«Вестник благотворительности» – «журнал, посвящённый всем вопросам, относящимся до благотворительности и общественного призрения», как значится в его подзаголовке, стал выходить в Петербурге с 1897 г. и является официальным органом ведомства детских приютов по ведомству учреждений императрицы Марии. Своею задачей, в редакционной статье первой книжки, журнал ставил содействие сознательному направлению чувства благотворения, т. е., «распространению в русском обществе, всегда сердобольном и чутко относящемся к людским страданиям точных сведений о всех нуждах, требующих его благотворительного внимания, открывая на своих страницах доступ к изучению и всестороннему обсуждению истинного положения и относительной важности всех объектов общественного благотворения». Затем, второю своей задачей журнал ставил выяснение вопросов общественного призрения. А. «главнейшею задачей» своею называл «гласное обсуждение» вопросов из области «предупреждающей благотворительности». Редактор ранее заявлял, что ведомство детских приютов, выступая с журналом, брало на себя продолжение дела московского прот. Г. С. Смирнова-Платонова, издававшего с 1885 г. посвящённый делам благотворительности журнал «Детская Помощь», прекратившийся в 1894 г. за недостатком подписчиков. Так как журнал имел в виду служить «всем вопросам благотворительности и общественного призрения», то в его программу, кроме официального и специального отделов по ведомству, вошли литературный отдел, заключающий в себе «историческую и научную разработку» всех вопросов, касающихся благотворительности и общественного призрения, а также хроника благотворительности в России и иностранных государствах и литературное и журнальное обозрение по указанным вопросам. Журнал издаётся центральным управлением детских приютов ведомства учреждений императрицы Марии, под редакцией начальника архива ведомства Евгения Севастьяновича Шумигорского, выходить раз в месяц, книжками не менее 3-х печатных листов (всегда не-сколько больше) большого формата, по цене в 3 р. с пересылкой, и своим возникновением обязан, как замечено в передовой редакционной статье, главным образом сочувствию и содействию главноуправляющего собственною Его Императорского Величества канцеляриею по учреждениям императрицы Марии, графу Н. А. Пратасову-Бахметеву, председателю высочайше учреждённой комиссии но пересмотру законов о призрении бедных, статс-секретарю К. К. Гроту и директору канцелярии по управлению всеми детскими приютами О. К. Адеркасу. Доход с издания, за покрытием всех расходов, предположено обращать в пользу детских приютов. Синяя (цвет ведомства) обложка журнала украшена виньеткой, изображающей эмблему ведомства (птица кормит птенцов в гнезде). Журнал даёт в каждой книжке обыкновенно одну фототипию, изображающую или благотворителей, или призреваемых, или здания благотворительных учреждений. Из обзора напечатанных в журнале статей видно, что он занимается преимущественно вопросами благотворительности своего ведомства, также общими вопросами благотворительности и вопросами благотворительности так называемой светской, предметам же собственно церковной благотворительности в нем отводится пока крайне ничтожное место.

С. Рункевич

Благотворительность: как работать с фондами

Не бойтесь помогать делом и деньгами

В России всё плохо с благотворительностью. Мы на девятом месте в мире по численности населения и на 126 по количеству сборов на благотворительность.

издатель

На то много причин. Одна из них - недоверие. В благотворительности не всегда понятно, пойдут деньги на дело или нет.

Это когда вы вроде даете на благое дело, а на самом деле - на фигню. Например, даришь бездомному теплую одежду, а он обменивает ее на ящик водки и уходит в запой. Или переводишь деньги в фонд, а они уходят в карман чиновнику.

Но из-за страха перед мошенниками у нас возникает страх перед благотворительностью вообще. В этой статье мы постараемся рассказать, как помогать нуждающимся правильно.

Какая бывает помощь

Есть два вида помощи - прямая и через фонды.

Прямая помощь - это помощь без посредников. Например, ваш знакомый просит деньги на лечение. Вы переводите деньги конкретно ему, а он сам решает, как тратить и отчитываться.

Главная беда с прямой помощью в том, что деньги невозможно отследить. Этим пользуются мошенники. Пишут убедительный призыв, находят в Яндексе фотку больного ребенка и запускают «вирус». Трудно отличить настоящего ребенка от развода мошенников. Есть риск, что деньги никому не помогут.

Другая проблема в том, что прямая помощь спонтанная. Вы увидели призыв, захотели помочь и помогли. Это эффективно, но только для одного конкретного человека. А проблемы остались у тысячи других.

Через фонды - это когда вы помогаете большой организации, которая направляет вашу помощь тем, кто нуждается. Фонды - это как бы посредники между вами и теми, кому нужна поддержка. Например, один фонд помогает онкобольным детям: собирает деньги из сотни источников и направляет их на лечение тысячи детей.

Фонды - это профессионалы из мира благотворительности: знают, у кого есть проблемы, знают, кому нужна помощь сейчас, и умеют решать проблемы системно. Например, фонд может договориться с клиникой о льготном лечении. При прямой помощи это невозможно.

Но фондам никогда не хватит ресурсов, чтобы помочь всем. Например, в России есть только один фонд, который помогает взрослым. Именно поэтому взрослые чаще обращаются к прямым призывам о помощи: у них нет другого выхода.

На фото: флешмоб фонда «Галчонок» (Москва, 2015). Фонд помогает детям с ДЦП

Как помогать фондам

Делом. Фондам всегда нужна помощь людей. Перевезти кого-то в больницу, помочь организовать мероприятие, сдать кровь и даже просто пообщаться с подопечным фонда - любая помощь хороша.

Если вы боитесь, что помощь деньгами будет неэффективной, помогайте делом: так всё точно будет по уму. Например:

решить через фонд чью-то проблему: принести корм в приют для животных или купить тренажеры в центр реабилитации;
передать фонду ненужные вещи: фонд найдет людей, которые в них нуждаются;
стать волонтером: говорят, что с этого лучше начинать, потому что так вы увидите дела фонда изнутри.

Сделать первый шаг просто: позвонить в фонд и узнать, чем можно помочь. Обычно у каждого фонда есть своя внутренняя волонтерская служба. Она распределяет ресурсы добровольцев между теми, кому нужна помощь.

Когда вы свяжетесь с волонтерской службой фонда, вам предложат дело по плечу, помогут освоиться и подберут удобный график. Никто не заставит вас заниматься тем, что вам не нравится.

Деньгами. Фонды всегда ищут деньги:

на конкретные цели: оплатить операцию ребенку, купить еду для бездомных, починить крышу в доме престарелых;
на уставные цели: заплатить сотрудникам, врачам, арендодателю и т.д.

Многие боятся давать деньги на уставные цели. На самом деле именно уставные деньги позволяют фонду работать.

Например, бывает так: фонд решает проблему за счет уставных денег, а уже потом собирает на цель. Он как бы берет кредит сам у себя. Часто для фондов это единственный способ помочь, потому что помощь всегда нужна вчера.

Чем больше уставных денег, тем больше таких «кредитов» фонд может взять. Поэтому когда вы даете деньги на уставные цели, вы инвестируете в то, чтобы фонд решал новые проблемы.

Чем больше денег, тем больше у фонда влияния. Влиятельные фонды могут устранить саму причину возникновения проблемы. Например, помогают инвалидам найти работу или находят родителей для детей из приютов.

Сколько переводить

Это может быть небольшая сумма, например, 500 рублей в месяц. Главное - не сумма, а регулярность.

Плохо, когда помощь в фонды спонтанная. Во-первых, вы переведете большую сумму один раз, а потом забудете про это на месяцы и годы.

Во-вторых, регулярная поддержка деньгами позволяет фондам прогнозировать поток входящих денег. Когда регулярных платежей много, фонд начинает решать больше проблем. Фонду выгоднее, когда вы платите по чуть-чуть, но постоянно.

Чтобы помогать регулярно, надо выбрать хороший фонд. Хороший фонд - это тот, в котором вы сами уверены.

Как понять, какой фонд стоит поддерживать

Выбрать, кому хочешь помочь. Помощь нужна всем, но помочь всем невозможно. Подумайте, куда направить усилия. Сформулируйте словами, например, «я хочу помогать пожилым людям, потому что про них никогда и никто не думает».

Изучить сайты фондов. Это не так долго, потому что специализированных фондов мало. Найдите их через поисковики или специальные сайты. Изучите фотографии, отзывы, документы - чем больше, тем лучше. Узнайте, как можно помочь фонду.

Выберите фонд, который позволяет отследить, на что пошли деньги. Честные фонды показывают благотворителям, на что потрачены деньги. Некоторые выкладывают на сайте чеки, другие присылают подтверждающие документы всем, кто внес нужную сумму. Позвоните в фонд и спросите про отчетность, если про это ничего не сказано на сайте.

Узнайте, как фонд ведет дела. Для этого можно сходить на мероприятие фонда или записаться волонтером. Ваша задача - понять, что за люди там работают. Если фонд ведет дела сомнительно, вы это увидите. Когда намерения у фонда искренние, это тоже видно.

Не давайте денег, если сомневаетесь. Вы должны сами чувствовать уверенность, что дело правильное. Фондов много, большая часть из них - честные. Если сомневаетесь в одном, изучите другие.

Начните регулярно давать деньги фонду, которому доверяете. Можно привязать банковскую карту, перевести деньги с мобильного телефона или настроить регулярный платеж через интернет-банк.

Как настроить автоплатеж в фонд через интернет-банк

Воспроизвести

Если нужного благотворительного фонда нет в интернет-банке, узнайте его реквизиты: позвоните представителю этого фонда

Такой перевод нужно будет делать в разделе «Организациям» → «Юридическим лицам». Правда, придется заполнить все нужные поля:

В конце включите шаблон и настройте регулярный платеж, чтобы больше никогда не вбивать реквизиты.

Выводы

Любая помощь - это хорошо, но лучше помогать фондам и деньгами.
Если не уверены, что надо давать деньги, помогите делом.
Переводите деньги регулярно: так фонд получает больше пользы.

Главная > Документ

Журнал «Благотворительность в России»

Людмила Улицкая

Роскошь, доступная каждому

Слово «благотворительность» мне не нравится. То ли дело «каритас» или «шаритэ». Звучит красиво, кругло, недлинно. А наша «благотворительность» – слово длинное, нескладное. К тому же, ясное дело, благотворитель – богач, а по законам классового сознания, богач – лицо отвратительное.

В советские времена бедность и богатство были нравственно заряженными понятиями. Всем было ясно, что богач непременно злодей, а бедняк – хороший человек. В общем, богатого следует ограбить и все отдать бедному. На том стояли. Так что какая уж тут благотворительность. Бедному, сколько ни дай, не помочь. Он все норовит опять стать бедным. Поэтому уж лучше не давать. Всем поровну. Идея, может, и хорошая, а исполнение – как всегда. На восемьдесят лет в России о благотворительности забыли с большим удовольствием: государство все взяло на себя, а обществу предложило молчать и аплодировать. В крайнем случае, не вмешиваться.

Последнее десятилетие в России снова появилась благотворительность: сначала в виде подарков от частного человека в детский дом, в библиотеку, в больницу. Потом начали возникать фонды, попечительские советы – похожие на западные структуры.

Но только попав в этом году в Стенфордский университет, я поняла, какой может быть благотворительность в стране, где она существует не одно столетие и является почетным и престижным делом богатых людей.

К этому времени я уже состояла членом попечительских советов одной больницы, одного лицея, одного детского дома и одного хосписа. Подписывала положенные письма, ходила время от времени на собрания и честно открывала кошелек.

Это была, кроме всего прочего, семейная традиция: у меня были замечательные прадед, бабушка и мама, и я с детства видела, как они легко и радостно отдают деньги, вещи и время. Правда, не чужим людям, а нуждающимся родственникам и друзьям, в крайнем случае, соседям. Очутившись в Стенфорде, я увидела, какой бывает благотворительность совсем «для чужих». Мне рассказали историю университета и человека, который его задумал и построил на свои деньги, от первого камня до церкви.

Это великая американская история, и ее я хочу для начала рассказать. Леланд Стенфорд родился в 1826 году в Нью-Йорке в англиканской семье. Из девяти братьев он был самый удачливый, стал юристом и быстро-быстро разбогател. Но пожар погубил его дом и адвокатскую контору, и все его богатство сгорело в самом прямом смысле слова. К 1848 году, когда разразилась в Калифорнии «золотая лихорадка», он как раз потерял свое первое состояние и отправился вслед за братьями делать новую жизнь в Калифорнию. Условия были ужасные: жили братья в халупе с земляным полом, вели полуголодное существование и адски работали. Торговали мылом и крупой, порохом и машинным маслом, словом, тем товаром, который нужен был золотоискателям. Расплачивались покупатели довольно часто песком. Золотым. Первые заработанные деньги Леланд вкладывает в развитие железной дороги, которая соединяет Восток и Запад. Он был одним из первых «венчурных» капиталистов. Вкладывал в будущее.

Это было время, когда в Америку хлынул первый поток китайских эмигрантов, и тысячи китайцев строили железную дорогу в ужасных условиях, получая грошовые заработки и погибая на этой «стройке века» тысячами.

Сам же Стенфорд в те годы «поднялся», стал одним из самых богатых людей в Калифорнии и очень умело распоряжался и железнодорожным бизнесом, и банковскими операциями. Стал заниматься политикой, был избран губернатором Калифорнии и основателем консервативной партии, из которой потом выросла современная республиканская партия. Он пользовался своим положением губернатора, брал государственные займы и был замешан в разных финансовых махинациях, привлекался к суду, но умел выходить «сухим из воды».

Стенфорд женился, построил роскошный дом в Сан-Франциско. После многих лет бесплодного брака родился поздний ребенок – Леланд Стенфорд-младший. Мальчик был замечательный – он получал лучшее по тем временам образование, увлекался изобразительным искусством, и уже лет в 12 начал собирать коллекцию. Всей семьей они ездили в Европу, часто в Северную Италию, покупали прекрасное европейское искусство и вывозили в Калифорнию.

В этот период Стенфорд построил дачу в дне езды от Сан-Франциско, в местах, которые назывались Red Wood – красный лес. Это был огромный лес секвойи, который сохранился и по сей день. Стенфорд скупил в округе Редвуда больше 8 тысяч акров земли, развел огромное хозяйство, прекрасный конный завод. Его лошади поставили 19 мировых рекордов. Стенфорд интересовался наукой – разведение лошадей было поставлено на научную основу. Его вообще интересовала наука. Все, к чему только ни прикасался Стенфорд, начинало цвести и плодоносить.

А потом произошло несчастье, которое изменило всю жизнь семьи Стенфордов: его сын, не дожив до 16 лет, умер от тифа во время одной из поездок по Италии, в прекрасном городе Флоренции. Болезнь началась внезапно и длилась всего три дня. Спасти мальчика не смогли. От горя Стенфорд потерял дар речи, но, когда речь к нему вернулась, он сказал жене: «Теперь все дети Калифорнии будут нашими детьми».

В том же году Стенфорд объехал все крупные американские университеты. Он изучил, как они устроены, как финансируются, как идет образовательный процесс. Он хотел сделать лучше. Посчитал, как полагается капиталисту, деньги и прикинул: нужно 5 миллионов долларов. Сумма по тем временам гигантская даже для Стенфорда. Он посоветовался с женой. Она сказала «да».

Так губернатор, жесткий человек с сомнительной репутацией, начал «вторую» жизнь. Он заказал архитектурный проект – католические мотивы на индейской почве, и началась грандиозная стройка. Строительство продолжается и по сей день и именно по тем принципам, которые заложил Стенфорд. Он любил все самое лучшее – и по сей день новые корпуса строят самые известные и талантливые архитекторы.

Застройка идет по определенному модулю – квадратно-гнездовым способом, как я бы это определила. Принцип Стенфорда – соединение практики и культуры, бизнеса и политики. Последний по времени квадрат, совсем недавно построенный, – это медико-технологический корпус, возведенный между медицинским и технологическим. Его проектировал Норман Фостер, один из ведущих современных архитекторов. Границы территории представляют собой одновременно и границы наук. Подход формальный, но, как оказалось, прекрасно себя оправдал.

На этом пересечении границ образовалась спустя сто лет после смерти основателя Силиконовая долина, здесь родились Yahoo, Google, одна из лучших современных генетических школ. Принцип «всего самого лучшего» распространялся и на подборе профессорско-преподавательского состава. С самого основания университета «перекупали» лучших ученых и давали им такие деньги, что отказаться было невозможно. Между прочим, эта традиция сохраняется уже больше ста лет.

Первый университетский выпуск был в 1892 году – об этом свидетельствует утопленная в одной из галерей медная плита. Рядами такие же плиты с датами – вплоть до нынешнего года.

Первые двадцать лет обучение было бесплатным. Сейчас, надо признать, это один из самых дорогих университетов Америки. Первоклассные лаборатории, первоклассные профессора – вот что делает Стенфордский университет одним из самых престижных учебных заведений страны. В соседнем университете города Беркли на 100 студентов приходится 1 профессор, в Стенфорде – 1 профессор на 7–8 студентов. Территория университета огромна. Скульптуры любимого Стенфордом Родена украшают скверы и перекрестки университетского городка. Есть и более современная скульптура: Мур, Липшиц. Есть и музей с огромным собранием картин: в первых залах семейные картины той счастливой поры, когда был жив еще Леланд Стенфорд-младший. Симпатичный мальчик, смерть которого изменила жизнь западного побережья Америки.

История Стенфорда – человека и университета – великая американская история. Традиция благотворительности продолжает здесь существовать – куда ни повернешься, всюду висят таблички: дар господина и госпожи таких-то. Среди дарителей – родители погибших ребят, выпускники Стенфордского университета, просто богатые люди, которые считают наиболее достойным способом увековечить свою память, выписывая чеки на нужды университета. Эта национальная традиция. Всем известны имена Карнеги – потому что знают о существовании Карнеги-холла. Но есть в Америке Чикагский университет, построенный на деньги Рокфеллера в 1892 году, и Медицинский институт, и еще много чего, что финансировал Джон Пирпонт Рокфеллер, его сын и внуки. Между прочим, когда Рокфеллер- старший умер, то на благотворительность он положил полмиллиарда, а состояние, переданное по завещанию сыну, было меньшим.

В отличие от нашей страны, где революция прервала этот процесс превращения «дикого капитализма» в капитализм цивилизованный, в Америке традиция благотворительности росла и крепла, охватывая все сферы жизни. Образование, здравоохранение, культура, фундаментальные науки получают постоянно огромные вливания от частных фондов. Самым щедрым благотворителем в сегодняшней Америке считается Билл Гейтс. Полтора месяца я работала в Гуверовском архиве Стенфордского университета. У меня были свои интересы, связанные с российской историей 70-х годов, а в свободное время я присматривалась к американской благотворительности и пыталась понять, почему у них получается то, что совсем не получается у нас: а именно, создать такое общество, такие структуры, которые сами о себе заботятся, сами себя финансируют и являются не конкурентами государства (какое это государство рвется тратить деньги на общественные нужды – надо его заставить это делать!), а партнерами государства.

Честно говоря, секрета я не открыла. Я не знаю, почему богатые, не очень богатые люди, а также люди более чем среднего достатка считают необходимым отдавать личные деньги для общественного блага? Существует множество вариантов ответа на этот вопрос:

Там, на растленном Западе, государство хитро провоцирует богатых людей жертвовать деньги на благотворительность (читай: общественные нужды), потому что дает им налоговые льготы в разных формах, поощряя тем самым меценатство всякого рода.

Америка – протестантская страна. Протестантизм – религия труда и религия сдержанности. Всяческая роскошь не поощряется общественным мнением. Вот они от ханжеского стыда не покупают себе золотых унитазов, а строят общественные уборные.

Американцы уже миновали этап «жестокого» капитализма и теперь стали сентиментальны и готовы платить своим нищим и больным, а мы, россияне, все еще находимся на той стадии, где главная цель богатого человека – купить яхту, остров, драгоценности и вообще все, что можно купить за деньги. Надо немного подождать, и наши богачи тоже опомнятся, повзрослеют и поймут, что самая большая роскошь – содержать детский дом, больницу или университет. Сколько ждать – никто не знает.

В Америке давно уже существует гражданское общество, которое контролирует государство в большей мере, чем где бы то ни было в мире. Это гражданское общество порой принимает на себя помощь в решении острых социальных проблем. Существует большое число частных госпиталей, школ, учебных заведений, которые оплачиваются частными спонсорами и большими компаниями.

Впрочем, для нас не так уж важно, почему у них так хорошо получается, а у нас пока не очень. На рубеже ХХ века Россия созрела для благотворительности, и до революции было очень многое сделано частными людьми для блага общества. Несколько городских больниц и по сей день прекрасно работают, несмотря на то, что они устарели во всех отношениях. Сегодня в России опять появились серьезные благотворители. Некоторая часть людей и организаций, которые вкладывают большие деньги в культуру, в науку или на социальные нужды, вынуждены это делать по прямому распоряжению начальства. Им приказывают – они соглашаются. Очень часто частные деньги идут на покрытие тех расходов, которые обязано производить государство, но не хочет. Эта благотворительность вынужденная, но все-таки она существует.

Есть и такие донаторы, которые тратят деньги без указки сверху – по той единственной причине, что видят острые социальные болезни и пытаются их «подлечить» своими средствами. Главное, что появились люди, готовые вкладывать личные деньги для решения общественных проблем. Их много. Наиболее интенсивная деятельность связана с лечением детей. Существуют фонды, изыскивающие огромные деньги на оборудование медицинских учреждений, на дорогостоящие лекарства детям с онко- и кардио-заболеваниями, детям, нуждающимся в пересадке органов.

Существуют фонды для помощи детям с синдромом Дауна, с диабетом и другие. Это наиболее популярные фонды – на больного ребенка дать деньги легче, чем на умирающего старика. На детский дом проще, чем на хоспис. А в стране есть хосписы, которые нуждаются в финансировании, потому что государственное финансирование недостаточно. Выражаясь мягко. Еще труднее добыть деньги для помощи бомжам, для обитателей колоний, для инвалидов и пенсионеров.

Но фонды, тем не менее, растут, делают огромную работу. Все большее число людей, даже не пережив такого несчастья, как Леланд Стенфорд, начинают понимать, что помочь больному и нищему, инвалиду и заключенному – это шанс изменить мир к лучшему, хотя бы в отдельно взятой точке.

Большие деньги дают их владельцам многие преимущества перед теми, кто не имеет лишней копейки. Они дают свободу (есть такой предрассудок), дают возможность прекрасных путешествий в разные страны (до тех пор, пока не утрачивается «охота к перемене мест»), дают привилегию на высокое «качество жизни» (пока не обнаруживается, что воздух, вода и пища теряют качество во всем мире) и прочие мнимые и реальные радости.

Но есть вещи, которые не покупаются за деньги – никто не может избежать болезней и смерти, несчастья и одиночества. Когда приходит это понимание, меняется отношение к деньгам. Они не есть вечная ценность. Сегодняшний кризис, который только начинается (и ни один специалист не может предсказать всех последствий происходящего), изменит очень многое в жизни нашего и будущих поколений. Первое последствие – крушение ложной идеи всевластия денег.

Больше ста лет тому назад молодой врач Федор Гааз, приехавший в Россию из Германии, сделал прекрасную карьеру – разбогател, купил в Москве пять домов, деревню и фабрику в Подмосковье.

А потом его назначили инспектором тюремных больниц, и это совершенно изменило его жизнь. Он увидел каторжников, прикованных к железному пруту, в тяжелых кандалах проходящих по Владимирскому тракту, и в нем произошел переворот.

Двадцать лет он добивался облегчения их участи, добился отмены «прута», к которому их приковывали, сделал более легкими кандалы, и лечил, лечил, лечил. И кормил, и помогал спасать детей каторжников, которые шли за родителями в Сибирь.

Он спустил свое состояние, и хоронили его на средства Полицейского управления, потому что у него не было ни копейки. Вся Москва хоронила его – толпы шли за гробом. Наряды полиции, посланные для предотвращения беспорядков, шли вместе со всеми, обнажив головы.

По сей день на его могиле на Немецком кладбище в Лефортово всегда лежат цветы. Жива народная память. Но вспомнила я его из-за одной фразы, которую он постоянно повторял: «Спешите делать добро!»

Даже самая длинная человеческая жизнь коротка по сравнению с жизнью большой черепахи или дуба. Но человек может сделать то, что не может и не умеет ни одна живая тварь – спасти другого человека. А может просто немного помочь – накормить голодного, облегчить страдания больного. Это – так хорошо. Попробуйте, и вы почувствуете, как ваша жизнь наполняется новым смыслом, которого так часто не хватает в нашей суетливой, тяжелой и зачастую удручающей жизни.

Улицкая Людмила Евгеньевна – писатель, сценарист, публицист. Один из самых признанных авторов в России и за рубежом. Лауреат многих российских и международных литературных премий. Романы, повести, сборники рассказов Улицкой переведены на 32 языка и напечатаны практически во всех странах мира. Самым известным произведением считается «Казус Кукоцкого», отмеченный Букеровской премией. Среди других книг – «Сонечка», «Медея и ее дети», «Даниэль Штайн, переводчик».

Татьяна Тульчинская

Мои деньги точно пошли на пользу?*

Почему люди, искренне желающие участвовать в благотворительности, этого не делают? На первых позициях в списке самых разнообразных причин – опасение, что их деньги не дойдут до адресата . Почему же так происходит? Как, при каких обстоятельствах, и по каким причинам сформировался такой нелестный стереотип? Только ли как часть безразмерной и универсальной формулировки «все воруют»? Почему отношение к благотворительным организациям строится на презумпции их виновности?

Обратимся к печальной истории вопроса. Воровство как системообразующий принцип еще со времен Карамзина, побило все рекорды в начале девяностых годов прошлого века, которые уже принято называть «лихими». Количество «обнальных» структур и масштабы «откатов» были запредельными, и благотворительные организации (точнее говоря, номинально благотворительные) часто создавались именно для отмывания денег. Тем более что действовавшее на тот момент законодательство позволяло снижать на сумму благотворительного пожертвования налогооблагаемую базу, то есть сокращать налоги. В случае если работать без «откатов», на этом, конечно, все равно ничего не выиграть: суммы не те, но если использовать эту лазейку для прокачивания миллионов, вполне можно было поиграть с государством в прятки на налоговом поле. Делать вид сейчас, что этого не было, смысла не имеет. Усилиями мошенников имидж благотворительности был подорван. Мучительно жалко, что в результате безосновательно подпорченной оказалась репутация тех, кто работает по совести, делая очень важные и нужные вещи и решая серьезные проблемы. Даже прозрачнейшие благотворительные организации, готовые отчитаться за каждую копейку, оказались жертвами стереотипов. Благотворительность настоящая, честная, и благотворительность липовая в головах у людей смешались, и минус и плюс по закону математики дали минус.

Получилось, что начало новой российской благотворительности как явления, по времени совпавшее с крахом советской системы и становлением нового порядка и нового государства и напрямую с ними логически связанное, заодно совпало и с началом использования этой идеи в качестве прикрытия для разного рода темных дел. Эти две тенденции зародились практически параллельно, что является фактом весьма неутешительным. Однако хочется верить, что этот «фарш» еще можно «провернуть назад». В первую очередь, благодаря тому немалому количеству благотворительных организаций, которые давно и честно работают и сейчас уже накопили достаточно позитивного опыта, чтобы постараться столь неприглядный стереотип «все воруют» все же опровергнуть, причем не только на частных примерах, но и системно.

Для начала, думаю, стоит обратиться к действующему законодательству, регулирующему финансовую деятельность некоммерческих и благотворительных организаций, знание основных положений которого позволит легко опровергнуть как минимум два устойчивых заблуждения.

Во-первых, в России на данный момент для благотворителей не существует НИКАКИХ налоговых льгот. Поэтому все разговоры о том, что перевод денег на благотворительные программы зачастую осуществляется с целью ухода от налогов, лишены смысла. Любое благотворительное пожертвование компании осуществляется из ее прибыли, а частного лица – из его личного дохода .

Во-вторых, административные расходы благотворительных организаций НИКОГДА не покрываются из целевых благотворительных пожертвований. По закону благотворительная организация имеет право тратить на поддержку своей деятельности (на офис, скрепки и зарплату сотрудников) не более 20 % от получаемых ею средств. Однако если речь идет о целевых благотворительных взносах , то они все доходят до благополучателя в 100-процентном объеме. Иными словами, человек, внесший в кассу фонда 100 рублей на лекарства для тяжело больного ребенка, может не бояться, что 20 из них пойдут на аренду офиса или зарплату секретаря. Эти затраты покрываются из грантов и целевых пожертвований на административные расходы. Например, зарплату директору фонда «Детские сердца» и его помощнику уже около пяти лет платит одна и та же компания. Кстати говоря, за все время на эти две зарплаты потрачено денег, которых хватило бы на несколько кардиологических операций. А с другой стороны, за это же время всего двумя сотрудниками фонда были привлечены внешние средства, которых хватило на то, чтобы прооперировать более шестисот пятидесяти детей.

Удачная инвестиция налицо. Но в любом случае жертвователь имеет абсолютное право решать, на что именно он хочет дать деньги, а вся структура бюджета действующего благотворительного фонда отражается в ежегодно публикуемом им отчете. Любые манипуляции вне этой схемы являются нарушением действующего законодательства и предметом компетенции правоохранительных органов . Когда человек как частное лицо сам для себя решает вопрос о том, жертвовать ему или не жертвовать, проверить получателя на честность «на этом берегу» ему стоит для начала самостоятельно. Тем более что это не составляет особого труда.

Мошенников от благотворительности вычислить достаточно просто. Самый распространенный вид обмана – мошенничество в Интернете. Создается копия благотворительного сайта, на котором идет сбор пожертвований. С виду информация та же, что и на «родном» сайте фонда или на домашней страничке нуждающегося. И фотографии, и копии документов. Только банковские реквизиты указаны другие. Чаще всего это делается, если речь идет о сборе средств на дорогостоящие операции и лекарства, ведь деньги приходится собирать достаточно долго. Часть проблемы с мошенниками состоит в том, что, если подлог в таких случаях выявить довольно просто, то привлечь обманщиков к ответственности гораздо сложнее. Как только мошенники понимают, что их вычислили, сайт тут же закрывают. Да, можно выяснить, где и кем он был зарегистрирован. Но для того, чтобы завести уголовное дело, нужно заявление потерпевших. А вот их то (людей, которые перевели деньги) найти очень непросто, ведь они могут быть разбросаны по всему миру, и уж тем более добиться от них того, чтобы они пошли в милицию и написали заявление, почти нереально. В этот юридический тупик, в частности, уперлись создатели популярного в Интернете благотворительного «Общества китайского летчика», когда попытались провести самостоятельное расследование. Вспугнуть жуликов вспугнули, а наказать не получилось. Поэтому лучший способ борьбы с подобными обманами – профилактика.

Почти все мошеннические схемы рассчитаны на доверчивого человека, у которого нет времени на проверку, а сделать доброе дело хочется. Тем более что в объявлениях аферисты всегда пишут, что деньги нужны очень срочно. Если потрудиться проверить представленную информацию, то понять, можно ли или нет доверять разместившим ее людям, довольно просто. Надо только не полениться, позвонить по нескольким телефонам. Позвонить в сам фонд. Найти среди своих знакомых людей, кто уже лично имел с ним дело или кто лично знает тех, кто просит о помощи. Говорят же, что между любыми двумя людьми на земле расстояние не более чем в пять рукопожатий. А после изобретения Одноклассников. ру, думаю, и это количество сократилось. Пусть проверка займет не пять минут, как перевод на электронный кошелек, а пятнадцать. Зато гарантия того, что вас не обманули, значительно повышается.

В подавляющем большинстве случаев для того, чтобы не стать жертвой обманщиков, надо просто составить себе труд совершить простые проверочные действия.

Низкий уровень доверия к благотворительным организациям и желание людей сэкономить собственные усилия, сократив количество вышеуказанных проверочных действий, часто выливаются в то, что многие предпочитают действовать не через некоммерческие организации и благотворительные фонды, а напрямую помогать нуждающимся. Если, конечно, речь при этом не идет, скажем, о помощи одинокой пожилой соседке по лестничной площадке, эта медаль, как водится, имеет две стороны. Частная благотворительность, не оформленная юридически, а именно сообщества «Живого журнала», форумы, инициативные группы, часто бывает, привлекательна в глазах жертвователя именно в силу вышеупомянутых стереотипов: «Не доверяю я что-то этим фондам…» Но вот есть ли у жертвователя возможность для контроля, куда пойдут его деньги, если он передает их не официальным путем, под документы, а «из рук в руки»?

Ни в коей мере я не хочу случайно обидеть тех, кто давно и успешно работает и по-настоящему помогает, собирая деньги для нуждающихся! Как правило, это люди, которые своим добрым именем гарантируют целевое расходование собранных средств и уже не раз доказали, что доверять лично им можно. Однако в случае, если жертвователь принимает решение, например, передать деньги напрямую в семью с больным ребенком, которому необходима сложная операция, он полностью берет на себя ответственность за свои действия. Функция посредника в данном случае ограничивается только подтверждением того, что диагноз ребенка действительно соответствует заявленному, но не всегда посредник может дать гарантию, что переданные лично в руки получателю деньги будут использованы именно на то, на что они предназначались. Как это ни звучит, на первый взгляд, невероятно, но, к сожалению, бывали и грустные примеры того, как на переданные на лечение детей деньги, мягко говоря, не очень адекватные родители покупали себе машины и мебель. Это, конечно, случаи единичные и из ряда вон выходящие, но не лучше ли и от них застраховаться? Например, переводом целевого пожертвования через благотворительный фонд сразу в клинику, где ребенок будет лечиться? Помощь на лечение у нас налогами не облагается, поэтому все, что люди присылают для конкретных детей, до копейки им и уходит.

Получается, что в сотрудничестве с благотворительными фондами есть не только минусы (в u1086 основном надуманные), но и несомненные плюсы. Благотворительные организации создаются для того, чтобы благотворительная деятельность была максимально эффективной. Они работают для того, чтобы эти деньги пригодились вовремя и наилучшим образом именно тому, кому они важнее всего.

Технологии обеспечения прозрачности деятельности некоммерческих и благотворительных организаций на данный момент уже в достаточной степени разработаны и проверены опытным путем. В подавляющем большинстве случаев запрос со стороны жертвователя на отчетность удовлетворяется быстро и без каких бы то ни было проблем. Вся финансовая документация действующей некоммерческой организации абсолютно прозрачна, и любой жертвователь может увидеть, куда пошли его деньги и при желании проверить лично. Для честного, открыто работающего фонда запрос на проверку его деятельности от донора, нисколько, не оскорбителен. Он нормален и, более того, является показателем серьезного отношения донора к проблеме, в решении которой он участвует. Что называется, спрашивайте – отвечаем! Но многое зависит от того, как ставится вопрос. Если спрашивают: «А где мы можем посмотреть ваши годовые отчеты?», то на этот вопрос существует ответ совершенно конкретный, тем более что действующее законодательство обязывает некоммерческие организации ежегодно публиковать отчет о своей деятельности. Как правило, если фонд работает на принципах честности и открытости, он по собственной инициативе делает это гораздо чаще. Но вот если человек спрашивает: «А могу ли я вам верить?», что тут ответить, кроме «Не знаю»? Это уже не в фонд, это к психоаналитику.

Из всего сказанного следует, что вопрос, который так часто возникает у людей, обращающихся к теме благотворительной помощи: «А как я могу убедиться в том, что моя помощь дошла по назначению?», в сущности, имеет очень простой ответ. Все зависит только от готовности самого человека потратить некоторое время на то, чтобы проследить путь своей помощи. Если вы пожертвовали деньги детскому дому или фонду, а потом вдруг появились сомнения, не сидите и не переживайте, а просто попросите предоставить отчет.

Впрочем, справедливости ради стоит сказать, что контроль за расходованием благотворительных пожертвований все-таки не так прост, как хотелось бы. В первую очередь потому, что если проверить, что деньги не украдены по дороге, в целом несложно, то убедиться в том, что они были эффективно использованы, на порядок сложнее. Скажем, если речь идет об оплате лечения или срочной операции, все понятно и прозрачно: есть счет из больницы, есть прооперированный здоровый ребенок, и паззл сложился. А если, например, речь идет о поддержке благотворительного проекта создания центра дневного пребывания для стариков? Или о реализации программы профориентации для детей сирот? Как жертвователю, который не является профессионалом в области социального проектирования, убедиться в том, что его деньги не просто не были украдены, а были использованы максимально рационально и правильно? Ключевым тут является вопрос профессионализма непосредственного исполнителя, т. е. благотворительной организации, и его критериев. Но это уже тема для отдельного и очень серьезного разговора.

Татьяна Тульчинская – директор благотворительного фонда помощи детям-сиротам «Здесь и сейчас», член Совета Московского благотворительного собрания «Все вместе», кандидат политических наук.

Моменты, на которые стоит обращать внимание частным лицам (прежде чем сделать денежный перевод) и фондам (прежде чем размещать на своих сайтах информацию, чтобы случайно не оказаться похожими на мошенников):

контактные телефоны

физические лица

своевременная информация

Роскошь, доступная каждому. Какая бывает помощь