Происходящее ставит под сомнение устойчивость и стабильность российского законодательства. Шутка ли - изменить правовые нормы в рамках кампании за гуманизацию уголовного и уголовно-процессуального права, а затем с легкостью отказаться от позиции, которая обсуждалась, отстаивалась, мотивировалась, прошла все стадии и инстанции законотворческого процесса, была утверждена президентом.
Каждый полицейский имеет право на сохранение частной собственности. Все, что вам нужно сделать, это подозревать, что оно может быть использовано для совершения преступления. Без судебного решения немедленно и безотзывно. Конечно, вы можете сражаться, чтобы восстановить свою собственность. Однако мало кто может позволить себе адвоката, который примет это дело. Заинтересованное лицо, с другой стороны, может обратиться в суд. Для этого есть даже специально оборудованная комната. Однако в этом нет рефери.
По словам юристов, это законная форма грабежа. Форма, которую полицейские все чаще используют для контроля бюджетов полицейских участков. В прошлом году СМИ обнародовали случай с Мэттом Ли из Мичигана, который много путешествовал в Сан-Франциско. Он получил деньги от своего отца, чтобы начать свой бизнес. Его остановили на обочине дороги. Когда полицейский спросил его, несет ли он деньги в машине, он честно сказал «да». Униформа относилась к нему как к преступнику в то время. Он сказал, что он конфисковывал деньги, потому что Ли определенно шел из Мичигана в Сан-Франциско, чтобы покупать наркотики.
Получается, что согласно старой поговорке закон - что дышло, куда повернешь, туда и вышло. Больше того, оказывается, что закон можно принципиальным образом менять раз в год. Что же это тогда за закон такой?
Важный элемент самой природы права - устойчивость законодательной базы. Исторически закон - это то, что можно высечь на каменной стеле (как, например, известные каждому первокурснику-юристу законы Хаммурапи), нечто неизменяемое, основательное, вызывающее уважение и, если угодно, "страх и трепет". Если же закон можно менять с такой удивительной частотой, то неизменяемость и стабильность любых других норм любой другой отрасли права тоже ставятся под сомнение.
Это один из многих вопросов. В прошлом году американская полиция в результате почти 62 тысячи. конфискация заработала 2, 5 миллиарда долларов. Что стоит подчеркнуть, никто из этих людей не был обвинен. Достаточно, чтобы полицейский подозревал, что деньги, автомобиль, дом или другое имущество могут быть использованы в преступлении.
На самом деле, утверждения сделаны не против владельца, а против самой вещи! И без презумпции невиновности. Поэтому вам не нужно обвинять в преступлении, потому что это ваша вина. И каковы доллары для защиты? Нельзя было защитить дом в Филадельфии, который был арестован, потому что, по-видимому, сын его владельцев продавал в нем наркотики.
Дополнительная мера наказания в виде конфискации имущества гуляет туда-сюда, значит, возможны любые изменения, к примеру, в экономическом законодательстве. Вполне реалистична следующая картина: была у нас самая низкая в Европе шкала подоходного налога, а вот и не будет ее. Почему? Потому что изменились обстоятельства. Но закон не может зависеть от ситуативных интересов налоговых органов и/или политической конъюнктуры!
Вопрос «сколько денег вы носите в своей машине» становится бичом, когда вы находитесь в дороге. И все знают, что закончится. Немногие следователи в суде, с разоружением честности, признают, почему они это делают. В общем, дело в том, что было бы весело. Те, кому не хватает денег из бюджета.
Так что же покупают храброго сторожа? Например, машина для очистки и выравнивания льда на ледяном катке. По-видимому, до сих пор неизвестно, где он находится и какие полицейские цели он служит. Не говоря уже о миллионах конфискованных домов и автомобилей.
Как вы можете видеть, Польша еще не находится на вершине лестницы абсурда. Представьте себе такой разговор с полицейским. Но это, конечно, не для ограбления людей. Тем более, что им некому обратиться за помощью. После публикаций в средствах массовой информации генеральный прокурор Эрик Холдер объявил о введении существенных ограничений по этому праву. Посмотрим, случится ли это.
Получается, что опосредованным образом сам факт возвращения института конфискации (даже безотносительно к содержанию этой меры) отрицательно влияет на инвестиционный климат: кто будет вкладывать деньги в экономику, в которой законодательно установленные правила игры меняются чаще, чем ротируется политическая элита?
Это всего лишь внешняя сторона проблемы. Теперь есть смысл поговорить о содержательных вопросах. Когда в России в конце 2003 года отменяли институт конфискации имущества, руководствовались отнюдь не только логикой гуманизации уголовного законодательства, хотя это обстоятельство - демонтаж ряда элементов сталинского уголовного права и процесса - тоже было немаловажным. Говорили и о неэффективности этой меры: значительная часть неправедно нажитого (хотя это тоже надо доказать) имущества, как правило, записана на третьих лиц. Конечно, если закрыть глаза на презумпцию невиновности, на плохую "кредитную историю" конфискации в советское время, если признать правоту некоторых высоких чинов, которые предлагают переложить бремя доказывания добросовестности приобретенного и нажитого имущества на самого обвиняемого, можно делать вообще все, что угодно. И еще жестче, чем в послесталинские советские времена, когда судебная практика по делам, связанным в том числе с конфискацией имущества, стала более или менее упорядоченной и относительно вегетарианской. Но мы-то пока еще претендуем на то, чтобы жить в правовом государстве в соответствии с канонами действующей демократической Конституции...
Смотрите все материалы о «Гражданской конфискации». Министерство юстиции представило проект поправки к уголовному кодексу и нескольким другим актам. Цель предлагаемых правил - ввести так называемые расширенная конфискация. Основные допущения так называемых расширенные конфискации. Новые правила предназначены для повышения эффективности правоохранительных органов и позволяют конфисковать выгоды, полученные в результате нарушения закона, в основном за счет организованной преступности. Правила, в частности, позволяют конфисковать активы и имущественные права компаний, благодаря которым, даже косвенно, незаконно полученные выгоды от активов значительная ценность - более 200 000 злотых.
По вышеперечисленным причинам законодатель в 2003 году предположил, что логичнее будет отменить институт конфискации в его прежнем виде. Теперь же считается, что преступники совсем потеряют стыд, если над ними не будет висеть дамоклов меч конфискации.
Хорошо, допустим, что это так. Однако кто мешал всем ветвям власти чуть больше года тому назад согласиться с этой логикой и отказаться от отмены конфискации? И неужели всего лишь за год стала очевидной неэффективность существующих мер наказания, если они лишены такого дополнительного инструмента, как конфискация имущества? Что, кто-нибудь изучил судебную практику? Обобщил судебные прецеденты и казусы? Изучил проблему "от и до", в ее связи с экономическим состоянием страны, мотивацией преступного поведения и т.п.? Конечно же, нет. Полгода-год - это вообще не тот период, на примере которого можно изучать практику, обобщать эмпирический материал и делать далеко идущие выводы. Это все равно, что расстрелять человека "по просьбам трудящихся".
Кроме того, в такое предприятие может быть введено обязательное управление для обеспечения активов, которые могут быть конфискованы. Сомнения некоторых экспертов вызывают тот факт, что суд сможет распорядиться о конфискации имущества компании, которая не принадлежит исполнителю. Достаточно, чтобы предприниматель предвидел возможность использовать свою компанию для незаконной деятельности, но в результате неспособности проявлять должную осмотрительность он не предпринимал шагов, чтобы остановить их.
Как представляется, это решение, среди прочего, прекратить практику предписывания лицами, совершившими доходы от преступлений против третьих лиц, которые скрыты в невежестве относительно источника полученного имущества. Учреждение расширенной конфискации активов основано на презумпции преступного происхождения данного имущества. Суть новых решений заключается в смещении бремени доказывания законности имущества преступнику преступления или лицу, обладающему финансовым преимуществом, для которого существуют серьезные оговорки.
Рассуждения о пользе конфискации берутся с потолка, в лучшем случае - исходя из "революционного правосознания" обвиняющей стороны в уголовном процессе. Но при чем здесь закон? Зачем утверждать, что мотивация возвращения института конфискации имущества имеет отношение к праву? Это чисто ситуативное решение, соответствующее неверно понятым цеховым интересам некоторых правоохранительных органов, взявших на вооружение репрессивную логику и риторику.
Предпосылка таких оговорок заключается в доказательстве виновных в совершении совершенных преступлений. Однако презумпция незаконного происхождения должна касаться не только пособий, полученных непосредственно совершенным преступлением, но и имущества, приобретенного в течение предыдущего и последующих 5 лет. Законодатель предположил, что преступники, особенно те, кто работает в организованных группах, собирают имущество и от других преступлений. Поэтому необходимо будет доказать свое правовое происхождение.
Как это выглядит в других странах? 10 октября этого года в Варшаве по инициативе Министерства юстиции состоялась конференция «Расширенная конфискация - современное средство борьбы с организованной преступностью», в ходе которой специалисты обсудили это решение. Среди них были, среди прочего, эксперты из Италии и Ирландии, где аналогичные правила уже используются. Например, в Италии можно конфисковать имущество людей, которые являются обвинителями, подозреваемыми в действиях в мафии или которые используют средства, полученные из преступлений.
Вскоре после смерти Сталина, в сентябре 1953 года, пленум Верховного суда СССР обобщил практику дел, связанных с конфискацией. Было указано на многочисленные нарушения, связанные с практическим применением этой дополнительной санкции. Послесталинская либерализация сводилась хотя бы к тому, что конфискация могла применяться только по отношению к личной собственности осужденного и к его доле в общей собственности. Взыскание не могло быть обращено на любое другое имущество и долю третьих лиц в общей собственности. Этим толкованием права советские, а затем российские суды и руководствовались добрых полвека, пока сама норма не обессмыслилась и не была отменена. А вместе с ней утратило силу это постановление пленума. Теперь, если в соответствии с устными высказываниями высоких прокурорских чинов имущество будут конфисковывать у лиц, только подозреваемых (!) в терроризме, а бремя доказывания добросовестного происхождения имущества переложат на обвиняемого, можно будет забыть и о разумном постановлении 1953 года, и о презумпции невиновности как таковой.
С другой стороны, в Ирландии имущество обвиняемого подлежит замораживанию, с тем чтобы он не мог его использовать. Чтобы доказать законность собственности, обвиняемый имеет 7 лет, после этого имущество переходит в государственную казну. Необходимы изменения. Существует общее мнение о том, что так называемые Расширенная конфискация может быть гораздо более болезненной для лиц, совершивших преступления, чем лишение свободы. Часто экономические или налоговые преступники включают тюремный срок в стоимость своей деятельности, зная, что после его завершения они смогут свободно использовать незаконно приобретенное имущество.
История повторяется в виде фарса. Но фарса трагического.
Многие усмотрели в возвращении конфискации в уголовное законодательство стремление тем самым получить еще один способ национализации имущества, особенно крупного и значимого. Возможно, что это преувеличение. Но если о презумпцию невиновности вытирают ноги - возможно все. Бога нет - все дозволено.
Вскоре мы должны узнать окончательную форму проекта, который будет передан в Совет министров, а затем в Сейм. Каковы реальные активы и какие активы будут покрывать эти меры? Гутаускас: Действительность поправок к расширенной конфискации имущества действительно ограничена во времени - активы, приобретенные после вступления в силу этих положений, будут конфискованы. Причиной такого решения является тяжесть конфискации расширенного имущества: эта мера направлена на имущество преступника, которое не основано на законных доходах, его применение не ограничивается ни стоимостью конфискованного имущества, ни имущества собственника этого имущества.
Дегуманизацию уголовного права еще можно остановить. Как есть шанс избавиться от поправок, ужесточающих до бессмыслицы налоговое законодательство. Как восторжествовал здравый смысл в вопросе отсрочек от армии для студентов.
В формуле "Конфисковать нельзя помиловать" важно в правильном месте поставить запятую - сразу после слова "нельзя".
Стоимость конфискованного имущества может достигать миллионов или охватывать практически все имущество преступника. Поэтому, если регресс наказуемых или новых уголовных преступлений является общепринятым и общепринятым правилом, конфискация расширенной собственности должна приниматься только как нормальный вопрос, а не как законная лазейка. В противном случае Конституция нашей страны будет нарушена не только серьезно, но и «запрограммирована» на частые процессы против Литвы в Европейском суде по правам человека.
Являются ли только права исполнителя в Литве гораздо чаще, чем их обязанности? Гутаускас: Хотя в Литве иногда можно воспринимать чрезмерное уважение к якобы нарушенным правам человека и тенденциям восприятия неуместного, необоснованно широкого контента, этот случай отличается.
В декабре 2003 года под грохот лозунгов о гуманизации уголовного законодательства из Уголовного кодекса бесследно исчезла статья о конфискации имущества преступников в качестве дополнительной меры наказания. Не было ли за этими событиями какой-либо неведомой нам простым смертным тайны? С этим вопросом корреспондент направился к доктору юридических наук, профессору, прошедшему весь путь от рядового до генерал-лейтенанта милиции, Александру Гурову.
Законы, в частности запреты или ужесточение ответственности, часто создаются путем наблюдения определенных негативных явлений, обычно используемых в обществе. Однако при разработке и применении уголовного права необходимо соблюдать определенные минимальные стандарты. Одним из них является запрет ретроактивного воздействия на уголовное право. Следовательно, изгнание расширенных изъятий имущества, которое подвергалось серьезной критике, никоим образом не может считаться чрезмерным в сознании преступника, забывая о его обязанностях.
Действительно, когда статья о конфискации имущества преступников как дополнительная мера наказания вдруг исчезла из УК РФ, - начал свой рассказ генерал, - видные учёные-юристы, знатоки отечественного и международного права были просто в шоке. В Государственную Думу, в администрацию президента посыпались петиции за подписями академиков, профессоров, практиков.
Европейский суд по правам человека жаловался на несколько жалоб на применение уголовного права. Можно сделать вывод, что эта проблема актуальна не только для Литвы и что решение о предотвращении выкупа расширенной конфискации имущества было, в принципе, единственным возможным путем.
В чем смысл этого добавления и как оно будет применяться с точки зрения времени? Гутаускас: название «несправедливое обогащение» не раскрывает полностью суть этого акта. Новые положения предусматривают ответственность не за приобретение активов, а за приобретение имущества, которое не могло быть явно получено за счет юридических поступлений. Согласно его проекту, это то же преступление, что, например, неспособность сообщить об уголовном преступлении, незаконном хранении оружия или наркотических веществ.
Обеспокоенные учёные писали, в частности: «Мы убеждены, что таким решением будут защищены многомиллионные преступные доходы, что будет способствовать лишь дальнейшему безнаказанному ограблению страны. Бесполезно. Никто из власть имущих и пальцем не пошевелил, чтобы исправить явную ошибку.
Но было ли это ошибкой?..
Полноценная конфискация имущества преступника, как это прописано в международном праве или исторически столетиями присутствовало в нашей стране до 2003 года, российским законом не предусмотрена!!!
В теории такие преступления называются долгосрочными, и они квалифицируются независимо от того, когда человек начал совершать такое преступление. В этом случае преступная деятельность таких действий важна в момент прекращения действия лица: оно прекращается правоохранительными усилиями, или лицо, которое лишает его запрещенных предметов, в конце концов сообщает о известном ему преступлении или подобном. Это правило неоднократно однозначно подтверждалось прецедентным правом, и поэтому случаи несанкционированного рождения будут оцениваться как таковые.
Правда, в 2008 году, - продолжает Александр Иванович, - слово «конфискация», благодаря настойчивости группы депутатов и ряда сотрудников аппарата президента, удалось всё же вернуть в УК, пусть и не в прежнем юридическом смысле. Но и такую акцию уже можно считать гражданским подвигом.
Однако конфискация в нынешнем виде - это не более чем изъятие орудий преступления: ножей, пистолетов, ну, может быть, стареньких «Жигулей», а также того, что конкретно доказано как уворованное. На парламентских слушаниях, посвящённых борьбе с оргпреступностью, инициированных мною в Госдуме осенью 2010 года, я приводил такие цифры: на борьбу с преступностью государством тратилось свыше 674 миллиардов рублей, плюс ущерб стране от преступных посягательств составлял 282 миллиарда рублей, итого - почти триллион рублей! Возмещение материального ущерба на этапе предварительного следствия приближалось где-то к 12 процентам от указанного триллиона. Это когда, допустим, по «горячим следам» задержали квартирных воров и вернули потерпевшим украденное. А вот возмещение ущерба посредством конфискованного у преступников равнялось менее 35 миллионов рублей.
Таким образом, если у человека есть законные доходы от необоснованных активов, которые, очевидно, не могли быть приобретены законными средствами и не потерпели крах до этого года 12 декабря Это свойство избавится от него, оно будет преследоваться по закону. И как только такое преступление будет доказано, оно откроет широкий спектр обычной конфискации имущества, которая была предусмотрена до вступления в силу новых правил. Намек якобы законной собственности преступников, в лучшем случае, рассматривается как неспособность прочесть закон, принятый в полной мере, и тенденцию делать поспешные выводы и, что хуже всего, как преднамеренную вводящую в заблуждение публику.
То есть посредством конфискации вся колоссальная правоохранительная и судебная машина возвращала всего лишь 0,36 процента от нанесённого урона... Если думаете, что сегодня ситуация изменилась к лучшему, - глубоко заблуждаетесь.
Ещё раньше, в 2008 году, на круглом столе по проблемам конфискации имущества, инициированного мною и Михаилом Гришанковым, я привёл примеры того, что конфисковывалось: брючный ремень, трактор б/у, тонна мороженой рыбы, тара и ещё кое-что по мелочи. Где же, спрашивал я аудиторию, конфискованные яхты, самолёты и особняки? Ведь на это закон и должен быть направлен, как во всех цивилизованных странах. Выходит, российский закон работает во благо расхитителям и коррупционерам!
В зале стоял гомерический хохот...
Не будем говорить о хулиганах, мелких воришках, жуликах и бытовых убийцах, до краёв заполняющих наши колонии. Посмотрите на «крупняк», который в сети правоохранителей почти не попадает, расхитители, коррупционеры и им подобные. Это давно уже профессионалы своего дела. У них штат высококвалифицированных юристов-консультантов. К своей преступной деятельности - добыванию незаконных доходов - они относятся как к сложной и ответственной работе. У этой «работы» есть свои издержки, к примеру, возможный тюремный срок, можно сказать вынужденный отпуск, который они принимают без трагедий, как должное.
Ситуация просто абсурдная, - продолжает генерал Гуров. - Вот, скажем, идёт человек, сбытчик наркотиков. В одном кармане наркотики, в другом - деньги. В соответствии с законом мы у него можем изъять наркотики, а деньги так и останутся при нём. А как доказать, что эти деньги произошли от продажи наркотиков? Ну никак! Или возьмите наркобарона: у него особняк за 10 миллионов долларов, построенный «на костях» наркоманов, больных людей. Ты можешь конфисковать у него лишь то, что докажешь, лишь те несколько тысяч, с которыми его взяли с поличным при продаже каких-то граммов наркотиков. А как быть с остальным имуществом, заработанным «непосильным трудом»? Этот вопрос я задал шведскому судье, который работал тогда инспектором по финансовому мониторингу в Евросоюзе. Он мне ответил просто: мы бы конфисковали всю недвижимость.
Так неужели коррупция и воровство без конфискации - это уникальное изобретение современной России, поддерживается кем-то сверху?
И тогда получается, что существуют некие «высшие» политические интересы, ради которых людям и дальше надо терпеть глумящуюся роскошь жулья в нашей небогатой стране? А ведь мы небогаты, потому что за наш счёт незаконно обогатились мастера криминала...
Не буду говорить о днях нынешних. Но вспомните, что было 10-15 лет назад, - продолжает Александр Иванович. - В то «беспредельное» время, когда милиция была деморализована бесконечными сокращениями и реорганизациями, когда правосудие «управлялось» хозяевами тогдашней жизни, с конкурентом можно было сделать что угодно: конфисковать имущество, выгнать из дому и пр. Исходя из тех уже отдалённых от нас реалий, я могу допустить, что определённая логика у противников конфискации в то время была. Ведь статья о конфискации имущества в период передела государственной собственности, в борьбе между могущественными кланами могла превратиться не в орудие справедливости, а послужила бы сокрушительным молотом в борьбе с конкурентами. И взяточничество, и воровство после этого стало осуществляться у нас беспрепятственно.
А что же вы, дорогой Александр Иванович, - спрашиваю я собеседника, - несколько созывов в Госдуме делали? Почему не отстаивали такую важную для борьбы с корыстной преступностью статью?
Ещё как отстаивали, как боролись! И справедливости ради надо сказать, что за последние десять лет, в том числе благодаря поддержке президента, была принята серьёзная законодательная база для профилактики борьбы с коррупцией. Но вся эта огромная положительная работа проблемы пока не решает, нужен чёткий и ёмкий закон...
И где же застрял закон?
Я тогда уже не был руководителем Комитета Государственной Думы по безопасности, - продолжает Гуров, - и мы с моим преемником на этом посту Владимиром Васильевым стали работать над законопроектом о конфискации. К нам подключились ещё семь депутатов Госдумы и семь членов Совета Федерации. Я пригласил ведущих учёных, работала большая группа известных не только в нашей стране докторов наук. Причём мы их отобрали умышленно из представителей двух школ уголовного права - консервативной, стоявших на позиции жёсткости и непримиримости, и либерально-демократической школы, которые больше ориентировались на гуманизацию, на либеральные изменения в обществе.
В чём, по нашему мнению, должен был быть смысл конфискации как дополнительной меры наказания? В том, что все корыстные преступления ориентированы на обогащение, на получение незаконной прибыли.
Если преступник будет знать, что всё будет конфисковано с лихвой, то корыстные преступления станут просто экономически невыгодными. Более того - проигрышными.
Мы трудились в течение года, собирались много раз и в Госдуме, и у наших партнёров. Выпестовали всё-таки статью о конфискации! Она полноценно базировалась на нормах международного права. Эта статья позволяла конфисковывать имущество не только добытое преступным путём, но и иное имущество в качестве наказания за совершённые тяжкие и особо тяжкие преступления. Причём там были положения, которые не препятствовали изымать ценности, переведённые преступником на третьих лиц.
Этот законопроект был направлен на согласование во все без исключения ведомства, связанные с правоохранительной тематикой. Мнение, выраженное в ответных письменных заключениях на этот законопроект, было на редкость однозначным - непременно ввести в УК статью о конфискации как дополнительную меру наказания!
Мы уже собирались запустить документ на обсуждение в комитеты и комиссии. И в этот момент пошла встречная атака на наш законопроект и на его инициаторов, в первую очередь на меня, разумеется. Ряд известных адвокатов, общественных деятелей, что сейчас занимают места в разных общественных советах, некоторые журналисты, политологи и т.д. выступили с резкими статьями, организовали телеэфиры, радиопередачи, интернет-атаки. Руководили же этой корыстной кампанией из-за кулис коррумпированные чиновники и наш родной олигархат. Риторика была давно известна: как такой произвол возможен в демократическом государстве, итоги приватизации признаны незыблемыми, опять грядёт 1937 год и прочее.
И никакие наши доводы, никакие ссылки на опыт самых демократичных стран западного мира, международный авторитет привлечённой профессуры, круглые столы и парламентские слушания, специально приглашаемых на них из-за рубежа экспертов - никакого воздействия не имели. И наконец проблему так запутали и замылили, что ни в какие планы обсуждения Госдумой наш закон не попал.
Единственное, что удалось отстоять, это, повторюсь, слово «конфискация», хотя бы в отношении имущества, добытого преступным путём. В этом виде в наши дни закон позволяет вернуть имущество хотя бы в той части, в которой доказано его криминальное происхождение.
Не только от генерала Гурова, но и от многих других профессионалов правоохранительных органов я слышал, впрочем, это и так очевидно: на пути принятия закона о конфискации стоят крупнейший российский бизнес, олигархат, высокое коррумпированное чиновничество.
Точно так же, как это сегодня происходит с воспринятой в штыки президентской инициативой о недопустимости наличия собственности у госслужащих за рубежом. С одной стороны, недобросовестные чиновники лелеют мечту, чтобы их криминальные делишки можно было бы вершить как можно дольше, с другой - как бы конкуренты не подставили под статью о конфискации, что на самом деле в современных условиях не так сложно сделать.
Хотя, казалось бы, ну чего вам бояться! - будто к своим оппонентам обращается генерал Гуров. - Закон обратной силы не имеет! А значит, всё, что «нажито» до его вступления в силу, всё остаётся при вас. Требуется совсем немного: прервать нить преступной деятельности, прекратить давать взятки чиновникам. Просто остановиться и прекратить грабить народ, общество, государство!..
Надо наконец честно признать: страна находится в состоянии настоящей войны с коррупцией, а значит, бутафорские меры, пиар-акции, телевизионные шоу - это не борьба, не противостояние, это - фикция чистой воды, ширма, за которой продолжается разгром экономики, гибнет нравственность нынешнего и будущих поколений.
Даже если предлагаемый закон о конфискации, продолжает генерал Гуров, - кому-то может показаться слишком жёстким, давайте введём его на определённое время, хотя бы для наркобаронов, посмотрим результат, а как увидим, что процесс пошёл, смягчим закон. Всё в наших руках. Причём практика последних лет показала, что, скажем, такие паллиативы, как кратные штрафы за коррупцию, ни к каким заметным результатам не привели...
Разговор наш заканчивается, генерал, чуть задумавшись, открывает страшную-страшную тайну: боюсь, что борьба с коррупцией в нынешней ситуации бесполезное занятие, бутафория, кукольный спектакль для бедных детей в холодном сельском клубе, с помпой транслируемый почему-то по всем телеканалам...
В целом ряде стран только одно установление незаконного обогащения является основанием судебного применения конфискации. Согласно статье 20 Конвенции ООН против коррупции, под незаконным обогащением понимается значительное увеличение активов лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным способом обосновать.
В соответствии с итальянским уголовным законодательством, например, недвижимость подлежит конфискации, даже когда уголовное дело прекращено за недоказанностью в связи с так называемой омертой, т.е. при исчезновении свидетелей или наличии других форм уничтожения доказательств, если мафиози не может объяснить происхождение своего имущества.
А во Франции общая конфискация назначается лишь за так называемые «преступления против человечества», а также за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков. В то же время французский Уголовный кодекс предусматривает самые различные виды специальной конфискации, как-то: транспортного средства, оружия, вещи, предназначенной для совершения преступления или которая была получена в результате его совершения, а также конфискацию торгового капитала.
В уголовном законодательстве Китайской Народной Республики конфискация имущества заключается в изъятии части либо всего имущества, являющегося личной собственностью осуждённого. У семьи осуждённого оставляют лишь имущество, необходимое для жизни. Также не подлежат конфискации предметы первой необходимости, принадлежащие осуждённому.
В США по федеральному законодательству уголовная конфискация может быть назначена виновному в таких преступлениях, как получение дохода от рэкета, за незаконный оборот наркотиков... Наряду с конфискацией в данном случае может применяться и реституция. По реституции суд вправе потребовать от осуждённого возвращения приобретённого им в результате совершения преступления имущества или компенсации за причинённый ущерб, возмещения медицинских расходов потерпевшего на лечение.
Когда-то гражданам США не нужно было декларировать свои иностранные счета и платить по ним какие-либо налоги.
Однако широкомасштабная кампания по борьбе с организованной преступностью, наркотрафиком и терроризмом дала повод американскому правительству серьёзно подкорректировать законы. В результате теперь активы и банковские счета как граждан США, так и иностранцев могут быть оперативно «заморожены» или конфискованы.
В Австрии довольно специфичной мерой является «изъятие выгоды», заключающееся в выплате определённой денежной суммы, размер которой устанавливается судом с учётом полученного лицом обогащения.
Кстати, вспомним, конфискация считалась одной из самых популярных мер дополнительного наказания и в СССР, и в Российской империи, всё как в просвещённой Европе. В советское время крупные расхитители народного добра, взяточники не так боялись длительных сроков, как назначения конфискации.