Первым главным редактором районной газеты являлся Петр Гаврилович Драчников. Именно за его подписью 1 мая 1936 года вышел в свет первый номер газеты Кежемского района под названием «Колхозник». Кежмари, получив «Колхозник» на первомайской демонстрации, радовались празднику и рождению районки. Тираж первого выпуска был сравнительно небольшой, всего 500 экземпляров, поэтому люди передавали газету из рук в руки.
«Это было время, когда стахановское движение в районе окрепло, чему во многом способствовала районная газета «Колхозник». Она не только рассказывала об ударниках трудового соревнования, но обобщала и распространяла передовые методы работы», - писала много лет спустя журналист Т. Голеншина.
Газета «Колхозник» выпускалась и во время Великой Отечественной войны.
Возглавлял ее тогда В.А. Чмут. Пусть и с задержкой, но она появлялась во всех, даже самых отдаленных, селах района. Ее читали, перечитывали, ведь газета печатала не только местные новости, но и вести с фронта, солдатские письма.
Достоверно известно, что с 1944-го по 1950-е годы в качестве главного редактора газеты работал Петр Григорьевич Семенов, который был демобилизован из армии по инвалидности, полученной после ранения. Многие из старожилов района хорошо его помнят.
После окончания партийной школы в Красноярске, с 1952-го по 1954 год, он продолжал работать в газете. Потом был заведующим парткабинетом райкома партии. А с 1968-го по 1972 год занимал должность заместителя главного редактора «СП».
Именно при нем в 1952 году увеличился формат газеты, и она стала называться «Советское Приангарье».
Семейное предание
Сталинский любимец - танковый нарком
МОЙ ДЕД Давид в Первую мировую войну служил царю и отечеству в санитарном взводе и вынес с боевых полей не только десятки солдат и офицеров, но и убеждение, что война - это бардак с сумасшедшим домом одновременно. Он убедился в этом еще раз, когда в сорок первом в драном бушлате и с трехлинейкой без патронов четыре месяца отступал до Москвы, где на последнем оборонительном рубеже встретил свой пятьдесят второй день рождения.
Потрепанную часть укрепили сибиряки. Они возникли на передовой как белые, бесшумно летящие по снегу призраки, в маскировочных халатах и на лыжах, и принесли на заиндевелых стволах автоматов настоящую сибирскую зиму. Вслед за ними с грохотом и лязгом гусениц пришли танки.
С головного спрыгнул комбат - молодой, здоровый, статный, с залихватским пшеничным чубом и темными густыми усами. Он тут же устроил смотр «старой гвардии». Внешний вид, обмундирование и боевое снаряжение её чуть было не лишили его дара речи. Но вскоре он прорезался виртуозным матом, когда одно слово употребляется в качестве существительного, прилагательного и глагола. В переводе на обычный язык это означало: «Всех старперов немедленно в тыл, чтобы не мешались под ногами, если завтра в бой!»
Мой дед не обиделся, а столь же виртуозно обошелся с другим словом, близким по смыслу из предложенного лексикона, утверждая: «Если мы выглядим не столь презентабельно, то вовсе не по собственному желанию, а скорее вопреки ему!»
Командир оценил изысканность ответа, и басовитый смех вырвался из его луженой глотки, поддержанный всем батальоном. С елей и сосен осыпался снег, еще оставшийся на ветвях после грохота танков.
Тремя днями позже рядового Зальцмана вызвали в штаб.
Ты чё, батя, еще здесь? - удивился комбат. - Дуй домой, мы без тебя довоюем.
Я бы дунул, да не знаю, куда. Под Одессой, откуда призвался, - немцы. Жена с младшим сыном успели эвакуироваться на Урал, но точно где они?... След потерялся. Старший где-то воюет.
Слушай, батя, а генерал Зальцман тебе не родственник? Я у него танки принимал на полигоне в Нижнем Тагиле.
Он. - Сказал дед. - Уши вот такие! - Он приложил руки к голове и пошевелил ими.
Точно! Копия! - сказал комбат. - А я думаю, на кого ты похож!? И ростик тот же - метр с шапкой! Мы с ним тяпнули по маленькой - обмыли танки... Прямо с конвейера и на платформы... Банька там славная на станции. Тесен мир! Ох, тесен!.. Я с ним две недели назад разговаривал вот как сейчас с тобой. Дуй к нему, не промахнешься!
А где это Нижний Тагил? - спросил дед. - Я думал, наркомат в Москве.
Урал - опорный край державы! Товарищ Сталин держит своих генералов на передовой линии обороны и наступления.
В начале сорок второго дед оказался на Урале.
МОЙ ОТЕЦ после фронта и госпиталя приехал в Нижний Тагил незадолго до окончания войны, чтобы встретиться с отцом, матерью и братом, со всей родней, да так и остался там на всю жизнь, променяв «жемчужину у моря», славный город Одессу, на малахитовую гряду Уральских гор. Он бредил морем и южным солнцем, но не смог устоять пред коренной уральской крестьянкой Марией Даниловной Пивоваровой, моей мамой, которая заменила ему и море, и солнце до его последних дней.
Первая игрушка, которую я помню в своей жизни, - это точный макет танка Т-34, большой, черный, из эбонита. С вращающейся башней и резиновыми гусеницами. Позже еще один увидел в местном городском музее. Говорят, точно такой же в дни войны стоял у Сталина в кабинете. Не могу этого утверждать, поскольку, думаю, ему подарили бы более изящный экземпляр и из более ценного материала.
Башня снималась. В эбонитовом чреве я хранил свои ценности - награды отца и деда с чеканным профилем вождя.
СТАЛИН любил людей ростом ниже себя.
Скажите, товарищ Зальцман, сколько вам лет? - спросил Сталин. В верхнем ящике его стола, из-за которого он поднялся, сделав шаг вправо и раскрыв пачку папирос «Герцеговина флор», лежало личное дело Исаака Моисеевича Зальцмана.
Хороший возраст. Как вы думаете, товарищ Зальцман, вы справитесь с заданием родины и партии?
Если прикажут товарищ Сталин, родина и партия, - да, справлюсь.
Сталин раскрошил папиросу и набил табаком трубку.
Вы назначаетесь директором уральского танкового завода. Задача первостепенной важности - эвакуировать Харьковский и часть оборудования Ленинградского машиностроительного завода на Урал, в город Нижний Тагил. Любая задержка будет расцениваться как саботаж. О ходе эвакуации еженедельно будете докладывать лично мне. Первый нижнетагильский танк должен сойти с конвейера ровно через три месяца, начиная с этой минуты.
Кончики ушей танкового наркома заметно порозовели, лицо пошло красными пятнами. Срок противоречил здравому смыслу, самым жестким производственным стандартам и возможностям человека.
Вы догадываетесь, товарищ Зальцман... генерал Зальцман, чем грозит в военное время невыполнение задания родины и партии!?
Да, товарищ Сталин.
Идите выполняйте.
Вождь закурил и проводил взглядом мальчишескую фигуру генерала. Затем открыл ящик стола и достал личное дело под грифом «секретно» на будущего наркома танковой промышленности. Пролистал еще раз: «Слабости - женский пол». «Социальный статус в интимной связи не имеет значения. Нравятся блондинки высокого роста».
Мужичок с ноготок, а туда же!.. На Урале ему понравится. Если уложится в срок. Надо найти ему хорошего комиссара, чтобы направлял пыл наркома в нужное русло.
Секретарем парткома Нижнетагильского танкостроительного завода стал Шалва Окуджава - отец будущего патриарха советских бардов.
В НАЧАЛЕ ЗИМЫ сорок первого года октябрьский снег упал на броню первого нижнетагильского танка, когда монтировали ствол и башню. Конвейер действовал под открытым небом. Рядом возводились стены будущего цеха.
7 ноября в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции гусеницы Т-тридцать четверок пролязгали по брусчатке Красной площади и сходу вступили в бой под Москвой.
Исаак Моисеевич Зальцман одним из первых в ту войну получил золотую звезду Героя. А в сорок третьем году был назначен на должность танкового наркома. Он редко носил парадный мундир с наградами, чаще обходился шапкой-ушанкой и ватником, так было сподручней двигаться. Но 7 ноября и 9 мая в течение всей жизни надевал генеральский мундир, тяжелый, в орденах и медалях.
Даже когда его уже после войны сняли с должности наркома. Найти в ту пору предлог для этого было недолго. Впрочем, никто особенно не утруждал себя в окружении генералиссимуса поисками предлогов. Достаточно было усомниться в искренней преданности Сталину и партии.
Кем он начинал? - спросил Сталин.
Мастером на заводе.
Ну, так дайте ему возможность вспомнить молодость. Пускай будет мастером.
Это была великая милость вождя. Сталин явно благоволил к бывшему наркому, если не сослал его в Сибирь, не посадил, не расстрелял, наконец. Более того, промолчал о генеральском чине и наградах. Самодеятельность исключалась... Сохранилось и то, и другое.
В отделе кадров небольшого провинциального завода на Урале ситуацию осознали и не слишком распространялись по поводу бывших заслуг нового мастера. Дело он знал и очень быстро нашел язык с рабочими и начальником цеха. Не выпендривался, права не качал, а на партийных собраниях отмалчивался. При этом был здоров и весел. И несмотря на маленький рост, очаровывал женщин заводоуправления и цеха.
7 ноября в очередную годовщину революции он не изменил своей привычке и появился на демонстрации в генеральской шинели. Этого ему никто запретить не мог. Народ ахнул! На торжественном собрании блистал мундиром и Звездой Героя в середине зала, смущая начальствующий президиум. А вечером был единодушно признан всеми дамами заводоуправления лучшим кавалером. Он очень любил вальс.
Он умер в Ленинграде в восемьдесят два года ярым сталинистом во времена горбачевской перестройки.
Валерий ЗАЛЬЦМАН, член Союза журналистов России
Судьбы людские
Азбука Морзе как музыка войны
Вот и вновь мы отмечаем один из самых волнующих праздников нашей страны - День Победы советского народа в Великой Отечественной войне. И отдавая дань любви и уважения воинам-освободителям, мы вспоминаем тех, кто погиб, защищая мир от фашизма.
О минувшей войне мы обязаны знать все. Чем она была, с какой безмерной душевной тяжестью были связаны дни поражений, и каким безмерным счастьем стала победа для тех, кто выжил. А потому, передавая потомкам память о немеркнущих подвигах, стойкости и беззаветной любви к своему Отечеству, мы вновь и вновь пишем о ветеранах Великой Отечественной войны, которых связала судьба с той кровопролитной битвой за нашу свободу и независимость.
Анна Романовна НЯТЯНЕН родилась в маленькой саянской деревушке Вятка, Красноярского края, в семье Романа Петровича и Софьи Васильевны Бубновых.
ТОГДА, в день ее рождения, 23 февраля 1923 года, отметила судьба хрупкую девочку, предрекая ей неженскую долю, давая жизнь в этот день, который спустя много лет назовут Днем защитника Отечества.
Росла Аня в семье кладовщика и обычной доярки. Как и многие деревенские ребятишки проворно совмещала детские забавы и занятия в сельской школе, неумело хлопотала по хозяйству, усердно помогала родителям заботиться о братьях и сестрах, которых в семье было еще семеро.
Изо всех своих детских сил старалась Анна уберечь от сурового деревенского быта младших ребятишек, так и просидела в четвертом классе три года - трудно было маленькой хозяйке учиться в соседней деревне, переживала она за семью.
Только в 19 лет окончила семилетку и с юной пылкостью за зиму 1941 года обучилась на комбайнера. Но снова тревожилось ее сердце, в голове бились мысли о кровавых битвах Великой Отечественной войны.
Осенью 42-го, глядя со своего комбайна на бескрайние просторы родной земли, поняла хрупкая девушка, что ее место среди тех, кто отчаянно защищает свою Родину, свою независимость, свой дом.
7 января 1943 года вместе с младшим братом уехала она из родного дома сражаться за свою Отчизну. В Канске они расстались, и дальше до самого востока Анна под звонкий смех таких же девчонок, как она, в холодном вагоне гордо шептала: «Так надо!».
Конечной станцией стал город Ворошилов Уссурийского края. Тогда на перроне, ответив утвердительно строгому лейтенанту на странный и, казалось бы, неуместный вопрос о том, кто умеет играть на музыкальных инструментах, Анна еще не поняла, что в эти минуты решилась ее военная судьба.
И только в городе Камень-рыболов, обучаясь на радистку в Отдельной радиолокаторной роте ПВО, догадалась Аня, что ритмичные сигналы азбуки Морзе напоминают необычную мелодию, и чтобы не нарушить ее радист должен обладать музыкальным слухом.
Три года на сопке у озера Ханка Приморского края Анна, как и другие 12 девушек, отслеживала движение вражеских самолетов на мониторе и спешила передать сигнал об опасности нашим пилотам. Не смыкая глаз, следила она за приближением ненавистного врага и всегда, заступая на пост, смертельно боялась одного - допустить ошибку в передаче сигнала, понимая, что в ее руках жизнь советских пилотов.
Только через полгода после Победы вернулась Анна домой, увидела родную деревню, бегущую навстречу мать, не удержалась и расплакалась.
После войны пригласили ее председателем в родной колхоз, но устроившись заведующей столовой в соседний Агинск, Анна отказалась от председательства и переехала в районный центр. Не знала она тогда, что едет навстречу беде.
Небольшая недостача в столовой стала для нее приговором. Осудили 25-летнюю Анну на 10 лет, сослали в уже знакомый город Канск на строительство гидролизного завода.
Там и познакомилась она с будущим мужем - Виктором Романовичем Нятянен, с которым три года делила в Канске все горести и радости, а рождение дочери Натальи объединило молодых навсегда.
После рождения дочери Анна Романовна вернулась в родную деревню Вятка и по ночам, качая колыбель, думала о любимом Викторе.
Через год он приехал и забрал ее в Ленинград, где появилась на свет их вторая дочь - Лилия. Радовалась Анна Романовна обретенному счастью и крепкой семье, но и тосковала по родной красноярской земле.
Уступив любимой супруге, Виктор перевез семью в Бородино, но снова, будто испытывая на прочность Анну, судьба нанесла ей очередной удар.
В 1959 году трагически погибла их старшая дочь, девятилетняя Наталья. Сразу после похорон Виктор уговорил Анну и увез семью на свою родину в Эстонию.
Но не смогла она жить на чужбине, и в том же году семья Нятянен вернулась в Сибирь.
Молодость, неуемная жажда жизни и поиск романтики забросили их в Иркутскую область, где после окончания строительства Братской ГЭС они обосновались в городе Братске, в котором прожили долгую и счастливую жизнь длиной в 45 лет.
И только после смерти супруга, в 2004 году, перебралась Анна Романовна в Кодинск поближе к дочери Лилии, которая, как и ее родители, после окончания Таллинского строительного института искала романтики в Братске, а нашла ее у берегов могучей Ангары на Богучанской ГЭС.
Сегодня, перебирая пожелтевшие фотографии мужа и дочери, свои награды, а это не только Ордена за воинские заслуги перед Отечеством (Орден Отечественной войны II степени, Знак Почета, медаль Жукова, Знак фронтовика и юбилейные медали), но и памятные знаки за развитие энергетики Приангарья, знаки победителя социалистических соревнований) Анна Романовна вспоминает свою жизнь. Жизнь, которую она выбрала сама.
И. АЛЕКСЕЕВА, зам. директора КМУ КЦСОН
Воспоминания
А дети грелись на пепелищах...
Всё дальше и дальше от нас уходят годы Великой Отечественной войны, всё меньше остаётся свидетелей тех дней. Война во все времена являлась тяжёлым испытанием для людей. Но, как мне кажется, для тех людей, которые были детьми в эти суровые годы, она была настоящей бедой. Многие из них потеряли родителей, стали сиротами, попали в детские дома, утратили связь с братьями и сёстрами.
Иногда я смотрю передачу «Жди меня», и на глазах у меня наворачиваются слёзы, когда я вижу, как спустя 65 лет после войны седые уже люди находят своих родных (братьев и сестёр), узнают о своих родителях... А ведь с этой незаживающей раной в душе люди прожили большую часть своей жизни...
Дети войны... Есть они и в нашем посёлке. Как правило, дети военных лет выросли людьми добрыми, отзывчивыми, трудолюбивыми и правдивыми. Им есть что вспомнить и рассказать о том времени.
А мы должны выслушать их с вниманием и уважением.
Зинаида Васильевна СЛОМНЮК:
Я родилась в ноябре 1933 года. Когда началась война, мне было семь с половиной лет. Жила я вместе с мамой, папой, сестрой (1936 года рождения), а потом и с братом, который родился в 1942 году. Проживали мы в Тульской области, в восьми километрах от Тулы.
Война началась в июне, а нашего папу забрали на фронт в начале осени. Был тёплый день. Все мужчины нашей деревни собрались в клубе, и после митинга их отправили на передовую. Никто из них не вернулся. От папы было только одно письмо: «Немцы сильно палят. Мы сейчас подо Ржевом».
До самой Тулы немцы так и не дошли. Они побывали только в Ясной Поляне - усадьбе графа Льва Толстого. Там они разожгли костёр, всё уничтожили и разграбили, а потом ушли.
В нашей деревне остались лишь женщины и дети. Почти все работали в тылу, пахали на колхозных полях. Я научилась жать рожь и пшеницу. Часто над полем низко пролетали немецкие самолёты и обстреливали нас. Мы прикрывались лопатой и старались побыстрее убежать в лес. А немцы ещё сильнее стреляли...
Мальчишки работали на оружейном заводе. Они подставляли ящики, вставали на них и работали за станками, несмотря на холод в цехах. Многие женщины вязали варежки, носки и шарфы и отправляли на фронт в подарок солдатам. Моя же мама ходила на рытьё окопов.
В школу я пошла в восемь лет. От нашей деревни до неё было пять километров, и мы шли через лес и поле, утопая зимой по колено в сугробах. Школа располагалась в бараке. Никаких удобств не было. Общественный туалет на улице, воды нет. В пятый класс мы ходили уже в районную школу, которая находилась ещё дальше от нас. Школа была кирпичная, но в ней не было отопления, поэтому все школьники сидели в классах в верхней одежде.
Писали чернилами. Часто бывало так, что чернила засыхали, и мы пытались развести их водой. Ручек для письма у нас тогда не было. Мама брала палочки от берёзы, точила и вставляла в них перья - эта была замена ручки. Школьные тетрадки тоже оставались мечтой для нас. Писали на различных брошюрках, в том числе и на сталинских. Но стремление к учёбе было у всех, все хотели учиться и ждали победы.
Во время войны был ужасный голод. Дети часто ходили в поле, собирали гнилую картошку и варили её. В то время все платили налоги продуктами. Почти всё, что было, отправляли на фронт. Кто - яйца, а те, у кого была корова, отправляли молоко и масло. Хлеб пекли из отрубей. Мяса не хватало, поэтому убивали бесхозных лошадей и ели их.
Однажды под Тулой было настоящее сражение с немцами. Наши выиграли его. Через деревню сутками вели пленных немцев. А у русских солдат-победителей глаза были голодными. Женщины старались собрать для них еду в узелки и давали им. Солдаты благодарили.
Помню, как через нашу деревню проезжали танки. Земля и дома просто дрожали от их гусениц. Зрелище было страшное, поэтому мы смотрели на танки только из окон домов.
Через некоторое время в деревню пришли несколько мужчин, вероятно, это были наши пленные. Они попросили еды. После того как получили то, о чём просили, ушли. Их почти сразу же поймали военные из НКВД. Времена были сталинские, с многочисленными репрессиями в стране. Поэтому тех мужчин почти сразу отдали под трибунал. Дело в том, что в это время с немецких самолётов разбрасывали газеты с нацистскими призывами сдаваться в плен. Подобные газеты нашли у этих мужчин. А они, на самом-то деле, заворачивали туда табак и курили. Но им никто не поверил. Очевидно, их расстреляли тогда.
Настоящую войну я не видела, а только её отголоски. Запомнились мне самые страшные события войны - бомбёжки. Бомбили часто ночью. Многим поотрывало руки и ноги. Мы с мамой каждый вечер собирали узлы, на случай, если куда-то нужно будет бежать. А ещё с немецких самолётов сбрасывали какие-то игрушки. Из нашего класса один мальчик нашёл в лесу подобную игрушку, взял её в руки и подорвался...
Времена были тяжёлые. Ходить было практически не в чем. Всё, что было довоенного, износилось. Дети росли, и им была нужна одежда. Часто женщины приносили шинели, которые снимали с погибших солдат. Из одной такой шинели мама сшила мне платье.
9 мая мама, как всегда, ранним утром ушла доить коров. Мы же спали на чистом полу, на котором была настлана солома, а сверху - телогрейки. Потом пришла мама и сказала: «Доченьки мои, вставайте! Война кончилась, а папки нашего нет...». Она расплакалась горько-горько. В тот же день на поляне созвали деревенский сход и устроили танцы. Со всех сторон слышались смех и плач.
Валентина Артемовна ГАДАЛОВА:
Я родилась в 1936 году. Когда началась война, мне было пять лет. У нас в семье было восемь детей. Проживали мы в Калужской области в нескольких километрах от Козельска.
Когда отец собрался идти на фронт, мама сильно плакала. Мой старший брат почти сразу после отца тоже ушёл на фронт, но вскоре вернулся. Он остался без глаза, а во втором началось заражение. Мама вместе с братом отправились в ближайший город к одному хорошему врачу. Брату сделали операцию и остановили заражение. На обратной дороге их остановили немцы и хотели забрать брата, так как думали, что он партизан. Мама упала перед ними на колени и молила о пощаде.
Немецкий офицер пожалел их и выписал пропуск, и когда они шли, немцы пропускали их. Чуть позже брат снова ушёл воевать, но уже не в действующую армию, а к партизанам.
Немцы пришли в нашу деревню в сентябре сорок первого года. Они сказали жителям: «Работайте хорошо. Если мы будем успешно наступать, к вам будем относиться хорошо, а если нам придётся отступать - пощады не ждите!»
Во главе деревни поставили старосту. Это был хороший человек, и вреда людям он не делал.
Летом мы, дети, работали на полях. Многие маленькие ребятишки собирали лён, помогая взрослым.
В школу я пошла в 1943 году, после освобождения деревни, в возрасте восьми лет. Школа была семилетней. До неё дети из нашей маленькой деревушки шли пешком один километр. В школе нам выдавали сначала ручки, а потом перья и чернила. Также вначале нам раздавали тетрадки, а потом, когда они кончились, мы писали на книжках и журналах. «Родная речь» (единственный учебник для чтения) была только у учительницы. Помню, как осенью до школы мы шли босиком, и когда приходили, садились за парты, складывая под себя ноги, чтобы хоть таким образом согреть их.
Как и везде, в эти годы у нас в деревне был ужасный голод. Зимы стояли холодные, поэтому у многих сады замёрзли. Но мы, дети, частенько лазали в чужие сады за яблоками, туда, где они были. Ранней весной, когда появлялись первые проталины, мы выкапывали замёрзшую картошку на полях и варили её. Ещё мы искали птичьи гнёзда, и если в них были маленькие грачата, забирали их. Мальчишки ломали им шейки, а девчонки ощипывали и варили из птиц бульон.
Однажды в нашу деревню пришли два дезертира. Их поймали и заставили принять участие в сражении под Мишенском. Об их дальнейшей судьбе я ничего не знаю, но, вероятно, им пришлось нелегко. Их могли отдать под суд и расстрелять, тогда не особенно-то верили тем, кто был в плену или дезертировал с поля боя.
Всю тёплую одежду у нас забрали немцы (валенки, тулупы). А другие вещи за войну поизносились. Мама держала овец, а из шерсти пряла и вязала нам «обувь». А брату (ещё до того, как он ушёл в партизаны) сделала из плащ-палатки штаны. Так мы жили.
9 мая, как всегда, пошли в школу. Там нам на линейке торжественно объявили о том, что война наконец-то закончена. Все очень радовались этому событию.
Отец и брат вместе дошли до Восточной Пруссии. Они были в числе тех, кто остался жив на фронте. Все те, кто вернулся домой, были инвалидами. Но их родные и близкие были рады тому, что они остались живыми. Горько плакали в семьях, где погибли отцы и братья... Но всё-таки все ликовали, что проклятая война закончилась, и враг изгнан с нашей земли. Все верили, что после такой страшной войны должна начаться хорошая, светлая жизнь.
Нина Петровна СМОЛЯКОВА:
Я родилась в 1929 году. Когда началась война, мне было 11 с половиной лет. У нас в семье было пятеро детей. Жили мы в Псковской области, неподалёку от Ленинграда.
Отца на фронт не забрали, так как он был уже не молодой. Почти сразу в нашу деревню приехали на мотоциклах фашисты. Они нам сказали: «Теперь вы под нашей властью. Работать будете на нас. Выберите старосту. Он будет выдавать вам по 200 граммов еды на каждого».
Немцы остановились возле Ленинграда. В нашу деревню приезжали нечасто, ели, забирали продукты и снова уезжали. Мою старшую сестру и многих других девушек забрали и увезли на работу в Германию. Однажды летом в деревню в очередной раз приехали немцы и стали избивать мужчин палками, а женщин и детей собрали в круг, наставив на них пулемёты. Они требовали ответа: кто сжёг две немецкие машины. Многих мужчин и одну женщину расстреляли. Но никто из деревни не сжигал этих машин. Их уничтожили партизаны.
До коренного перелома (Сталинградской битвы) немцы к нам относились нормально. А после стали без разбора расстреливать людей. Как только мы слышали шум моторов, сразу убегали в лес.
Как-то в Рождество к нам в деревню снова приехали немцы, а навстречу им - партизаны. Мы побежали в лес, в землянки, которые там были построены. Я бежала с младшей сестрой, в лесу мы потеряли обувь. Моя сестрёнка остановилась, заплакала и сказала, что больше не может бежать. Откуда ни возьмись, появился наш брат, взял сестрёнку на руки, и мы побежали вместе дальше. Добежали до землянок и спрятались там. Вскоре пришли партизаны и попросили нас уйти отсюда.
По дороге к дому мы встретились с родителями и увидели, что нашу деревню сожгли. Дети подходили к догоравшим головёшкам и грелись на пепелище.
Весной в годы оккупации мы сажали на поле картошку, ухаживали за ней, а осенью выкапывали. За нами внимательно следили немцы, чтобы мы ничего себе не забирали. Многие, перед тем как сдать картошку, потихоньку сбрасывали по одной из ведра. Когда наступала ночь, приходили на поле и искали её в темноте, потом варили, а утром снова принимались за работу.
Когда нас освободили, жить лучше мы не стали. Хозяйство у людей было порушено, дома сожжены, голод и нищета не отпускали деревню.
9 мая 1945 года из соседнего села пришла тётя Нюша и сообщила нам добрую весть: «Война закончилась!» Я скорее побежала на пашню и, подпрыгивая от радости, прокричала всем, кто там был: «Победа! Войны больше нет!»
Все эти женщины, пережив детьми войну, смогли получить образование. Зинаида Васильевна долгие годы работала воспитателем в детском саду, Нина Петровна - в колхозе, а Валентина Артёмовна обучала детей русскому языку и литературе. Трудились, вырастили детей, а теперь помогают растить внуков и даже правнуков (Зинаида Васильевна и Нина Петровна). Они не привыкли сидеть без дела, им важно быть нужными и полезными своим родным.
Мне так хочется, чтобы они жили ещё долго-долго и радовались жизни...
Юлия ЗАТЕЕВА, ученица 9 класса Имбинской СОШ.
Слава малой Родины
Но сильной оставалась ты всегда
Жизнь каждого человека уникальна и неповторима, хотя каждый из нас - дитя своего времени. Дети войны, воспоминания которых были опубликованы в «СП» в прошлом и нынешнем годах, негромко и без ложного пафоса напомнили, какой нелёгкой ценой досталась нашему народу Великая Победа 1945-го года.
Сегодня мы хотим рассказать вам, уважаемые читатели, о женщине, чьё отрочество и юность пришлись на суровые военные годы. А значит, она знает и помнит о войне побольше тех, кому в те «сороковые, роковые» было лет по пять или десять, помнит еще и потому, что трудностей и лиха на её долю выпало сполна.
По ночам к Екатерине Михайловне КАРНАУХОВОЙ (в девичестве Верхотуровой) «не идёт сон», особенно когда она болеет, приходят то радостные, то печальные воспоминания о прошлом. По большей части вспоминается детство, родные, которых давно уже нет на свете, и, конечно же, война, которую невозможно забыть...
Вставала с зарей
Когда началась война, Екатерине Верхотуровой не было и 14 лет. Родилась она 8 октября 1924 года на Ангаре, в деревне Фролово. Её родители - Михаил Афанасьевич и Афанасия Павловна Верхотуровы - дали жизнь семерым детям!
Катюша была старшенькой в этой большой, дружной и работящей семье, любимицей и главной помощницей мамы, росла боевой и шустрой. Все мамины (а уж тем паче тятины!) поручения исполняла неукоснительно. Когда в семье один за другим стали рождаться ребятишки, помогала нянчить малышей и приглядывать за ними.
В колхозе имени Молотова, где работали её родители, было принято, чтобы дети помогали взрослым. «Тогда не было такого, - вспоминает Екатерина Михайловна, - чтобы дети, как сейчас, оставались без присмотра взрослых и целыми днями болтались без дела».
В колхозе всем, даже шести-восьмилетним детям, находилась работа. Труд на земле всегда был делом нелёгким: надо было очень рано («с зарёй») вставать и работать допоздна, пока не стемнеет. Работали почти без выходных. По весне, когда сходил снег, ребятишки шли на луга - расчищать и «подбирать покосы» - убирать остатки прошлогодней сухой травы и нанесённый рекой мусор. Всё лето дети поливали и пололи колхозные овощи. Ребятишки постарше помогали матерям на колхозной ферме, отцам - на пахоте и в заготовке дров на зиму, косили и сушили сено на покосах наравне со взрослыми, перевозили груз на лошадях.
Вспоминая детство в старости, человек, как мне кажется (я это знаю по воспоминаниям своей бабушки), вспоминает далёкое прошлое в мелочах, вплоть до малейших запахов и звуков...
Вот и Екатерина Михайловна помнит всё до мельчайших подробностей: помнит, как затемно, до зари, вставала её мама и потихонечку, боясь разбудить спящих, начинала хлопотать у печки, чтобы приготовить еду на большую семью. А ведь тогда в каждом дворе существовала своя мини-ферма: корова, овцы, свиньи, куры, гуси. И вся эта живность требовала неустанного внимания и труда. Следом за мамой поднимался и папа. Так, в бесконечных хлопотах и заботах, проходили дни их жизни...
Афанасия Павловна в колхозе выпаивала молоком телят, ухаживала за ними. А ещё она пекла хлеб для колхоза, удивительно ароматный и вкусный. Вкуснее маминого хлеба, наверное, не было тогда на свете...
Михаил Афанасьевич, как и его жена, трудился в колхозе. До войны тракторов и комбайнов в деревне практически не было. Большую часть колхозных работ выполняли на лошадях - пахали, сеяли и жали, вывозили снопы на гумно... Отец был человеком работящим и совестливым, любую работу выполнял старательно, приучал своих детей всё делать с первого раза, чтоб потом не переделывать. Дети старались во всём быть похожими на родителей, боялись подвести их.
К началу войны старшая дочь Верхотуровых - Катя - закончила четыре класса школы. В пятый пошла уже в Пановской школе.
Тятю забрали на фронт ещё в первый набор, в августе 1941 года. Домой он не вернулся... Погиб, не дожив до победы всего четыре дня! Похоронен Михаил Афанасьевич в чужой теперь для русских людей земле - Литве.
Работа в колхозе
После ухода мужчин на войну в колхозе остались одни старики, женщины и дети. На их плечи легла вся тяжесть мужского труда. Надорвавшись от непосильного труда в колхозе и дома, Афанасия Павловна тяжело заболела. И вся тяжесть домашних забот легла на худенькие плечики её старшенькой - Кати. Девочке пришлось бросить учёбу в школе (а она так хотела учиться!) и пойти в колхоз - нужно было зарабатывать трудодни, чтобы прокормить большую семью...
Чтобы иметь деньги, колхозы продавали на городских рынках свою продукцию - молоко, масло, свинину. Подобной торговлей в годы войны занимались многие колхозы Кежемского района. Ближайший большой рынок находился в Иркутской области, на станции Тайшет. Однажды от фроловского колхоза в этот долгий и опасный путь (зима, мороз, таёжное зверьё) отправилась Катя Верхотурова, возницей был старенький дедуля - Иван Гаврилович Анкудинов. В дороге ним из Селенгино присоединилась Надя Павлова с таким же стареньким дедушкой.
До Тайшета добирались 15 дней, ночуя в пути у добрых людей, столько же добирались обратно. Да ещё дней 20 ушло на торговлю, на зимнем морозе и ветру. Каждый день после продаж Катя и Надя вели нехитрую бухгалтерию, ведь они считались грамотными. Многие взрослые тогда толком не умели считать и писать, читали по слогам. Поездка в Тайшет продлилась полтора месяца.
Она дала ей отдых от тяжёлых колхозных будней. Почти все работы в колхозе велись вручную, без техники. Помнятся Екатерине Михайловне жатки, гребилки и лобогрейки, которые были в колхозе. Лобогрейка (примитивная сельская техника) двигалась по кругу, набирая скошенное на платформу, колхозникам (детям и женщинам) нужно было успеть убрать колосья, пока она вернётся на второй круг. Сено косили тоже вручную. Копны носили на себе, на спине или носилках.
Во время войны лошадей в колхозах оставалось мало, хороших коней отправляли на фронт. На тех лошадках, что были в деревне, возили воду и сено на ферму, да и дрова тоже.
На ангарских островах Привалихин и Мешок, что находились рядом с деревней, располагались обширные покосы и поля, на которых выращивали рожь и пшеницу. А и на островах Бурнауль и Петухов стояли молотилки.
Лошади движутся по кругу и крутят молотилку, подростки и женщины должны успеть подать уже разрезанные снопы барабанщику. Тот бросает снопы в барабан, откуда высыпается зерно и разлетается солома. Её граблями сгребают на край поля, после чего стогуют. Солома помягче идёт на корм скоту, а более жёсткая - на подстилку для скотины... Эта картина так и стоит у неё перед глазами.
Помнит она и молотилку, что находилась на острове Петухов, куда нужно было успевать подвозить с Мешка возы со снопами. Катя и её двоюродный брат Яша Карнаухов работали как заводные: загружали воз и гнали лошадь, стараясь побыстрее подвезти снопы, чтобы молотилка не простаивала.
Была зима. Наработавшись на морозе, они решили немного отдохнуть, прилегли «на чуток» вздремнуть, да, умаявшись, так и проспали до обеда...
В тот же день вечером на открытом колхозном собрании некоторые из сельчан клеймили их как злостных нарушителей трудовой дисциплины, предлагая председателю «Срезать с них все трудодни за неделю!» Спасибо председателю, Алексею Николаевичу Анкудинову (добрейшей души был человек!) за то, что не побоялся встать на их защиту.
«Постыдитесь! Кого мы с вами судим?! Они же дети ещё, за мамкину юбку держаться должны, а они у нас работают наравне со взрослыми!» - сказал он колхозникам. Больше подобного Катя и её брат не допускали - знали, чем может грозить им вторая такая «оплошность». Времена-то были беспощадные, сталинские...
А ещё Екатерина Михайловна помнит колхозную рыбалку на Ангаре, когда им, детям, приходилось тянуть из воды неимоверно тяжёлый невод (40 ерданей в длину и 20 в ширину!). Руки-ноги на ветру и морозе просто коченели, в чирках хлюпала ледяная вода, но никто из юных рыбаков не уходил погреться в тепло, пока весь невод не вытянут и всю рыбу не выгребут...
Весной молодежь работала на мельнице, которая находилась в одиннадцати километрах от деревни. Нужно было запрудить и перегородить дресвой русло реки, чтобы оставалось небольшое по ширине чистое водное пространство. В этом месте речная быстрина крутила колесо мельничного жернова. На себе носили тяжеленные мешки с зерном и мукой. От этой чудовищной ноши лопалась кожа на девичьих руках и плечах, текла кровь. Вот какой дорогой ценой доставалась помощь фронту!
Помнит Екатерина и праздничную юбку из мешковины, которую в годы войны сшила ей мама. Чтобы придать юбке нарядный вид, её покрасили в красный цвет.
Полученную в колхозе пайку дома делили на всех, стараясь каждому дать хоть по кусочку.
«Тяжёлое это было время, вспоминать его без слёз невозможно», - говорит Екатерина Михайловна. Позднее её младшая сестра Нина Усольцева напишет в честь своей любимой сестры и кормилицы Кати такое стихотворение:
Как много было горя и труда,
Но сильной оставалась ты всегда.
Ты пронесла через заботы лет
Своей души неугасимый свет.
Но оставались шрамами на сердце
Следы тобою пережитых лет...
После войны
В 1953 году, в возрасте 47 лет, умерла Афанасия Павловна Верхотурова, и теперь уже окончательно заботы о младших братьях и сёстрах легли на Катю. Тяжело болея несколько лет, она наказывала старшей дочери - «тянуть изо всех сил, учить сестру Нину». И та постаралась выполнить материнский наказ - отказывая себе во всём, чем могла, помогала младшей сестре. Нина училась в седьмом классе в Кежме и жила на квартире. Екатерине нужно было «хоть копеечку, но послать Нине», особенно тогда, когда Нина стала «учиться на учительницу».
С 1952 по 1953 годы Екатерина Михайловна как грамотная, толковая и ответственная работала во Фроловском сельском Совете, вначале секретарём сельсовета, а после смерти председателя выполняла его работу.
В 1953 году перешла на работу в райпо продавцом смешанного магазина. Ей всегда хотелось учиться, но она понимала, что такой возможности у неё никогда не будет. Важно помочь младшим братьям и сёстрам.
Работа в райпо казалась ей очень лёгкой в сравнении с колхозной. Во время обеденного перерыва, длившегося три часа, она успевала сбегать в лес (в километре от деревни) и набрать двухведёрную корзину брусники. Такой она была неугомонной! «Я пешком-то не ходила, всё рысью бегала», - весело говорит она о себе тогдашней.
В 1947 году встретила вернувшегося с фронта парня из деревни Соколово, которого знала ещё до войны - Петра Карнаухова. Пётр Степанович воевал на Западном фронте, а после победы над Германией участвовал в боях с японскими милитаристами. Был тяжело ранен ещё на германском фронте, до самой смерти по его телу, по словам Екатерины Михайловны, «катался осколок».
Молодые зарегистрировали свой брак во Фроловском сельсовете и поехали в Болтурино - перспективный посёлок лесозаготовителей.
Но уже через год их позвали назад, во Фролово - в колхоз стала поступать техника (тракторы и комбайны). Работал Пётр Степанович в колхозе трактористом и комбайнером, всегда был на хорошем счету.
Они жили и трудились в родной деревне Екатерины до самой смерти Петра Степановича - в 1983 году. «Добра особенного мы не накопили, зато нажили четырёх детей», - говорит, улыбаясь, Екатерина Михайловна. Их главное жизненное богатство - сыновья Михаил, Владимир, Евгений и дочь Вера. А ещё - восемь внуков и девять правнуков.
Родители учили детей вечной крестьянской мудрости - «трудиться и жить по совести, так, чтоб людей не было стыдно. Любить родину и своих близких, жить с людьми в мире и согласии».
Баба Катя и дед Степан всегда привечали внуков - те гостили у них по целому лету. Крутили с дедом кино (Пётр Степанович работал киномехаником в клубе), помогали ему и на аэродромной площадке, где он тоже работал какое-то время.
Вспоминая о своей нелёгкой молодости, Екатерина Михайловна грустит, конечно. «Жили-то мы очень тяжело и бедно, работали, как говорит народная пословица - спины не разгибая, рук не покладая. Изработанные и изношенные все».
Но жили тогда, по её словам, люди очень дружно и сплочённо, помогали друг другу чем могли. Когда колхоз «отжинался» и отмолачивался (то есть когда был убран весь урожай), устраивали для всей деревни вечер - общее застолье. Варили пиво, готовили закуску. И ведь что характерно, никто не напивался, не было такой тупой пьянки, как сейчас. Веселились, пели песни и танцевали до упаду.
А ещё болят душа и сердце Екатерины Михайловны за свою малую родину, за любимые с детства места, за то, что почти 10 деревень сгинуло после войны на правом берегу Ангары. А ведь какая была там жизнь, сколько людей жило, сколько земли пахотной и заливных лугов было, сколько скота в колхозах и у сельчан во дворах! Куда только исчезло-подевалось всё это богатство, созданное руками нескольких поколений?!
Не забудет она никогда родной деревеньки Фролово, исчезнувшей навсегда в пучине времени. Не забудет дивного запаха черёмухи с ангарских островов рядом с деревенькой. Любила она по утрам, когда над рекой стлался и плыл лёгкий туман, открыть окна и дверь дома, чтобы хлынул ни с чем не сравнимый аромат черёмухи...
Да, дивные были места, богатые... От берега не успеешь оттолкнуться, можно рыбу добывать. В километре от деревни сплошные заросли голубицы, брусницы, кислица и чёрная смородина на островах. Восемь километров раздолья реки от матеры до матеры... Отказывается упрямое сердце верить, что совсем скоро вся эта дивная красота навсегда уйдёт на дно очередного ангарского моря.
А ведь какая жизнь была когда-то на этих берегах!
Заместитель председателя правительства Красноярского края Михаил Васильевич КУЗИЧЕВ в ходе рабочей поездки по Богучанскому и Кежемскому районам оценивал степень готовности зоны затопления Богучанской ГЭС и строящихся ЛЭП к пуску первых агрегатов гидроузла
15 МАЯ рабочая делегация в составе зампреда, министра края по внешним связям и инвестиционной политике Сергея ВЕРЕЩАГИНА, депутата ЗС Александра СИМАНОВСКОГО и нового полномочного представителя губернатора по Северо-Восточному территориальному округу Игоря АЙЗЕНБЕРГА осмотрела объекты, строящиеся по программе переселения из зоны затопления, и провела совещание. На нем присутствовали директор Дирекции по подготовке к затоплению ложа водохранилища Богучанской ГЭС Владимир Федорович НАВРОДСКИЙ, представители районной и городской властей, руководители предприятий – все те, кто имеет отношение к переселению людей из зоны затопления и строительству социальных объектов.
По завершении совещания дал нам короткое интервью.
— Михаил Васильевич, расскажите о цели вашего визита и о теме совещания?
— Вы прекрасно знаете, что правительство РФ однозначно сказало, что Богучанская ГЭС в 2010 году должна быть. Кризис-не кризис, а Богучанская ГЭС – это приоритетный проект государства. Работы по зоне затопления очень много (недостаточно мы развернулись в предыдущие годы), к тому же кризис (у нас даже из запланированных на этот год средств срезали порядка 700 миллионов рублей), но никто не отменял подготовку ложа будущего водохранилища. Мы должны выселить людей. И не просто выселить, а выселить туда, куда они хотят. У нас, допустим, сейчас есть 256 квартир по краю, а люди хотят жить в Кодинске… Кодинск – значит Кодинск. У нас есть подробный план, где расписано, сколько квартир надо в Кодинске, к какому времени (Временный и Проспихино стоят в первой очереди на переселение). Сегодня 81 семья прописана там, а реально живут 40. Из них семь семей готовы выехать в другие регионы, а остальные хотят остаться здесь. Наша задача – к началу затопления (а это июнь следующего года) предоставить благоустроенное, отвечающее всем санитарным нормам жилье.
Большинству переселенцев положены однокомнатные квартиры, так как среди них много людей преклонного возраста.
Краевые власти делают все от них зависящее, чтобы продолжалось строительство школы в Кодинске. Отдельное обсуждение предстоит провести по больничному комплексу. Мы его должны однозначно сдать в этом году. Там такое оборудование, которого нет даже в Красноярске. Мы надеемся, что в ближайшее время введем в эксплуатацию автостанцию (я-то ее называю автовокзал)…
Там все проблемы начались у подрядчика: подрядная организация небольшая. В связи с кризисом с нею не рассчитались… Мы с подрядчиками рассчитались на сто процентов, и у них к нам вопросов нет. Когда мы к ним подъехали и спросили: «Когда будут люди на объекте?» — они сказали, что через неделю, и расписались в этом.
По двум домам (КПД-301 и КПД- 332 – прим. ред.): не так всё было хорошо еще три недели назад. Мы даже губернатора не возили на эти дома. Сегодня я скажу так: на первом доме (КПД-301 – прим. ред.) уже реально в мае будет смонтирован первый этаж. С июня строители однозначно должны делать по два этажа в месяц. В ноябре подрядчики должны отдать дом под отделку. 1 февраля – дата сдачи этого дома. Сдавая дом в эту дату, мы сможем начать переселение жителей по «зимнику» (т. е. до апреля). Второй дом несколько отстает, но мы его однозначно к первому июля 2010 года должны сдать. Со стороны края будет оказываться поддержка подрядным организациям, будем рассматривать вопросы выдачи гарантий под кредиты…
Так что вы меня в Кодинске теперь будете видеть часто.
— Значит, теперь вы будете курировать вопросы зоны затопления Богучанской ГЭС?
— Я курирую вообще весь реальный сектор экономики в крае, начиная с сельского хозяйства. Но я вам хочу сказать, что основной проект, который находится на контроле у правительства России, мы не можем не выполнить в срок. И я не только буду уделять, но и уже уделяю ему наибольшее внимание. Поэтому и министры здесь со мной были, и депутаты, и полпред губернатора, и подрядчики, и власти района и города. Мы посидели, нормально поговорили. Сейчас будем нормально, жестко контролировать: я приеду в следующий раз сюда в июне. Другого выхода нет. Вокруг Богучанской ГЭС «завязано» многое – это, в том числе, и схема выдачи электроэнергии (линии электропередачи). Если ЛЭП нет, то кому нужна ГЭС? Мы проехали весь Богучанский район, провели там совещание со всеми организациями, которые строят линии и подстанции. То есть мы комплексно рассматриваем строительство Богучанской ГЭС. ГЭС – не самоцель. Что бы ни говорили, краю нужен алюминиевый завод…
Смотрели все тщательно. Раньше прилетишь в составе делегации с губернатором – и всё больше бегаешь. А сейчас мы реально прошлись по земле, реально поговорили. Сейчас вот поедем в Дирекцию, на подстанцию, где у нас есть ряд вопросов. Потом я съезжу на саночистку в ложе будущего водохранилища…
Работы очень много, а времени до заделки донных отверстий осталось ровно год.
— Считаете ли вы, что ни в каких «околобогэсовских» сферах нет нерешаемых проблем?
— Нет таких проблем, которые нельзя решить. Реальных, конечно. Если начинать исходить из грустного, что каждый родившийся умрет, то и жить не стоит. Чем отличается цель от мечты? Когда ты ставишь цель – ты ставишь этапы, по шагам это размеряешь и идешь. А мечта – это просто мечта…
— Скажите, а вы не были еще в Заледеево и в Тагаре. Там строительство школ находится в непонятном состоянии. Будут ли все-таки возобновлены работы?
— В этом году нет. Мы договорились с правительством РФ, что, начиная с 2010 года, получим еще 6,3 миллиарда рублей. Я думаю, что тогда нам хватит на все объекты. Дай бог, чтобы наше правительство сдержало свое слово. Всю соцсферу мы обязаны построить!
К с т а т и
У НАС НОВЫЙ ПОЛДПРЕД
Вместе с Михаилом Васильевичем Кузичевым наш город посетил новый полномочный представитель губернатора по Северо-Восточному территориальному округу Игорь Александрович АЙЗЕНБЕРГ.
Игорь Александрович родился 5 августа 1959 года в Красноярске.
Образование высшее: в 1981 году с отличием окончил Красноярский политехнический институт по специальности «Электропривод и автоматизация промышленных установок». В 1991 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Технология лесопиления». В 2007 году получил диплом MBI Международного института менеджмента LINK.
В 1998 г. — финансовый директор, заместитель генерального директора ЗАО Красноярское представительство РАО «Норильский никель» и ООО «НГМК».
В 2001 г. возглавил Красноярское представительство РАО «Норильский никель».
С 2007 г. руководил дирекцией фанпарка «Бобровый лог».
С 29 апреля 2009 г. — полномочный представитель губернатора Красноярского края в Северо-Восточном территориальном округе.
Женат, имеет двоих детей.
Новый полпред рассказал нам, что задачу свою считает очень серьезной: «Работа по реализации проекта освоения Нижнего Приангарья ведется большая, и требует она включения в нее многих участников, разных сторон. Работать нужно на максимуме усилий. Понимаю, что это очень ответственно».
Айзенберг в нашем районе побывал впервые: «Я много слышал про ваш район, изучал информацию, но это не заменяет то, что я вижу здесь своими глазами».
ЗАПИСАЛА Валентина БУТАКОВА, ФОТО Екатерины ПЕРВУХИНОЙ