов), анархистов, так называемых левых коммунистов и, конечно, среди сторонников Тони Клиффа.

Критики СССР редко рассматривают вопрос с марксистских позиций, то есть не говорят о том, в чем суть государственного капитализма и даже самого капитализма. Есть некоторые формальные признаки, при помощи которых в принципе можно доказать, что в СССР был любой общественный строй. Используются уловки, в частности редуцирование и сверхобобщение.

Главное доказательство в таком «анализе» - аналогии. То есть если критики находят некие общие черты СССР и капиталистических стран – значит это государственный капитализм. Хотя на самом деле некоторые мудрецы находили и такие признаки, которые позволяли сделать вывод: в СССР даже не государственный, а чистый капитализм. Члены партии – буржуазия. Как вариант, это новый вид буржуазии, куда более совершенный. Мол, это вообще будущее, актуальное для всех стран. Антиутопия «1984» - иллюстрация.

Не нужно думать, что это всего лишь фантазия конкретного писателя. На самом деле во времена холодной войны население западных стран запугивали именно в таком духе. Так что в период противостояния подобные аргументы не считались ложными, наоборот, их рассматривали всерьез, эти доводы обсуждались в среде советологов, а буржуазные фонды давали слово противникам СССР, которые разделяли «социалистические» взгляды. Именно тогда появлялись лженаучные концепции вроде теории тоталитаризма .

Мнение людей, сторонников научных взглядов, оставалось неизвестным. Потому что в лучшем случае такое печатали в малотиражных изданиях, и ясно, что буржуазные СМИ особо об этом никого не оповещали. Задача была проста: сохранить капиталистический строй.

А противники СССР среди «левых» выполняли свою задачу. Они, утверждая, что социальная революция неминуемо приведет к «ужасу», «террору» и «тоталитаризму» в конечном итоге занялись ревизией марксизма и получили от буржуазии карт-бланш в СМИ и даже в образовании.

Нельзя в то же время идеализировать СССР. Конечно, проблемы были, но для их разбора нужен научный подход. А в данном случае все-таки речь идет о людях, работающих в интересах буржуазии, которые кровно заинтересованы в сохранении данного способа производства. Навряд ли в таком случае возможно объективное рассмотрение проблемы. Тем более что сегодня есть факты, свидетельствующие о том, что в плане работы с источниками советологи, увы, часто использовали откровенные фальшивки, в том числе россказни Солженицына считались прямо-таки авторитетным источником. Поэтому для многих было не так важно понять, какова реальная природа СССР, а задача была конкретная – борьба с советским режимом.

Что такое государственный капитализм?

Суть государственного капитализма заключается в том, что основные игроки рынка, то есть монополии, сращиваются с государственным аппаратом для того, чтобы извлекать еще большую прибыль. Естественно, в какой-то мере элементы государственного капитализма есть всегда, другое дело – насколько это выражено.

В современных странах, наиболее развитых, элементы государственного капитализма налицо. Используя международные финансовые организации, именно государства, основные члены ЕС, США, Япония и некоторые другие, уничтожают целые отрасли в «отсталых» странах, дабы расширить свое влияние.

При государственном капитализме сохраняется классовое разделение, частная собственность на средства производства. Более того, государственный капитализм куда более «стабилен», чем капитализм в ситуации, когда «рынок все решает». Часто государственный капитализм может свидетельствовать о временной стабилизации режима, зачастую за счет угнетения неразвитых стран, тем самым отчасти сглаживая противоречия в собственной стране.

Левацкие интеллектуалы полагают, что это принципиально меняет рассмотрение капиталистической системы, что теперь уже многие положения политэкономии, характерные для XIX века, просто неактуальны. Хотя на деле можно наблюдать те же самые захваты рынков, перенос производства и неравный обмен.

В такой ситуации левакам жить комфортно, и они просто не замечают того, за счет чего возможна такая жизнь. Их «левые» взгляды все дальше от марксизма, они теперь просто выступают как защитники разного рода «идентичностей», то есть малых групп, которые выступают, например, за права полных людей, геев, представителей малочисленных субкультур и т. д. Угнетение развивающихся стран соответствует их материальным интересам, хотя никто среди «левых» прямо это и не озвучивает. Призывать к революции в странах золотого миллиарда так же разумно, как призывать к революции буржуев, напоминая им о том, что эксплуатация не соответствует нормам морали.

Самое главное, что при государственном капитализме непременно должен сохраняться капиталистический характер производства, то есть оно должно быть направлено на извлечение максимальной прибыли, все основные противоречия способа производства будут сохранены, порождая кризисы и военные катастрофы.

Во времена Маркса и Энгельса находились люди, которые видели в государственном капитализме некий идеал. Классики отвечали на это таким образом:

«Это чисто корыстная, манчестерски-буржуазная фальсификация называть «социализмом» всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию - покровительственные пошлины, гильдии, табачную монополию, огосударствление отдельных отраслей промышленности, Seehandlung, королевский фарфоровый завод. Мы должны подвергать это критике, а не принимать на веру» (К. Маркс, Ф. Энгельс, Собр. соч., изд. 2, т. 35, с. 140.).

Навряд ли можно сказать, что улучшения социальной жизни – плохо, однако эти незначительные улучшения не отменяют капиталистическое общество. Объективно подобные реформы и укрепление государственного капитализма могут быть связаны с задачей стабилизировать капитализм. Это могут быть временные меры, как, например, в период, пока было актуально противостояние запада и СССР, в ту пору действительно многие государства можно было считать «социальными», но подчеркнуто с сохранением капитализма как безальтернативного способа производства.

Возьмем словарное определение государственного капитализма:

«В современных капиталистических странах-система регулирования народного хозяйства со стороны государственной власти, возглавляемой представителями крупного финансового капитала. Это регулирование хозяйственной жизни со стороны государства особенно усилилось во время империалистической войны, когда государственной властью были взяты под контроль потребление, цены, сбыт, а отчасти и само производство. По такому пути пошла сначала Германия, а за ней и другие страны».

«Государственный капитализм - хозяйство, ведущееся государством либо совместно с частным капиталом, либо для него, но на принципах капиталистического предпринимательства». (Популярный политический словарь. 1923)

И к этому можно добавить, что чем успешнее страна воевала за колонии, тем эффективнее могла стабилизировать ситуацию у себя. Хотя такая задача не всегда и стояла. Где было возможно, там просто подавляли восстания, а вот где надо было действовать помягче, то уж приходилось тратить ресурсы на социальную сферу. И этот компромисс, как можно понять, слишком далеко все же не зайдет и является временной мерой.

Итого мы имеем: при государственном капитализме классовое общество, где господствует буржуазия, действуют рыночные законы (есть биржа и др. финансовые учреждения) и есть частная собственность на средства производства. В действительности многие «левые» считают, что все это было в СССР, и далее стоит рассмотреть доказательства.

«Левые» критики СССР

Сразу же надо отметить, что многие люди используют примитивные параллели вроде того, что раз при капитализме есть нечто, которое есть в СССР (например, зарплата), то это означает только то, что в СССР капитализм. Замечая некоторые сходства, они игнорируют принципиальные различия в способе производства, то есть игнорируют социальную основу конкретной формации. Таким методом действительно можно «доказать», что в СССР был феодализм или даже рабовладельческое общество, что свидетельствует только о том, что человек не готов исследовать проблему и, в общем-то, просто таким образом демонстрирует личную неприязнь к СССР.

Этим, естественно, все не ограничивается. Дискуссии о природе Советской России (СССР) начались сразу же после революции. Некоторые индивиды, о которых Ленин писал в книге «Детская болезнь левизны в коммунизме», довольно быстро заговорили о «диктатуре партии над пролетариатом». Они, естественно, обвиняли СССР в том, что коммунизм не установился в одночасье; в том, что советское руководство не реализует сомнительные идеи вроде ликвидации тюрем, армии.

Одним из первых, кто привел параллели между капитализмом и рабочим государством, был Антон Паннекук. Он заявил, что в действительности СССР не является рабочим государством постольку, поскольку управляет всем не рабочий класс, а партия. Такая ребяческая позиция вызвана тем простым фактом, что Паннекук игнорирует тот момент, что все-таки управляет государством класс, а не политическая партия, которая выражает интересы того или иного класса. В интересах какого класса выступала партия большевиков? Если верить сторонникам госкапа, то большевики, уничтожая рыночные отношения, частную собственность на средства производства, включая нерыночные механизмы и организовывая советское хозяйство, на самом деле выступали в интересах капитализма, уничтожая попутно его социальные основы.

Такие противоречия не кажутся странными лицам вроде Паннекука, потому что в их идеальной картине обществом должны управлять вообще все, иметь равные права и возможности. И если есть группа компетентных работников, которые действительно могут управлять, то это означает только то, что эти лица являются эксплуататорским классом. Такая вот логика у «левых коммунистов».

В идеале рабочий класс должен сразу взять власть и все устроить так, как пожелает. Что из этого выйдет, сложно представить. По всей видимости, за основу леваки берут некие децентрализованные общины анархистов или нечто вроде этого. При этом игнорируется враждебное окружение, которое, очевидно, навряд ли обрадуется таким переменам; а также прогресс производства, который невозможен в подобных условиях, так как если создавать децентрализованную модель по всем «нормам» утопистов, то это будет возврат к натуральному хозяйству и первобытному обмену.

Практика подобных движений – экономизм и хвостизм. Ультралевые фразеры выступали против СССР, участвовали в любых рабочих протестах и не выдвигали никаких особых требований. Результаты их деятельности налицо. А смысл их существования вообще не ясен, потому что они считают, что рабочий класс должен сам себя освободить, не нужно приносить научный социализм в пролетарскую среду, поскольку он там якобы «в силу естественных причин» и так присутствуют. Есть «естественная личность», которая в силу опять же естественных причин сама все осознает и сама же организует так, как нужно, и сделает это правильно.

Для чего в таком случае нужен марксизм? Да ни для чего. Тем более что теперь в качестве страшилки эти люди будут использовать мифы о революции и сталинских репрессиях; что если партия будет руководить революционным процессом, то опять все механически повторится. Поэтому партия, как выразитель классовых интересов, где состоят наиболее компетентные и авторитетные люди, после революции вообще не нужна. Это так называемая махаевщина, только почему-то все эти лица продолжают себя ассоциировать с марксизмом, а не с анархизмом.

Несмотря на то, что такие люди чаще всего заявляют, что именно они «истинные марксисты», на деле все обстоит не так. Маркс по поводу теории и глупой практики левых фразеров:

«с 1852 г. я не связан ни с каким объединением и что я глубоко убежден в том, что мои теоретические работы приносят больше пользы рабочему классу, чем участие в объединениях, время для которых на континенте миновало. После этого в лондонской газете «Neue Zeit» г-на Шерцера не раз помещались резкие нападки на меня за эту «бездеятельность»; хотя мое имя и не упоминалось, но было совершенно ясно, о ком идет речь. Когда Леви приехал (в первый раз) из Дюссельдорфа - он и тебя тогда часто посещал, - он вздумал даже соблазнять меня обещанием поднять восстание фабричных рабочих в Изерлоне, Золингене и т. д. Я резко высказался против такого бесполезного и опасного безумства» (МАРКС - ФРЕЙЛИГРАТУ, 29 ФЕВРАЛЯ 1860 г.)

Без развития теории о марксизме говорить не стоит. Авантюры ультралевых никогда еще не приводили к сколько-нибудь положительным результатам, о которых можно говорить как о примере удачной борьбы с капитализмом. Наоборот, левые «отрицатели» государства и прочие болтуны, которые нападали на СССР, часто считались популярными интеллигентами в капиталистических странах.

Есть еще «марксисты-ленинцы», которые утверждают, что Ленин сам признавал, что в СССР государственный капитализм (начальный период НЭПа), а поэтому в СССР только и был капитализм. В качестве подтверждения чаще всего используется высказывание Ленина - «Мы отступили к государственному капитализму» .

Однако данное высказывание используется не полностью. А вот тут и смысл несколько другой:

«Мы отступили к государственному капитализму. Но мы отступили в меру. Мы отступаем теперь к государственному регулированию торговли. Но мы отступаем в меру. Есть уже признаки, что виднеется конец этого отступления, виднеется не в слишком отдалённом будущем возможность приостановить это отступлении».

Как видно, это просто фальсификация, рассчитанная на людей, которые не будут проверять. И Ленин прямо утверждает, что отступление навряд ли будет долгим, оно необходимо в период восстановления после гражданской войны.

Основные государственные деятели того периода также подтверждали, что государственный капитализм имеет место. Однако надо помнить, что в период НЭПа была буржуазия, были иностранные концессии, совместные предприятия и кооперативы. В общем, был частный капитал. Подобные элементы действительно играли существенную роль в экономике страны, и для партии НЭП – вынужденное решение, поскольку международной революции не было, а страна отсталая. Не говоря уже о враждебном окружении (интервенции), гражданской войне и о том факте, что противников советской власти было еще очень много.

Попытка стабилизировать экономику таким образом в конечном итоге ни к чему не привела. Стране нужна была индустриализация, а НЭП, особенно в последние годы, лишь усиливал влияние буржуазии и кулаков, которые спекулировали на хлебных ценах, пытаясь подчинить государство, то есть заставить государство выступать в их интересах, а не в интересах рабочего класса.

В результате пришлось силой изымать продукт, ликвидировать кулаков и буржуазию как класс, уничтожать все формы частного капитала. И этот момент, как будто «незначительный», обходят стороной. Связано это с тем, что СССР рассматривается примитивно, нет разделения на исторические отрезки. А ведь есть большая разница между тем же НЭПом и периодом раскулачивания, коллективизации и индустриализации. Ссылки на Ленина в начальный период НЭПа в данном случае навряд ли представляют хоть какую-то актуальность. После ликвидации НЭПа просто не оставалось капиталистических хозяйственных форм.

Так что лица, утверждающие, что в период НЭПа был государственный капитализм, отчасти правы, хотя там был и не только государственный капитализм, но уже и принципиально антикапиталистические элементы, поскольку вместе с капиталистическим хозяйством было и советское. То же можно сказать и о перестройке, когда советское хозяйство ликвидировалось. Но разве можно говорить о государственном капитализме в остальное время существования СССР? Критики игнорируют период полной национализации промышленности и отказа от совместных предприятий, то есть как раз элементов государственного капитализма.

Не менее интересны аргументы вроде того, что социализм – новая общественная формация, где отсутствует государство. А раз в СССР есть государство, то значит и нет нового общества. Критики, таким образом, приходят к выводу, что в СССР был капитализм. Это связано с тем, что они, во-первых, не знают, что такое капитализм, во-вторых, не изучили марксистскую теорию о переходном периоде.

Переходный период

Классики научного коммунизма никогда не утверждали, что с установлением диктатуры пролетариата в тот же миг наступит социализм. В первую очередь нужно разрушить основы капиталистического способа производства:

«дело идет не об изменении частной собственности, а об ее уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.т. 7, С. 261.)

Понимают ли краснобаи, что значит основание нового общества? Да, речь идет о переходном периоде от капитализма к коммунизму. Теорий на этот счет достаточно много. Кто-то называет это переходным периодом, кто-то рабочим государством, кто-то социализмом. Но путь ясный: в первую очередь отмена частной собственности на средства производства, прогрессивные преобразования, обеспечение материальных и культурных потребностей общества. В условиях войны с мировой капиталистической системой и нехватки ресурсов приходится идти на компромиссы, в частности с мелкой буржуазией в лице крестьянства. В определенном смысле капиталистические элементы сохранялись, однако они соответствовали интересам господствующего класса – пролетариата.

Маркс о таком периоде писал:

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата».

Как можно заметить, Маркс использует слово государство, он ни в коем случае не выступает за мгновенную отмену вообще всякого государства сразу после социальной революции. Именно рабочее государство, или переходный период, в данном случае – марксистское определение.

Сам процесс зависит от множества факторов. Но естественно, что ситуация, которая сложилась в мире в период пролетарской революции 1917 года, явно дала понять, что революцию нужно защищать любыми способами, а со временем стало ясно, что мировая революция не свершится, нужно действовать самостоятельно, то есть строить общество нового типа в одной, отдельной взятой стране. Только мечтатели могут в такой ситуации надеяться на мгновенное установление коммунизма, отмену государства и проч.

Речь идет о классовой диктатуре, когда государство выступает в интересах рабочего класса, способствуя ликвидации частнособственнических отношений. Лица, говорящие о «диктатуре партии» или, например, «диктатуре вождей», просто не понимают, что такое класс. Определение:

«Это большая группа людей, отличающаяся от других групп по своему – господствующему – месту в исторически определенной системе общественного производства, тем самым по отношению к средствам производства, по своей – организующей – роли в общественной организации труда, а следовательно, по способу получения и размерам той – непомерной – доли общественного богатства, которой она располагает».

И тут ключевой момент. В интересах работало советское правительство? Отменяя рыночные механизмы, ликвидируя социальные основы капиталистического способа производства, экспроприируя экспроприаторов, можно все-таки считать, что это государство не выступало в интересах буржуазии. Следовательно, поскольку сохранялся класс – государство отстаивало интересы пролетариата, что было заметно хотя бы даже по преобразованиям, которые были реализованы в первые годы советской власти. Надо отметить, что многие социальные проекты, которые сегодня воспринимаются как данность, впервые были введены именно в СССР, и уже только потом из-за угрозы социальной революции капиталистам пришлось вводить аналогичные реформы в своих странах (правда, они были непоследовательными). Право на работу, жилье (бесплатное), разного рода детские учреждения и проч. социальная сфера была именно «открытием» в СССР, то есть в обществе, которое сегодняшние капстраны представляют как империю зла.

Самое важное, что этот процесс, когда СССР бурно развивался, то есть в период индустриализации, основная цель заключалась в том, чтобы не быть придатком мирового капиталистического хозяйства, то есть исключить те недостатки, которые были в период НЭПа. И эта задача была решена, что говорит о том, что СССР получилось стать силой, способной противостоять мировому капиталу, быть альтернативой для многих стран.

Но и тут господа «левые коммунисты» полагают :

«Какие процессы изменили ситуацию после XIII съезда РКП(б)? Никакие! Индустриализация и кооперирование прошли во всех развитых странах, механизировав производство и укрупнив хозяйственные единицы. Но при чем здесь социализм?».

То есть если индустриализация проходила в капиталистических странах, то это значит, что в СССР – капитализм, несмотря на то что в капиталистических странах индустриализация проводилась в интересах капиталистов, тогда шел процесс пауперизации, а в СССР индустриализация целиком и полностью отвечала интересам пролетариата. В первом случае важна прежде всего рентабельность, во втором она не имеет никакого значения вообще. Но это, видимо, мелочь. Как можно заметить, примитивные аналогии здесь ключевое доказательство. Хотя смотреть надо на социальные основы общества.

Тони Клифф и его сторонники

Тони Клифф попытался серьезно подойти к проблеме. Дело в том, что до него сторонники теории государственного капитализма доказывали все таким образом: в СССР есть армии и в капстранах есть армии, следовательно, в СССР капитализм. Были также аналогии «моральные», мол, раз в СССР сажают людей в тюрьмы, то значит – капитализм. Подобные сравнения для мелкобуржуазных групп были вполне достаточными.

Ясно, что не все противники СССР могли удовлетвориться подобными доводами. Нужна была серьезная работа, где бы доказывалось, что в СССР действительно никакого перехода от капитализма к социализму нет и что там просто обыкновенный капитализм.

Клифф написал книгу «Государственный капитализм в России», где, по его мнению, не оставил противникам данной теории никакого шанса доказать, что все-таки капитализма не было.

В действительности среди «левой интеллигенции» книга была достаточно популярна. Однако в научной среде, даже буржуазной, никакого отклика не последовало, поскольку книга даже там воспринималась просто как пропагандистская работа с сомнительной доказательной базой.

А причина в чем? В первую очередь попытки Клиффа казаться объективным полностью провалились. Он во многих местах указывает на «зверства» СССР и часто даже противопоставляет этой системе капиталистическую, причем капиталистическая представляется в лучшем свете, так как Клифф был сторонником «честных выборов», «многопартийности» и «прямой демократии», называл себя социалистом.

Изначально он был нацелен на то, чтобы доказать гипотезу – В СССР был госкапитализм, а не изучать ситуацию. Следовательно, все его источники тенденциозны. Говоря об источниках, надо заметить, что речь часто идет о фальсификациях.

Доказывая за счет «массовых репрессий» капиталистический характер СССР, Клифф приводит массу источников. Но главное – что это за источники? Он ссылается либо на себя, либо на советологов и других противников СССР. Грубо говоря, писанина Солженицына и других подобных деятелей является историческим источником. Особенно сильно прокололся Клифф в вопросе о жертвах репрессий.

«К 1931 г. в трудовых лагерях содержалось около 2 млн. человек, к 1933 - 1935 гг. - около 5 млн. и к 1942 г. - от 8 до 15 млн. (79). Бывший некогда лидером Югославской коммунистической партии Антон Цилига, который многие годы находился в русских концентрационных лагерях, считал, что число заключенных в период чисток тридцатых годов достигало приблизительно 10 млн. человек».

Тут есть интересный момент. Статистика по заключенным и репрессированным была открыта только в конце 80-х годов. Клифф же писал это в середине 50-х, то есть никаких реальных источников у него просто не было. Сегодня можно точно сказать (на основании открытых данных), что в 33-35 гг. не было и миллиона человек в трудовых лагерях. В 1942 году - 1 415 596 чел. А в период чисток, возьмем, допустим, 1936 и 37 гг.:

1936	- 839 406
1937	- 820 881

Видно, что речь идет о лжи, автор не проверяет информацию, даже не указывает, что, возможно, это не совсем соответствует действительности. Проще говоря, аргументация Клиффа построена именно таким вот чудесным образом. Особо забавно, как в качестве доказательства выдвигается «мнение» бывшего члена компартии. Как он мог определить, что в лагерях находилось 10 млн человек? Это же невозможно. Но Клифф доверял таким «свидетельствам».

Еще об аргументации Клиффа:

«В России ужасы форсированной индустриализации, жестокой коллективизации крестьянства, лишение рабочих права на организацию профсоюза или забастовку, политический террор - все это было побочным продуктом беспрецедентного роста капиталистического накопления».

Опять же тут основной аргумент - аналогия. Раз капиталистическое накопление сопровождалось «большой кровью», то это значит, что если жертвы есть, то есть и первоначальное капиталистическое накопление. Это апелляция к эмоциям, игнорируя реальные факты. Например, то, что процесс первоначального накопления капитала включал в себя обнищание пролетариата и особенно крестьянства (которое сгоняли с земель), а в СССР процесс все-таки включал в себя полную занятость и улучшение жизни подавляющего большинства населения.

В Англии лендлорды, используя эту ситуацию, узаконили право частной собственности и использовали землю с максимальной для себя выгодой, избавляясь от «ненужных людей». Причем все ценное, что могло быть у этих людей, также объявлялось собственность лендлордов. Важнейшую роль в данном процессе играло разграбление отсталых стран. В СССР, наоборот, избавлялись от помещиков, а землю получали крестьяне (размер земли зависит от того, сколько едоков). Накопление, которое еще называли социалистическим накоплением, было неизбежным, но все же оно объективно отвечало интересам большинства населения, а правящий класс просто был ликвидирован в ходе этого процесса.

Вместе с тем Клифф легко мог пугать леваков историями о том, что в СССР постоянно сажали и ссылали в лагеря за прогулы. Хотя подобная норма была актуальна в предвоенные годы, когда действительно прогул без обоснованной причины приравнивался к саботажу.

То же относится и к репрессиям, и к разговорам о том, что в СССР были «буржуазные порядки». Любой проходимец мог написать, что в СССР, например, был частный капитал, а Клифф мог на это дело сослаться в качестве доказательства. Наверное, теперь понятно, почему подобная теория не нашла поддержки даже в буржуазных академических кругах.

И в итоге работа Клиффа просто стала очередным «подтверждением», что в СССР государственный капитализм, для анархистов и «левых коммунистов», которые еще до написания книги утверждали подобное.

Главное оружие Клиффа – логическая уловка, известная как «соломенное чучело», то есть он создавал ложную точку зрения и затем ее же опровергал. С другой стороны, все же нельзя не сказать, что других источников у него, скорее всего, просто не было, поскольку во многом речь шла о засекреченной информации.

Однако дело ведь не только в источниках. Ведь Клифф также с «марксистских позиций» пытался доказать, что в СССР действует капиталистический способ производства. Однако в данном вопросе он постоянно противоречил себе же, к примеру:

«Если рассматривать отношения, существующие в русской экономике, абстрагируясь от ее связей с мировой экономикой, нельзя не прийти к выводу, что закон стоимости как двигатель и регулятор производства здесь не действует. По существу, законы, управляющие отношениями между предприятиями, а также отношениями между рабочими и нанимателем-государством, ничем не различались бы, если бы Россия представляла собой одно большое предприятие, управляемое непосредственно из одного центра, и если бы рабочие получали товары, потребляемые ими, непосредственно в натуральной форме» (Т. Клифф. Государственный капитализм в России.)

Он пошел дальше, чем предыдущие сторонники подобных взглядов, но, несмотря на явные противоречия, все же продолжал рассматривать ситуацию таким образом, что все-таки госкап был. Далее он упрекал советское государство в том, что для индустриализации требовались обязательные поставки с колхозов. То есть он прямо заявлял, что колхозники должны как собственники владеть колхозами, а государство не должно вмешиваться. Речь идет о мелкобуржуазной модели синдикалистов, что Клифф считал «подлинным социализмом».

Клифф в других публикациях много раз подтверждал, что, в сущности, является реакционером – последовательным противником СССР. В годы корейской войны он заявлял, что пролетариат не должен принимать никакой стороны, что и СССР, и США – империалистические страны в равной мере. («Permanente Revolution», 1972, N 3, S. 9; «The Newsletter», 14.1.1969.) И говорил своих союзникам: «Для марксистов развитых капиталистических стран ленинская оценка империализма не может быть авторитетной» («Workers Vanguard», 16 IX 1977.).

В работе Басманова «В обозе реакции: троцкизм 30 - 70-х годов» приведено много фактов, где Клифф фактически выступал против марксизма и на стороне мелкой буржуазии.

Он пытался доказать, что в СССР рабочему жилось хуже, чем во времена Российской империи, приводя в качестве довода котировки рубля в Российской империи и в СССР, то есть игнорируя тот факт, что в одном случае курс зависел от биржи, в другом – нет. Видимо, пролетарские формы собственности, рабочее законодательство, жилье, социальная сфера и объективно рост потребления никаким образом не улучшили жизнь рабочего класса.

Нужно было представить ситуацию так, что СССР – отсталое общество, где ссылают в лагеря за прогулы, за малейшую неточность в работе – выгоняют с дома. Рабочий живет чуть ли не в подвале и впроголодь. В общем, как будто ничего и не менялось. Более того, Клифф также подчеркивает, что СССР – вовсе не передовое государство, а якобы отсталое капиталистическое. К такому выводу прийти очень просто, если использовать в качестве источников труды эмигрантов (в том числе белоэмигрантов и их потомков), советологов и прочих «оппозиционеров», у которых на руках нет фактов, зато есть заготовленные кричалки и сборники городских легенд.

Но если в СССР все-таки был государственный капитализм, то кто тогда капиталисты, то есть господствующий класс, в чьих интересах действовало государство? Надо отметить, что государственный капитализм на деле означает то, что государство в большей мере не является собственником предприятий, а выступает как посредник в интересах крупной буржуазии.

На постсоветском пространстве как раз таки государственный капитализм довольно развит. И что же мы видим? Государство служит интересам монополистского капитализма, принимая все финансовые риски на себя, а олигархам достается лишь выгода от подобной сделки. Также государство всегда готово компенсировать любые потери правящего класса, что мы видим во времена кризиса и санкций.

В Советском Союзе подобная схема не работала, просто не было никаких капиталистов, в интересах которых работало государство как посредник. Возможно, скажут наиболее упертые, члены партии и есть капиталисты? Это же ведь люди с акциями, облигациями, владельцы частной собственности на средства производства, которые эксплуатировали рабочих, извлекая прибавочную стоимость, а затем тратили на личное потребление, как считают сторонники госкапа.

Так ли это на самом деле? Во-первых, стоит заметить, что частных собственников среди членов партии не было. Возможно, управленцы – частные собственники? Но тут ошибка в том, что примитивные «критики» не видят разницы между владением и управлением. Никакой значительной разницы в доходах членов партии и простых работников на самом деле не было. Были иногда злоупотребления, но они карались даже в начальный период перестройки (вплоть до расстрела).

Бюрократы, как бы высоко они ни стояли, частными собственниками не являлись. У них не было акций и они не могли получать прибыль законным способом. Если же они все-таки имели сомнительные доходы, то в любой момент такие «собственники» могли в лучшем случае оказаться в тюрьме. Странно получается, что собственники-капиталисты не могут распоряжается своею же собственностью. А деньги, даже если их наворовать очень много, все же нельзя превратить в капитал. Нельзя на них при всем желании приобрести, например, промышленное предприятие.

Получается, что при «обычном государственном капитализме» в СССР все было несколько необычно? Надо придумать изощренные аргументы. Оказывается, партия – совокупный капиталист, вот так просто все и разрешается. Однако что такое совокупный капиталист – давно известно. Частная собственность большой группы – кооператив или акционерное общество. Все собственники прекрасно знают, что они – собственники, они могут распоряжаться своим имуществом и получать с него дивиденды. Были ли собрания собственников в СССР? Доказать это никому еще не удавалось.

Если члены партии были собственниками, то они, вероятно, даже и не знали об этом. Тем более что в партии состояло примерно 10% населения. Такой вот эксплуататорский класс, где, например, в 1971 году было более 40% обычных промышленных рабочих. А они, по логике ультралевых, видимо, были капиталистами, или «совокупными капиталистами» (и 14% колхозников тоже).

Поскольку леваки-хвостисты не могут считать рабочих капиталистами, им приходится идти на уступки. Они заявляют, что совокупными капиталистами были не все члены КПСС, а только верхушка. Вряд ли можно считать, что такие люди вообще понимают, что такое класс. Да и верхушка КПСС – это вообще кто? Политбюро, ЦК? И все эти люди имели ценные бумаги, тратили на себя прибавочный продукт? Ни юридически, ни экономически даже самые главные деятели партии не владели частной собственностью.

В классовом обществе должны быть также аппараты управления собственностью. В СССР их не было. Следовательно, был очень интересный капитализм, где отсутствовали рыночные механизмы, частная собственность и где сами «капиталисты» никаким образом не могли извлекать прибыль, не могли управлять своей собственностью как любой капиталист в современной России, которому, например, досталось предприятие после приватизации.

Классический марксизм против «реального социализма»

Когда аргументы у сторонников теории государственного капитализма заканчиваются, они начинают «доказывать» свои утверждения цитатами классиков. Например, утверждение Энгельса:

«В последнее время, с тех пор как Бисмарк бросился на путь огосударствления, появился особого рода фальшивый социализм, выродившийся местами в своеобразный вид добровольного лакейства, объявляющий без околичностей социалистическим всякое огосударствление, даже бисмарковское. Если государственная табачная монополия есть социализм, то Наполеон и Меттерних несомненно должны быть занесены в число основателей социализма. Когда бельгийское государство, из самых обыденных политических и финансовых соображений, само взялось за постройку главных железных дорог; когда Бисмарк без малейшей экономической необходимости превратил в государственную собственность главнейшие прусские железнодорожные линии просто ради удобства приспособления и использования их в случае войны, для того чтобы вышколить железнодорожных чиновников и сделать из них послушно вотирующее за правительство стадо, а главным образом для того, чтобы иметь новый, независимый от парламента источник дохода, - то всё это ни в коем случае не было шагом к социализму, ни прямым, ни косвенным, ни сознательным, ни бессознательным. Иначе должны быть признаны социалистическими учреждениями королевская Seehandlung»(Маркс К., Энгельс Ф. ПСС, т. 19, С. 225 .).

Прием очень простой. Нужно сравнить СССР с Пруссией. Однако, как правило, чаще всего упускается начало абзаца, то есть цитата не полная, а специальная для подтверждения «теории». А Ф.Энгельс, между прочим, говорил:

«их [речь идет о средствах производства] огосударствление станет экономически неизбежным, только тогда - даже если его совершит современное государство - оно будет экономическим прогрессом, новым шагом по пути к тому, чтобы само общество взяло в своё владение все производительные силы».

Нападки на Бисмарка понятны, потому что тут действительно был государственный капитализм, то есть сохранялась частная собственность на средства производства, был класс капиталистов и рынок капиталов. Государство участвовало как регулятор подобных отношений. Бисмарк не совершил социальную революцию, не реализовал полную национализацию (железные дороги и несколько промышленных предприятий – неизбежная мера). Также очевидно, что Бисмарк не уничтожил капиталистов как класс, что было осуществлено в СССР. Да и Бисмарк, что самое главное, проводил частичную и непоследовательную национализацию в интересах буржуазии, в интересах сохранения и развития буржуазного государства, а не в интересах угнетенных. Реформаторы полностью подтверждают, что мелкие уступки и частичная (всегда частичная) национализация может быть решением, то есть привести к временной стабилизации капитализма.

Что же должен делать пролетариат. Классики указывали:

«Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» (Маркс К., Энгельс Ф. ПСС, т. 4, С. 446.)

Надо заметить, что после сворачивания НЭПа эти шаги были полностью реализованы.

О государственной национализации в рамках государственного капитализма тоже можно отдельно сказать. Например, правительство Великобритании в послевоенные годы проводило национализацию. Что же она собой представляла? Во-первых, за большие деньги нерентабельные, но необходимые для экономики предприятия выкупались у буржуазии. Затем государство проводило модернизацию за счет народных средств, предприятия действительно стали эффективными и рентабельными. Однако спустя некоторое время (от 10 до 30 лет, как правило) большая часть подобных предприятий возвращались буржуазии за бесценок. Именно такая национализация и характерна для государственного капитализма, где выступают именно в интересах правящего класса, а никак иначе. Какие тут вообще возможны аналогии с СССР? Да и никогда все предприятия национализированы не были, биржи, рынок капиталов и конкуренция сохранялись.

Классики как раз всегда указывали, что после социальной революции должен установиться особый тип общества – переходный период от капитализма к коммунизму. Отдельные госкаповцы сознательно об этом умалчивают, и говорят, что любое государство – зло, которое после социальной революции якобы должно в одночасье «отмереть» при любом раскладе. Но поскольку общественно-экономических формаций в химически чистом (старые формы могут долгое время сохраняться) виде в принципе нет, то, вероятно, любая переходная форма воспринималась бы именно как «реакционная», раз там не реализованы утопические проекты ультралевых.

***

Теория государственного капитализма несостоятельна хотя бы той причине, что капиталистический способ производства в СССР не работал, рынок капиталов отсутствовал, самого буржуазного класса просто не было. Лица, которые пытались доказать обратное, использовали логические уловки и аналогии, дабы вывести капитализм из политических репрессий и, например, существования некоторых социальных институтов (например, армии, самого государства). У них бы получилось это сделать только в том случае, если бы они сумели доказать, что в СССР был класс капиталистов, чьи интересы обслуживало государство.

Сторонников госкапа не удивило, что для второго издания капитализма в России, то есть для периода, когда возрождались рыночные отношения, пришлось сразу же восстанавливать институт частной собственности и ликвидировать особую форму – советское хозяйство, которая появилась как раз сразу после революции и которая даже в период НЭПа и перестройки все еще сохраняла преимущественно социалистический характер.

Произошла смена общественной формации, когда переходное общество вернулось к капиталистическому способу производства, то есть произошел откат, в глобальном смысле Россия просто вошла в мировой рынок как полупериферия, преимущественно поставщик сырья. А под кредиты медленно, но верно уничтожалась тяжелая промышленность, была ликвидирована колхозная форма собственности.

Казалось бы, это подтверждает то, что в СССР были принципиально иные формы собственности. Но для сторонников теории госкапитализма это вовсе не аргумент. Они, как правило, заявляют, что на самом деле ничего не изменилось, а, мол, как было все, так и осталось. Подкрепляют этот довод тем фактом, что до сих пор страной управляют «те же люди». Следует повториться, что при такой логике СССР можно объявить и феодальным, и рабовладельческим строем, то есть это просто отказ от марксистского анализа социальной природы государства.

Станислав Чинков

Большевистской платформы в КПСС,

канд. филос. наук Т.ХАБАРОВА

СОЦИАЛИЗМ

ИГОСУДАРСТВЕННЫЙКАПИТАЛИЗМ

НА ПЕРВЫЙ, поверхностный взгляд – это практически одно и то же, чем и объясняется идейно-теоретическая «напряжённость», возникшая вокруг данной проблемы в последнее время. И здесь, и там собственность на основные средства производства – в руках государства.

В чём же разница? Самый общий ответ гласит:

разница заключается,- прежде всего,- в том, каковаклассовая природа государства, которое держит в своих руках средства производства .

Но это ответ пока ещё весьма абстрактный. Надо более конкретно разобраться, как именно государство (в роли собственника средств производства) проявляет или реализует свою классовую сущность в сфере экономических отношений.

Средства производства сами по себе ни для кого особого интереса не представляют. Однако, кто ими владеет, тому принадлежит львиная доля создаваемого в общественном производстве дохода. Вот это важнее всего, и этот момент нужно постоянно учитывать: что любая форма собственности работает всегда только «в паре» с соответствующим механизмом аккумуляции и распределения дохода.

Но отношения, которые «заведуют» в экономике формированием и распределением дохода, это и есть рыночные (или товарно-денежные, стоимостные) отношения, группирующиеся вокруг закона стоимости. Ведь никакого дохода от производственной деятельности нельзя получить, покуда изготовленный товар не продан на рынке.

Как же выполняют товарно-денежные отношения эту свою экономическую и в то же времяклассовую функцию: направлять образующийся доход строго в руки собственнику средств производства? Если присмотреться внимательней, то нетрудно заметить: доход всегда «упакован» в экономическом процессе так, что реально извлечь его и воспользоваться им может только тот, кому принадлежит решающий для данных конкретно-исторических условий производственный фактор (комплекс средств производства).

Так, при феодальном строе практически весь вырабатываемый в обществе доход поступает, в конечном итоге, собственникам земли. При этом доход принимает специфическую конкретно-историческую форму феодальной ренты . В буржуазном обществе доход поступает владельцам обращённых в частную собственность материально-технических средств и принимает форму прибыли на капитал . Типично капиталистический закон «средней нормы прибыли» не действует в рамках феодального строя, точно так же, как прикапитализме доход не может извлекаться в форме феодальной ренты, т.е. барщины и оброка.

Механизм формирования и распределения дохода (механизм «рынка», или, как мы её нередко называем, «модификация закона стоимости») играет в экономике не меньшую роль, чем сам по себе тип собственности на средства производства. При определённом типе «рынка» не имеет существенного значения, является ли собственник средств производства индивидуальным или коллективным, ассоциированным.

Так, средневековые монастыри в ряде стран представляли собой своего рода коллективных феодалов. Своеобразным «ассоциированным феодалом» зачастую выступало крепостническое государство, располагавшее,- как, например, в России,- особыми «государственными» крестьянами и землёй. Надеемся, всякому понятно,- оттого, что эти крестьяне принадлежали государству, а не феодалу-«одиночке», и здесь имел место известный вид государственной собственности, от всего этого никакого «социализма» ещё не возникало. Совершенно неправильно связывать государственную собственность на средства производства преимущественно (или даже исключительно) с социализмом. Нельзя во всякой государственной собственности видеть зачатки социализма – или, напротив, отрицать и смазывать специфику социализма на том основании, что, мол, государственная собственность присуща и другим формациям.

Ситуацию, аналогичную разобранной, мы можем проследить и для капиталистического уклада. Если сохраняется механизм формирования и распределения дохода «пропорционально вложенному капиталу», по принципу «прибыли на капитал», то, опять-таки, безразлично,- имеем ли мы «на другом конце» этой связки индивидуального или коллективного капиталиста. И тут точно так же капиталист может быть ассоциированным, т.е. в качестве собственника средств производства может выступать буржуазное государство. Но,- подчёркиваем,- и тут не возникает никакого «социализма», как не являлась «социалистической» государственная собственность на землю и крестьян в петровской или екатерининской России.

Итак, что же такое государственный капитализм?

Государственный капитализм, это собственность государства на средства производства при условии, что в экономике действуют законыкапиталистического прибыле- и ценообразования, т.е. доход формируется и извлекается по схеме «прибыли на капитал», пропорционально величине вложенного капитала. Или, ещё можно сказать так: при условии, что в данном обществе закон стоимости действует в его капиталистической модификации.

Вы сами теперь без особых затруднений можете сформулировать определение, например, «государственного феодализма»: это собственность государства на основные предпосылки производства при условии, что доход в обществе консолидируется и извлекается по принципу феодальной ренты.

А как в этом плане обстоит дело с социализмом?

Социализм - это собственность государства на основные средства производства при условии, что закон стоимости действует в его специфическойсоциалистической модификации, т.е. доход аккумулируется и извлекается пропорционально не капиталу, а живому труду, право на труд является одной из главных конституционных гарантий гражданина, полностью ликвидирована безработица.

Можно записать ещё короче:

государственный капитализм – это собственность государства на средства производства, когда формирование и распределение дохода в обществе идёт по капиталу ,

а социализм - это государственная собственность на средства производства, когда формирование и распределение дохода идёт по труду .

В ПРЕДЫДУЩИХ наших материалах мы неоднократно рассматривали вопрос о социалистической модификации закона стоимости , т.е. о механизме доходообразования пропорционально живому труду . Было установлено, что наиболее отчётливым конкретно-историческим приближением к социалистической модификации стоимости выступила «двухмасштабная система цен», сложившаяся и функционировавшая в народном хозяйстве СССР в период с конца 30-х до второй половины 50-х годов. В настоящей работе мы эту проблему вновь подробно разбирать не будем, задержимся только на некоторых основополагающих моментах.

Каким образом в двухмасштабной системе цен достигалась «перекачка» решающей части общественного дохода в карман именно трудящемуся человеку, рядовому представителю трудящейся массы?

Это достигалось, прежде всего, через механизм регулярного и существенного снижения розничных цен на основные продукты питания и промышленные товары народного потребления . Это достигалось также через приоритетное , а не «остаточное» направление госбюджетных средств на финансирование социальных нужд, в первую очередь народного образования и здравоохранения.

В свою очередь, систематическое понижение розничных цен делалось возможным потому, что по всей общественно-технологической цепочке проводилась твёрдая установка на снижение себестоимости продукции. Не допускалось извлечение прибыли в сколь-либо существенных размерах через цены общественно-промежуточного продукта (т.е., практически всей продукции производственно-технического назначения). Норма рентабельности в оптовых ценах предприятий была, по общему правилу, низкая (порядка нескольких процентов к себестоимости) и примерно одинаковая по всему народному хозяйству, по всей номенклатуре изделий. Низкая и достаточно жёстко фиксированная норма рентабельности в цене, общий «себестоимостный» характер цен на техническую продукцию гасили у производителя интерес к манипуляциям с ценами, поскольку таким путём нельзя было заметно «улучшить» отчётные показатели.

Основной объём общественного дохода формировался на потребительском рынке, в ценах на потребительские товары, принимая здесь вид централизованного чистого дохода государства («налога с оборота»). Поскольку товары широкого потребления представляют собой не что иное, как средства воспроизводства рабочей силы, призванные компенсировать её затраты и обеспечить её развитие, то и получалось, что общественный доход формируется,- фактически,- «по труду» , пропорционально существующей в обществе на сей день «раскладке» затрат живого труда.

Мощный слой налога с оборота в потребительских ценах позволял государству уверенно и целенаправленно маневрировать, проводить своюклассовую социальную политику: удешевлять для потребителя в первую очередь те товары, которые определяют жизненный уровень масс. Снижение цен проводилось за счёт части централизованного чистого дохода государства, которая именно в такой специфической форме передавалась населению.

Суммируя, можно сказать, что в эпоху действия двухмасштабной ценовой системы государственная собственность у нас сочеталась с социалистической «трудовой» модификацией стоимости, т.е. в стране имел место социализм в его основополагающих базисных очертаниях, пусть и в «неотшлифованном» ещё виде. (Совершенно неправ, кстати, в данном отношении С.Губанов, характеризуя в своих «Предложениях к проекту Платформы КПСС» существовавший у нас в ту пору строй как «государственный капитализм».)

Картина коренным образом изменилась (в худшую сторону) в итоге «хозяйственной реформы» 1965-1967гг. Но дело тут не в том, что реформа, якобы, санкционировала «политику увеличения прибыли». Прибыль – это есть, в сущности, доход , а без дохода, без превышения результатов хозяйствования над затратами никакое производство, ни капиталистическое, ни социалистическое функционировать не может. Доход – в форме централизованного чистого дохода государства плюс отчисления от прибылей предприятий – извлекался, естественно, и «при Сталине», при двухмасштабной системе цен, причём общество также было заинтересовано в егоувеличении, а отнюдь не в уменьшении.

Суть проблемы в другом. При «сталинском социализме» общественный доход аккумулировался,- как мы только что лишний раз удостоверились,- в явственной пропорции к общественным затратам живого труда . Это-то и делало нашу тогдашнюю государственную собственность на средства производства подлинно социалистической . В процессе же «экономической реформы» 1965г. ввели не «политику увеличения прибыли», аизменили принцип доходообразования (прибылеообразования). Двухмасштабная система цен была сломана, исчезло характерное для неё размежевание на цены потребительского рынка и цены «производительские». Доход повсюду стали формировать по типу капиталистической «прибыли на капитал»,- пропорционально стоимости производственных основных фондов и материальных оборотных средств, т.е.,- по существу,- пропорционально стоимости не трудовых, а материальных затрат.

Социалистическая государственная собственность на средства производства оказалась, в результате, соединена с некоей уродливой «псевдокапиталистической» модификацией товарно-денежных отношений. Возникшее «гибридное» устройство резко отклонилось от социализма в сторону государственного капитализма . Социалистическому строительству как таковому был положен конец (предпосылки к этому закладывались ещё в 50-е годы), началось постепенное перерождение, а впоследствии и открытый демонтаж созданных социалистических структур в экономике и политике на буржуазный лад. Именно пагубный, всецело регрессивный процесс перерождения социалистической общественной собственности в некое поистине ублюдочное подобие собственности государственно-капиталистической и привёл нас сначала к застою, затем к глубочайшему и опаснейшему за всю историю нашей страны контрреволюционному кризису (развернувшемуся под флагом «перестройки»).

ТАКИМ ОБРАЗОМ, «государственный капитализм» в СССР существовал,- во-первых,- в определённой мере в период нэпа, причём это был не просто «частник под контролем государства», но и практически вся тогдашняя промышленность являлась «государственно-капиталистической». Ведь в то время социалистическая модификация закона стоимости ещё не сложилась. Тресты,- как основная форма управления производством при нэпе,- имели широкие права в области реализации готовой продукции, снабжения, а вместе со всем этим и ценообразования. В этих условиях,- естественно,- механизм товарно-денежных отношений стихийно действовал на прежний, капиталистический лад, шло формирование и распределение прибыли по величине авансированного капитала. Оплата труда тяготела к рыночной стоимости рабочей силы как товара, и весь этот «комплект» логично дополнялся безработицей, чему сегодня кое-кто склонен «не придавать особого значения».

Затем, в период «сталинских пятилеток», социалистическая модификация отношения стоимости (т.е., общая конструкция «социалистического рынка») была,- как мы уже множество раз повторяли, - теоретически и практически найдена. Поэтому наш общественно-экономический уклад в ту эпоху никаким «государственным капитализмом» не являлся, на рубеже 40-х- 50-х годов его вполне можно было характеризовать как «построенный в основном социализм». С середины 50-х годов началось упорное расшатывание и коверканье этого социалистического уклада, а в ходе реформы 1965-1967гг. свершилось «второе пришествие» государственного капитализма. Это произошло в результате, как уже было объяснено, замены социалистической модификации стоимости на «псевдокапиталистическую» (или скрыто капиталистическую), принципа формирования дохода «пропорционально общественным затратам живого труда» на принцип доходообразования «пропорционально стоимости производственных фондов», т.е. практически по аналогии с «прибылью на капитал». С тех пор на протяжении четверти века нашу экономику изнутри «гложет» тяжелейшийструктурный, базисный дисбаланс: социалистический способ производства, вместо того чтобы нормально развиваться в направлении к коммунизму, вынужден мучительно противоборствовать с насильственно «вколоченным» в экономическую целостность скрыто-капиталистическим способом распределения.

Вот отсюда и потянулись все наши беды,- но вовсе не от выдуманной «командно-административной системы», которой у нас при социализме не было, а была естественная для социалистического строя система централизованного планового территориально-отраслевого руководства народным хозяйством. Кстати,- как в наших материалах тоже неоднократно отмечалось,- все до единого негативные явления, которые душат советскую экономику сегодня, имеют точную датировку своего возникновения, и эти даты, также все до единой, приходятся не на «сталинские» времена, а на вторую половину 50-х годов и позже.

Так, со второй половины 50-х годов началось общее долговременное «выполаживание» кривых нашего экономического роста – процесс, который мы по сей день остановить не можем.

См. В.Трапезников. Управление и научно-технический прогресс. «Правда» от 7 мая 1982г., стр.2 /курсив мой.- Т.Х./:

«… переход в 1957 году от отраслевой системы управления к территориальной (совнархозы) повлёк за собой разрыв многих хозяйственных связей, размельчение производственных комплексов. В результате уже в 1958 году резко ухудшились показатели национального дохода, фондоотдачи и темпов научно-технического прогресса. Возвращение в 1965 году к отраслевой системе привело в 1966 году к перелому в лучшую сторону. Однако достичь темпов, наблюдавшихся до 1958 года, не удалось из-за трудностей восстановления нарушенных экономических связей …»

«… после 1958 года темпы начали снижаться и к 1980 году уменьшились в три раза .»

«Стало обычным невыполнение планов создания новой техники. … при росте фондовооружённости произошло снижение фондоотдачи. С 1958 по 1980 год она упала с 0,48 до 0,31. Отдача новых фондов в 1958 году была 0,52, в 1980 году стала 0,16. Следовательно, если в 1958 году приращение производственных фондов на один рубль давало 52 копейки прироста национального дохода, то в 1980-м – лишь 16 копеек.»

Ср. В.Куликов. Взаимосвязь производительных сил и производственных отношений социализма. «Вопросы экономики», 1986, №9, стр. 130:

«Темпы роста экономики не просто снизились, но и достигли в начале 80-х годов критически неблагоприятного уровня. К указанному времени повышение реальных доходов населения фактически приостановилось, а позиции СССР в экономическом соревновании с США, в течение ряда лет не улучшавшиеся, по некоторым параметрам даже ухудшились.»

Ср. Д.А.Смолдырев. Роль стоимостных форм в развитии социалистической экономики. М., «Мысль», 1980, стр.247:

«До 1940г. в нашей экономике рост национального дохода опережал рост основных производственных фондов. В течение 40-х – 50-х годов, до 1956-1958гг., фондоотдача росла устойчиво, а в 1959-1965гг. фондоотдача стала падать.»

Ср. П.Н.Федосеев. Теоретические проблемы социально-экономического развития советского общества на современном этапе. «Вопросы философии», 1980, №2, стр.6:

«Снижение темпов прироста национального дохода происходит одновременно с неуклонным и притом значительным возрастанием объёма используемых в народном хозяйстве основных производственных фондов и материальных оборотных средств. Так, если соотношение прироста национального дохода и прироста основных производственных фондов в период восьмой пятилетки было примерно 1:2, то в девятой – 1:3,4, а в первые годы десятой – уже 1:4,2. Это показывает, как снижается фондоотдача.»

В свою очередь, хроническое снижение фондоотдачи – это синоним затратного характера экономической деятельности. Окончательное закрепление в нашем народном хозяйстве затратного «механизма» произошло, опять-таки, как результат реформы 1965 года, когда схемы прибылеобразования оказались переориентированы «с живого труда на капитал», с величины общественных затрат рабочей силы на величину вовлечённых в производство материальных средств. В условиях отсутствия конкуренции капиталовложений это не могло не привести к тому, что наиболее «прибыльными» стали те виды работ и изделий, которые позволяли израсходовать побольше овеществлённого труда. (Здесь можно наглядно наблюдать, как бесспорное и крупнейшее преимущество социалистической экономики – планомерность инвестиционного процесса,- будучи «смонтировано» с чуждой, не органичной социализму модификацией стоимости, из достоинства превратилось в «недостаток». Между прочим, таково же происхождение и всех остальных «недостатков» социалистической организации хозяйства, вокруг которых подняли нынче шум экономисты-«рыночники»: это безусловные и огромные «плюсы» социализма, которые не могут в должной мере проявить себя единственно потому, что загнаны в одну упряжку с не соответствующей им конструкцией товарно-денежных отношений.)

Из-за того,- далее,- что в 1965-1967гг. «продырявили» существовавшую при двухмасштабной системе жёсткую структурную перегородку между потребительскими и производительскими ценами (между «трудовыми» и «счётными» деньгами, по терминологии В.М.Якушева), началась гибельная для социалистического хозяйствования перекачка безналичных денежных средств в наличные, нарушилось соответствие между денежной массой на руках у населения и объёмом поставляемых на рынок товарных благ. Стала стремительно разрастаться товарно-денежная несбалансированность , а с нею вместе и инфляция . (Это, кстати, хорошо иллюстрируют расчёты Е.Т.Иванова по динамике денежных сбережений населения и товарных запасов, свидетельствующие, что с 1970 по 1985 год, например, вклады в сберкассы увеличились почти в 5 раз, тогда как производство товаров – лишь вдвое.) При двухмасштабной ценовой системе ничего подобного случиться не могло, поскольку государство предоставляло трудящемуся его ежегодный «дивиденд» в форме снижения цен на реально выпущенные в продажу товары, а не в виде «неотоваренных», инфляционных денежных сумм.

Плоды брежневско-косыгинской «хозяйственной реформы»,- далее,- исчерпывающе доказывают всю несостоятельность упований на отдельно, обособленно взятое предприятие (или какой-то «блок» предприятий) как на самодовлеющую и «решающую все вопросы» структурную единицу общественно-производственного процесса. Всё-таки выразителем классовых интересов трудящихся является, как ни верти, не предприятие, а социалистическое рабоче-крестьянское государство. Задача состоит в том, чтобы очистить социалистическую государственность от «бюрократических извращений» (В.И.Ленин), но вовсе не в том, чтобы выдумывать противовесы стратегическим функциям государственной власти в лице, например, «власти непосредственно трудовых коллективов». Это ни к чему хорошему, кроме разгула группового («коллективного») эгоизма, никогда не приводило и не приведёт. Только государство может выступить надёжным гарантом того, что в рамках всего экономического целого будет осуществляться именнообщенародный, т.е. классово-прогрессивный интерес.

Посмотрим с этой точки зрения на экономическое «реформаторство» 60-х годов.

Если раньше преобладающая часть общественного дохода формировалась в виде «централизованного чистого дохода государства» (так, в 1952г. ЦЧДГ составлял 69% доходов госбюджета), то в последующем доля ЦЧДГ в доходных поступлениях неуклонно снижалась, упав в 11-й пятилетке до менее чем четверти доходной части бюджета. (На 1986 год планировалось получить через ЦЧДГ 102,5 млрд. руб. из 414,4 млрд. руб. бюджетных доходов. См. «Известия» от 27 ноября 1985г., стр.3.) В перспективе же предусматривалось вообщеполностью заменить ЦЧДГ («налог с оборота») в структуре госбюджета отчислениями от прибыли и платой предприятий за производственные фонды. (См., напр., М.Ф.Макарова. План и закон стоимости при социализме. В кн.: Методологические проблемы экономической науки. «Мысль», М., 1967, стр.76.)

Поскольку,- таким образом,- общественный доход стал в основном формироваться не государством на потребительском рынке, а предприятиями и (естественно!) министерствами непосредственно «у себя», то произошло, во-первых,- как уже отмечалось,- резкое возрастание «неотоваренных» денежных масс, а во-вторых, активное их скапливание в производственной сфере, причём тем «гуще», чем ближе к хозяйственно-управленческой верхушке.

Что приобрёл от этого «перераспределения экономической власти» народ? Прежде всего, оскудение госбюджета и соответствующее свёртывание социальных программ, перевод их на пресловутый «остаточный» принцип финансирования. Государственный бюджет очень скоро стал дефицитным. Именно стал, ибо ранее он таковым не был.

«… доходная часть государственного бюджета сократилась,- откровенно пояснил бывший председатель Госплана СССР Н.К.Байбаков в своём интервью «Вечерней Москве» в 1989г.,- средства ушли на фонды предприятий, а расходы остались за государством. Уже при подготовке плана на 1967 и 1968 годы … госбюджет свести без дефицита за счёт текущих поступлений не удалось.» (См. 40 лет в правительстве. «Вечерняя Москва» от 4 апреля 1989г., стр.4.)

Итак, «приобретение номер один» - бюджетный дефицит .

«Приобретение номер два» - бурно пошло в рост явление, которое мы сегодня называем ведомственностью . Вед для того, чтобы ведомства (министерства), не в меньшей мере крупные производственные объединения начали противопоставлять свои кастовые интересы общенародным, правильно понятым государственным, нужна была мощная экономическая база. Вот она-то и образовалась в послереформенный период, с передачей огромной части общественного дохода в непосредственное распоряжение производственных ячеек и их отраслевых штабов.

Но, возможно, предприятия и министерства потратили эти средства,- как вначале предполагалось,- на техническое перевооружение производства, на создание комфортабельных условий труда и быта для рабочих? Увы, ничего подобного не обнаруживается. Сейчас буквально стон стоит в нашей печати: чуть не все жалуются, что на производстве у них основные фонды, машины и оборудование работают на износ, на последнем пределе, не модернизировались по 20-25 и более лет. Да кто же вам, простите, не велел? Выходит, с чем оставили страну руганные-переруганные «сталинские наркомы», с тем и дотянули до сегодняшнего дня? Куда же делись все эти «нецентрализованные капвложения», «фонды развития производства» и пр.?

Ответ прост: ресурсы отвлечены «на сооружение непроизводственных объектов второстепенного значения» (см., напр., Ю.Субоцкий. О фонде развития производства. «Вопросы экономики», 1976, №4, стр.16), на содержание беспрецедентно размножившейся «промышленной» бюрократии и на амбициозное прожектёрство, призванное как бы оправдать «необходимость» безбрежного приумножения бюрократических рядов. Достаточно сказать, что на начало 1989г. у нас численность управленческого персонала в производственной сфере, на предприятиях и в объединениях (даже без министерств!), составила свыше 13 млн. человек, тогда как во всей прочей «командно-административной системе», включая советские и административные органы управления, было занято менее двух миллионов. Для сравнения заметим, что в системе одного лишь Министерства сельского хозяйства США насчитывается 110 тыс. работников. («Правда» от 19 июля 1990г., стр.7) причём, доля управленческого персонала предприятий в общей численности рабочих и служащих увеличилась с 10,5% в 1985 году до 11,2% в 1989 году, при росте абсолютного числа «производственных» управленцев за тот же период с 12,5 до 13,1 млн. человек и при сокращении абсолютного числа рабочих и служащих на 1 млн. (См. Где и сколько управленцев. «Известия» от 7 марта 1989г., стр.1.) Вот такими хорошими оказались предоставленные самим себе предприятия «борцами с бюрократизмом».

Самым разрушительным образом сказался «переход к госкапитализму» во второй половине 50-х – середине 60-х годов на положении дел в социалистическом сельском хозяйстве.

«… примерно до середины 50-х годов,- пишет известный советский экономист Л.И.Майзенберг,- развитие колхозного производства основывалось на материально-технической базе машинно-тракторных станций (МТС), выполнявших по заказам колхозов все основные работы, требующие применения машин. Производственные услуги МТС возмещались в форме натуральной оплаты. В этих условиях изменение оптовых цен на средства производства, предназначенные для сельского хозяйства, отражались не на себестоимости продукции колхозов, а на издержках и финансовых показателях деятельности МТС . … При таком положении любое, даже существенное изменение оптовых и закупочных цен отражалось не на уровне розничных цен, а на изменении размеров налога с оборота. Налог с оборота выступал в виде своеобразного амортизатора, погашающего изменение оптовых цен на средства производства и закупочных цен на сельскохозяйственное сырьё .

Положение начинает радикально меняться со второй половины 50-х годов . После упразднения МТС сельскохозяйственная техника была передана колхозам. С этого времени оплата сельскохозяйственной техники , производимой государственной промышленностью, стала производиться за счёт собственных доходов колхозов, а уровень и динамика цен на неё превратилась в важный фактор, определяющий себестоимость колхозной продукции .» (См. Л.И.Майзенберг. Проблемы ценообразования в развитом социалистическом обществе. «Экономика», М., 1976, стр.40. Курсив мой – Т.Х.)

Продажа сельскохозяйственной техники колхозам после ликвидации МТС вылилась для многих из них,- в полном соответствии с предупреждением И.В.Сталина, сделанном в 1952 г.,- в своего рода финансовую и производственную катастрофу.

«… большинство хозяйств не имело ремонтной базы, соответствующих кадров, необходимых средств для приобретения новой техники. Всё это отрицательно сказалось на развитии сельскохозяйственного производства.» (Методологические проблемы экономической науки. «Мысль», М., 1967, стр.98-99.) «… колхозы были вынуждены досрочно расплатиться за машины и другие средства труда, купленные у машинно-тракторных станций. Для многих колхозов это оказалось обременительным. В результате ухудшилось материально-техническое снабжение сельского хозяйства.» (А.Н.Малафеев. Прошлое и настоящее товарного производства при социализме. Политиздат, М., 1975, стр.95.)

В дальнейшем приобретение селом техники пришлось хронически дотировать ,- особенно после того, как реформа 1965-1967гг. сломала политику низких оптовых цен на средства производства и начался выпуск в массовом порядке дорогостоящих, материалоёмких, но экономически малоэффективных машин. Образовался нерассасывающийся дотационный «волдырь», которого нормальный, так сказать, советский колхозный строй (в дохрущёвскую эпоху) не знал. Чтобы в этих условиях обеспечить аграрному сектору хотя бы видимость рентабельности, пришлось многократно повышать закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. «Шквал» непрерывных повышений оптовых цен на технику привёл к фактически неконтролируемому росту себестоимости продуктов сельского хозяйства, к возникновению и закреплению второго дотационного «волдыря» - на стыке закупочных цен с розничными, где закупочные цены по ряду позиций «перехлестнули» розничные, подчас до нескольких раз. Но ведь и этого не было у нас «при социализме», все эти пагубные явления, приведшие к дотационному «опрокидыванию» экономики ,- плоды скрытой капитализации народного хозяйства СССР, сталкивания его на государственно-капиталистические рельсы в 50-х – 60-х годах!

ПЕРЕЧЕНЬ разнообразных вредоносных последствий более чем тридцатилетней «государственно-капиталистической эрозии» нашего народнохозяйственного организма можно ещё продолжить, но общая картина,- как мы надеемся,- достаточно ясна. Сейчас надо дать ответ на главный вопрос: что делать?

В стратегическом плане ответ также ясен: необходимо прекратить глупое и предательское «разгосударствление», идущее вразрез с объективными мирохозяйственными тенденциями, остановить – немедленно!- «погром» государственной собственности на средства производства, но при этом соединить государственную собственность не с капиталистической модификацией закона стоимости, «свирепствующей» нынче в нашей экономике, а с модификациейсоциалистической, т.е. возродить, в её определяющих, сущностных чертах,двухмасштабную систему цен . Если угодно, это тоже можно трактовать как своеобразный «переход к рынку»: переход к нормальному, вытекающему из объективных закономерностей развития экономики социалистическому рынку , которого у нас три десятилетия,- действительно,- практически не существовало. На социалистическом рынке не являются товарами средства производства и рабочая сила, исключена безработица, гарантировано право на труд, «статусом» товара наделены в полной мере лишь предметы народного потребления.

За критериальную величину на социалистическом рынке, подобную норме прибыли при капитализме, берётся уровень розничных цен на основные потребительские товары . Народнохозяйственный критерий эффективности – «лаг» ежегодного снижения основных розничных цен . Локальный критерий эффективности (для отдельного предприятия) – снижение себестоимости продукции , причём учитывается (и вознаграждается) прежде всего снижение себестоимости не «у себя», а «у соседа справа», т.е. экономия затрат у потребителя. Проводится линия на последовательное и неуклонное снижение оптовых цен по всей продукции производственно-технического назначения, на базе снижения её себестоимости. В оптовых ценах устанавливается низкая (порядка нескольких процентов к себестоимости) и единообразная по всему народному хозяйству норма рентабельности. Основная масса стоимости прибавочного продукта «выдавливается» на потребительский рынок и аккумулируется там в форме централизованного чистого дохода государства.

Разрывается порочное «замыкание» оплаты труда на стоимостной объём выпуска продукции. Труд оплачивается в зависимости от квалификации работника, сложности выполняемой работы и успешности выполнения планового задания (т.е. в зависимости от места, реально занятого работником в социалистическом соревновании). Сверхплановая прибыль, полученная за счёт дополнительного снижения себестоимости в результате внедрения научно-технических новшеств и усовершенствований, остаётся в распоряжении трудового коллектива. Финансирование крупных капиталовложений стратегического назначения осуществляется в централизованном порядке через государственный бюджет.

Рычагами подъёма материального и культурного благосостояния трудящихся выступают рост денежной заработной платы, тесно увязанный с ростом производительности труда, регулярное существенное снижение опорных розничных цен, максимальное насыщение потребительского рынка, развитие общественных фондов потребления и постепенный перевод всё большего круга жизненных благ в разряд предоставляемых бесплатно.

Идеологическая группа Московского общества «ЕДИНСТВО».

Москва, июль 1990г.

хозяйство, ведущееся государством либо совместно с частным капиталом, либо для него, но на принципах капиталистического предпринимательства. Г. к. существует как уклад хозяйства в капиталистических странах, где в современных условиях он входит в систему государственно-монополистического капитализма, в развивающихся странах, в странах, совершающих переход к социализму. Роль и назначение Г. к. в экономической жизни определяются тем, интересы какого класса представляет государство. Буржуазное государство создает Г. к. преимущественно в интересах монополистической буржуазии. Однако здесь Г. к. может при определенных условиях и ослабить частные монополии. Поэтому коммунистические партии выступают за расширение процессов демократической национализации частнокапиталистических предприятий. Особое значение Г. к. имеет для развивающихся стран. Здесь его применение позволяет ослабить зависимость этих стран от неоколонизаторов, повышает занятость и жизненный уровень населения, помогает использовать государственный бюджет для форсированного развития хозяйства, усилить процессы концентрации производства и элементы планирования и тем самым ускорить темпы развития национальной экономики. При определенных условиях Г. к. может способствовать демократизации общественной жизни и стать экономической основой длянекапиталистического пути развития. В Г. к. при переходе к социализму главное заключается не в том, что это капитализм, а в том, что это налаженная система государственного регулирования частного капитала, используемая для создания материальной базы социализма. Направлять развитие частного капитала в русло Г. к. в этих условиях означает: вести борьбу с частнокапиталистической и мелкобуржуазной стихией, способствовать процессам концентрации производства, не давать частному капиталу осуществлять хищническое накопление, не допускать закабаления мелких товаропроизводителей, вытеснять частный капитал из тех отраслей хозяйства, где он приносит вред, в те отрасли, где он может принести пользу. Переход капиталистического предприятия в собственность пролетарского государства может осуществляться как путем конфискации, так и за выкуп, как единовременным актом, так и постепенно. Формы Г. к. в переходный к социализму период весьма разнообразны. Это различные виды договорных хозяйственных связей государства с частными предпринимателями как в сфере обращения (закупки государством товаров капиталистического производства, снабжение им частных предприятий сырьем, предоставление капиталистам авансов и т. п.), так и в сфере производства (сдача государственных предприятий в аренду и концессию капиталистам, создание смешанных государственно-частных предприятий). Такие смешанные предприятия при построении социализма в мирных условиях могут быть использованы для изменения социально-экономической сущности капиталистических предприятий. На госкапиталистическом предприятии постепенно видоизменяется характер прибыли, которая принимает уже не только форму прибавочной стоимости, но и форму государственного дохода. Возрастает роль государства в управлении предприятием. Видоизменяется и сознание предпринимателя, подвергающегося социалистическому перевоспитанию. Госкапиталистические отношения заканчиваются вместе с полным переходом капиталистической собственности в собственность общенародную. При этом некоторые бывшие предприниматели превращаются в специалистов, работающих по найму у пролетарского государства. Степень распространенности, методы и формы Г. к. определяются конкретными историческими условиями той или иной страны, помощью, которую она получает от других социалистических государств, уровнем развития ее экономики, удельным весом социалистического уклада в хозяйстве, степенью политической сознательности и уровнем культуры рабочего класса, силой сопротивления буржуазии и т. п. В нашей стране первые госкапиталистические предприятия возникли в начале 1918 г. С 1922 по 1927 г. Советское правительство заключило около 160 концессионных договоров и получило доход от созданных концессий в размере около 45 млн. руб. Шире использовалась другая форма Г. к. - сдача государственных предприятий в аренду частным лицам. К январю 1923 г. было сдано в аренду 4384 предприятия местного значения, из них 31% - бывшим владельцам, 21% - прочим частным лицам, 37% - артелям. Однако из-за отказа буржуазии от сотрудничества с государством и неблагоприятной международной обстановки Г. к. в СССР не получил большого распространения. В ряде стран народной демократии Г. к. применялся более широко. Прежде всего это имело место в тех странах, где существовало множество мелких и средних капиталистических предприятий, немедленная национализация которых могла бы затормозить развитие народного хозяйства, обострить классовую борьбу. Г. к. был необходим и в тех случаях, когда общая экономическая отсталость народного хозяйства или его послевоенная разруха требовали стимулирования деятельности мелких и средних частных предприятий в целях быстрейшего удовлетворения спроса на товары широкого потребления. Государственно-капиталистические мероприятия способствовали привлечению на сторону социалистического государства тех частнокапиталистических элементов, которые шли на сотрудничество с народной властью. Известное распространение Г. к. получил в 1945-48 гг. в Болгарии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии. В ГДР с 1956 по 1972 г. имела место такая форма Г. к., как смешанные, полугосударственные предприятия. Довольно широко использовался Г. к. в некоторых восточных странах, строящих социализм (например, в СРВ), где национальная буржуазия, участвовавшая вместе с трудящимися в общенародном национально-освободительном движении, шла на создание Г. к.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ

система отношений между гос-вом и частнокапиталистич. собственностью, сущность к-рых состоит в гос. вмешательстве в экономику, осуществляющемся в интересах господствующего в данном обществе класса и определяемом конкретной история, обстановкой и спецификой социально-экономич. условий в той или иной стране. «...Государственный капитализм есть налицо - в той или иной форме, в той или иной степени - всюду, где есть элементы свободной торговли и капитализма вообще» (Ленин В. И., ПСС, т. 43, с. 222).

В соответствии с классовой природой гос-ва различаются Г. к. домонополистич. эпохи, Г. к. в развивающихся странах после завоевания ими политич. независимости и Г. к. в переходный период от капитализма к социализму.

Суть Г. к. в домонополистич. эпоху состоит в ускоренном развитии капиталистич. х-ва и укреплении на этой базе военно-экономич. мощи гос-ва, усилении его внеш. экспансии. Гос. власть активно стимулировала первонач. накопление капитала, участвуя в экспроприации мелких производителей и создании армии наемного труда, передавала гос., церк. и общинные земли в частную собственность, поощряла образование капиталов в руках буржуазии путем торг. войн и колон. грабежа. В странах, отстававших в капиталистич. развитии, где имела место нехватка капиталов или замедление его накопления, гос-во активно участвовало в предприиимат. деятельности путем создания горнорудной, металлургич. и воен. пром-сти, стрва воен. заводов и мануфактур (суконные, шелковые, фарфоровые в России, Франции и нек-рых др. странах). Позднее гос-во осуществляло стрво жел. дорог и средств связи, нередко с участием частного капитала. Гос. доходы формировались за счет налогов и поступлений от монопольной торговли солью, водкой, табаком и нек-рыми др. товарами. Важной функцией гос-ва была и остается защита отечеств. буржуазии от иностр. конкуренции посредством протекционизма - поощрит. премий за экспорт и повышенных тарифов на импортные товары, что стимулирует ускоренное развитие национальной промышленности.

С кон. 19 в. окрепшая буржуазия, ранее активно использовавшая гос-во в борьбе с феодализмом, стремится к освобождению от его опеки, отстаивая неогранич. свободу капиталистич. эксплуатации, выступая за равные условия конкуренции всех предприятий, против поддержки отд. компаний. Обострение классовой борьбы против эксплуатации, а также необходимость защиты бурж. строя в целом привели к вмешательству гос-ва в трудовые отношения, подчас в ущерб интересам отд. капиталистов. Ограничивается применение женского и детского труда, продолжительность рабочего дня, вводится социальное страхование, регламентируются условия труда. К кон. 19 в. относятся первые антикризисные мероприятия гос. власти, выражающиеся в скупке и субсидировании (особенно в Германии) обанкротившихся предприятий, организации обществ. работ для безработных. К нач. 20 в. Г. к. перерастает в гос.-монополистический капитализм (см. в ст. Капитализм).

Г. к. в развивающихся странах состоит в ускоренном развитии экономики в целом, преодолении хоз. отсталости, создании экономич. основы хоз. и политич. независимости, стимулировании социального развития. При этом существ, влияние на роль Г. к. оказывает капиталистич. или социалистич. ориентация страны.

В большинстве развивающихся стран капиталистич. отношения были привнесены извне в результате колон. захватов. Поэтому в ряде стран (Индия, Индонезия) Г. к. складывался как гос. вмешательство метрополии в сложившиеся хозяйственные отношения колонии первоначально через посредство гос.-частных монополий, (напр., ОстИндские компании). Г. к. длит, время являлся (и во мн. развивающихся странах частично остается и сейчас) хоз.-политич. надстройкой над совокупностью традиционных экономич., в т. ч. и патриархальных, отношений.

Первоначальные гос.-капиталистич. мероприятия были направлены на огосударствление или ограничение иностр. собственности, гл. обр. монополистич. капитала. Важнейшая функция Г. к. состоит в преобразовании односторонней сырьевой и монокультурной структуры экономики и на этой основе - в изменении положения страны в междунар. разделении труда.

Соотношение форм гос. вмешательства в хоз. жизнь зависит от характера власти и ее социально-экономич. ориентации. Так, ограничение иностр. капитала может происходить в форме полной национализации, принудит, отчуждения части акций, отчисления доли доходов, ограничения нормы вывоза прибыли и т. п. По отношению к национальной буржуазии гос. власть в различных странах проводит политику в диапазоне от полного огосударствления крупного капитала до существ. стимулирования частнопредпринимат. деятельности. Повсеместно гос-во берет на себя всю или большую часть бремени финансирования крупных капиталоемких отраслей и предприятий, прежде всего в области энергетики, добычи и переработки сырья, а также развития инфраструктуры. Особенностью Г. к. является также стремление к регулированию с. х-ва, выражающееся в вовлечении крестьянства в общеэкономич. процесс путем стимулирования произ-ва сырья для пром-сти, экспортных культур, а в нек-рых странах - поощрения интенсивных форм произ-ва (кооперация, «зеленая революция» и т. п.). Гос-во оказывает также воздействие на формирование социальной структуры посредством законодательства в области социальных и трудовых отношений. Важное значение имеет контроль над внеш. торговлей, к-рый способствует сосредоточению доходов страны в руках гос-ва и тем самым ускоряет накопление капитала.

Г. к. в переходный период от капитализма к социализму - один из обществ.-экономич. укладов, вводимый в интересах рабочего класса и строительства социализма по инициативе гос. власти, объем и функционирование к-рого относительно жестко регламентируется ею. Этот уклад сосуществует с другими укладами и постепенно ликвидируется в результате конкуренции с гос. сектором, а также в ходе поэтапного его ограничения со стороны гос-ва. Его осн. формами являются концессии иностр. капитала, аренда гос. предприятий, смешанные об-ва, частная торговля, кооперация и др.

Теоретич. обоснование сущности Г. к. дано В. И. Лениным, отмечавшим, что природа Г. к. в переходный период предопределяется пролет. характером власти и условиями, в к-рых он действует, когда капитализм перестает быть, а социализм еще не стал господствующим способом произ-ва (см. там же, т. 45, с. 84-85). Г. к. связан с социалистич. гос. сектором, находится под контролем рабочего класса, в т. ч. и трудящихся гос.-капиталистич. предприятий, используется для развития крупного пром. произ-ва и впоследствии преобразуется в гос. собственность. Г. к.- более прогрессивная форма х-ва по сравнению с частным капитализмом, мелкотоварным и натуральным произ-вом. Он способствует привлечению частных и иностр. капиталов для строительства и функционирования важных для нар. х-ва предприятий, созданию нового произ-ва, новой техники и технологии, позволяет использовать опыт и организационные навыки буржуазии и подготовить своих специалистов.

Отличное определение

Неполное определение ↓