Я отвергаю гордыню, воздаяние и агрессию. Мой метод основан на любви. Я люблю вас (с).
Название:
"Санта-Барбара"
Рейтинг:
G
Персонаж/Паринг:
Спаффи, Оз/Уиллоу
Время действия:
после всего
Жанр:
драббл
Отказ от прав:
отказываюсь
Лесбийская свадьба - это определённо не то светское мероприятие, в котором Спайк хотел бы участвовать. Можно подумать, что у него мало дел. Между прочим, стрелялка еще не пройдена и сериал не досмотрен.
Но рыжая проявила свойственную ей настойчивость.
Было совершенно непонятно, с чего это Уиллоу понадобилось присутствие Спайка на пепелище её свободной жизни.
Они не то что друзьями, приятелями могли назвать себя с огромной натяжкой. Так, бывшие соратники по бывшим битвам.
Однако, Уиллоу, судя по всему, совершенно спятила от своей неземной любви и впала в гормональную сентиментальность.
- Я хочу, чтобы мы все собрались. Как раньше, - ныла она в трубке телефона.
- Устрой тогда апокалипсис, и все снова сбегутся, брянча оружием, - вяло отбивался Спайк.
Однако он знал, что поедет. Потому что Баффи.
Ну сколько можно уже валять дурака? Они взрослые люди. Вполне могут цивилизованно встретиться, обсудить новые методы истребления вампиров и их личные жизни. У Баффи она наверняка успешная. А он себе придумает. Что-нибудь затейливое.
Нет, рано он себя причислил к взрослым людям.
Он уже придумывал на предыдущей свадьбе скубика. И после того оглушительного провала эти люди снова надеются, что у кого-то из них получится нормальный праздник?
Человеческий оптимизм неистребим.
Спайк купил вазу. Если встреча с Баффи пройдёт крайне неудачно, эту вазу всегда можно использовать как урну. Для пыли самоистребившегося от собственных рефлексий вампира.
Отличный свадебный подарок. На все случаи жизни.
Он даже почти купил костюм. Но вовремя опомнился. Ещё чего не хватало.
Утащить ключи у Ангела от его машины, переносной холодильник с кровью в багажник, урну... то есть, вазу, конечно, на заднее сидение. На автомагнитоле нажать кнопку “пуск”. Можно ехать.
А Ангела рыжая малявка не пригласила. Спайк заухмылялся. Кого попало на такие события не зовут, правильно.
В Санта-Барбаре его ждало несколько сюрпризов сразу. Во-первых, залитый солнцем городок не кишел кишмя Кэпвелами, как Спайк привык думать. Во-вторых, свадьба оказалась вовсе не лесбийской, а вполне себе традиционной.
- Эй, ты не похож на Кеннеди, - возмутился Спайк, разглядывая обнимающего Уиллоу Оза.
- Надеюсь на это, - настороженно ответил тот. Он смотрел с подозрением. Ещё бы, Оз не имел чести быть знакомым со Спайком-всех-спасу, а помнил только Спайка-почти-самого главного-врага.
- Уиллоу, ты же лесбиянка! - продолжал настаивать на своём вампир.
Она прижималась к своему оборотню с таким видом, словно никогда не пыталась угробить планету из-за смерти Тары.
- Не в данный момент, - ответила ведьма.
- Не одобряю, - высказал свой вердикт Спайк. Не то, что бы ему было дело до того, с кем она спит. Просто он не любил беготни туда-сюда между ориентациями. Должна же быть какая-то упорядоченность. - Если бы ты меня предупредила, я бы купил в подарок клетку. И плети. И кандалы, - Спайк увлёкся перечислением.
Оз смотрел насмешливо. Это раздражало Спайка. Мелкий поганец со склонностью зарастать шерстью. А все туда же - выглядит так, будто познал истину и теперь может сочувствовать Спайку.
- Баффи еще не приехала, - сказал Оз.
“Расслабься, чувак,” - имел в виду он. Спайк закурил - у него что, на лбу все написано?
Рыжая отдала ему ключи от номера. Маленькая уютная гостиница утопала в цветах. Зажав подмышкой сверток с вазой, Спайк пошел в номер.
К вечеру за дверью оживление нарастает. Из открытых окон доносятся голоса. Гостиница так не велика, что звон посуды в ресторанчике можно услышать почти не напрягаясь.
Ведьма и оборотень всё-таки не решились венчаться в церкви.
Чёрт побери этого зазнайку на небесах, который позволяет себя любить только людям.
А ведь и они, демоны, тоже его создания.
Спайк много курит и не решается выйти за дверь. Она, скорее всего, не одна. На свадьбы приезжают с одним чемоданом только такие неудачники, как Спайк. Хотя у него вообще нет чемодана. Только урна. То есть, ваза. В данный момент - пепельница.
Что нужно будет сказать, если она не одна?
Сможет ли он вообще что-нибудь сказать? Иногда казалось, что без души было проще. Он отгоняет от себя позорную мыслишку. Трус.
В саду Спайк вытряхивает из вазы под ближайший кустик окурки. В комнате для подарков вынимает чей-то презент из упаковочной бумаги, запихивает в нарядную обёртку вазу. Красота какая.
Больше причин для промедления нет.
В просторном холле гости ждут невесту. Элегантный Оз смотрится на фоне могучего Ксандра игрушечным. Харрис стал ещё больше. Ему категорически не идёт фрак. Вот комбинезон строителя - это да. А фрак - нет.
Спайк коротко кивает Ксандру. “Руперт”, - холодно бросает Джайлзу.
Сколько времени прошло, а они ещё не могут прямо смотреть друг на друга.
Да и на вряд ли когда-нибудь смогут. Спайк не злится на бывшего библиотекаря, нет. Просто он помнит. И Джайлз помнит. И это висит между ними неловкой тишиной.
Бывшие потенциалки хихикают. Ну этим да. Им бы только поржать. И плевать, что мир в вечной опасности.
Дон с девчачьим визгом бросается Спайку на шею. Пора бы повзрослеть, крошка. Но она - почти единственная, кому он искренне здесь рад. И судя по тому, как она радостно висит на нём, болтая ногами, она тоже решила оставить прошлые ошибки прошлому.
У Баффи, так же как и у сестры, в волосах - цветок. На Баффи вечернее платье, а в глазах - море. Тёмное, предгрозовое, тревожное. Спайк гладит по плечу Дон, которая, кажется, свила гнездо на его груди, и смотрит на истребительницу. Она одна. У неё цветок в волосах. И этот цветок заставляет, наконец, поверить, что худшее позади. Ведь правда же?
Она не знает, что сказать, а он не знает, что ответить. Слова вдруг становятся такими формальными. Пустыми. Что они могут сказать друг другу такого, чтобы это хоть немножко могло отразить сотрясающие их чувства?
Дон, наконец, отходит и повторяет свой трюк с Ксандром. Спайк краем глаза видит, как она виснет на нём.
А истребительница... Она молча шагает вперёд и вслед за сестрой обвивает шею Спайка.
Это тебе не Дон с её юной непосредственностью.
Эти прикосновения медленны. Как будто пробные. Она прижимается легко, неуверенно, и он так же нерешительно поднимает руки к её спине.
Стоят, словно замерев во время танца.
Объятия сестер Саммерс. Как спецпропуск апостола Петра.
Баффи пахнет солнцем. Баффи пахнет нежностью. Баффи пахнет волнением.
Запах страха и безнадёжности покинул её кожу.
У неё же цветок в волосах.
Это же совершенно другая история.
Музыка прерывает их странную неподвижность. Уиллоу спускается с лестницы. Она как всегда не вовремя. Даже на собственной свадьбы попала не в ту минуту.
Баффи отстраняется, но он ловит её пальцы. Так и стоят, держась за руки, пока Уиллоу и Оз произносят свои клятвы.
Она могла бы спросить - почему он не приезжал. Он мог бы сказать, что был в Риме. Они могли бы погрязнуть в вопросах, ответы на которые и без того знали. Или они были неважны, тогда зачем их озвучивать.
Не приезжал, потому что было рано. Не звонила, потому что иногда нужно время.
Всему свой час.
Своя минута.
Главное - не застынуть в этом времени уж слишком надолго. А то выйдешь наружу - окажется, что мир уж слишком изменился.
Как протестовала Уиллоу против приглашения Спайка. Но Ксандр, конечно, больше.
Тем не менее настала пора. А этот идиот ещё долго мог шарахаться по ночному ЛА и трындеть о философии.
Кажется, она травмировала его сильнее, чем думала. Но это ничего. Сама травмировала - сама залечит.
Баффи не привыкать всё самой.
Уиллоу такая нежная. Оз такой сосредоточенный.
Тара навсегда останется Тарой. Она всегда будет там, в глубине сущности ведьмы. А Оз... С ним легче. С ним хорошо. С ним можно и в вечность. Это же Оз. Это почти то же самое, что и она, Уиллоу. У них одно сердце на двоих. И с этим уже ничего не поделаешь.
Она же любила Тару не за то, что она девочка. Она же любила Тару потому, что она - Тара. Свет души Уилл.
Глаза Баффи щиплет. Слёзы? Слёзы. В глазах лучшей подруги они тоже блестят. Все у тебя будет, Уилл. У всех нас всё будет.
Спайк сжимает её ладонь.
– Ты зря, Мейсон, волнуешься, ведь Мэри все еще моя жена.
– Но она никогда не была такой по существу – это чистая формальность, – возразил ему Мейсон.
– Говори, говори, Мейсон, но пока она еще моя законная жена.
– Марк, ты же сам знаешь, это не так. Она с самого начала должна была быть моей. Ваш брак – ошибка.
– Можешь говорить, что угодно, но сейчас закон на моей стороне.
– У нас будет ребенок, – наконец, привел свой последний аргумент Мейсон.
– Да, – Марк ехидно улыбнулся, – у вас с Мэри будет ребенок. Точнее, у нее.
– Что ты хочешь этим сказать? – Мейсон Кэпвелл напрягся.
– А я ничего тебе больше не скажу. Думай сам.
Марк заглянул на дно пустого стакана. Его глаза светились сумасшедшим огнем. И Мейсон только сейчас заметил, насколько Маккормик пьян.
– Я сейчас не собираюсь говорить с тобой о серьезных делах, – сказал Мейсон.
– Тогда можешь идти. Зачем меня искал? Если считаешь, что я пьян, то ошибаешься.
– Я бы не сказал, что ты, Марк, трезв.
– Может, я и выпил немного лишнего, но я, Мейсон, волнуюсь. Сегодняшние разговоры мало способствовали успокоению.
Марк отвернулся от Мейсона и посмотрел в пустой зал ресторана.
– Мне кажется, – сказал Мейсон, – тебе нужно вернуться в отель. Завтра слушание дела.
– Ты уже говорил об этом.
– Я буду напоминать тебе много раз, пока ты не отнесешься к этому серьезно.
– Я понимаю, – Марк расплылся в улыбке, – кто-то теряет, а кто-то находит. Ты отнял у меня Мэри и теперь собираешься стать счастливым отцом.
– Не вижу повода для колкости, – Мейсон хотел подняться, но Марк резко обернулся.
– Подожди, посиди еще немного.
– А что ты собираешься делать? – спросил Мейсон
– Кэпвелл, – виски уже допил, а начинать новую порцию, по-моему, не имеет смысла. Быть более пьяным, чем ты сейчас, уже нельзя.
– Мой ум трезв, – отрезал Марк, – и рассуждаю я здраво. Вот ты говоришь о ребенке, о том, что хочешь дать Мэри счастье. А по-моему, Мейсон, ты думаешь только о себе. Ведь ты даже не удосужился узнать, что у меня на душе, о чем я думаю. Я был вам безразличен – тебе и Мэри – и только когда во мне возникла надобность, вы вспомнили о том, что существует Марк Маккормик, и я прилетел на ваш первый зов. Я готов броситься на помощь. А ты, Мейсон, считаешь, что это я обязан тебе и Мэри.
Мейсону не хотелось продолжать глупый разговор, но другого выхода у него не было.
– Я бы и не вспомнил о тебе, Марк, если бы не ребенок. У меня не было ни малейшего желания слышать и произносить твое имя.
– А вот это зря. Я могу сказать тебе прелюбопытную вещь, – Марк замолчал и опустил голову на руки.
Мейсон сидел в напряжении. Он чувствовал, что Марк теперь созрел для того, чтобы сказать то, о чем молчал раньше, то, о чем не говорила ему Мэри.
И Марк, не поднимая головы, произнес:
– Постарайся, Мейсон, быть хорошим отцом. Возможно, ребенок мой.
– Что ты сказал? – почти выкрикнул Мейсон, но Марк только махнул рукой.
– Ты же сам сказал, Мейсон, я – пьян. Так почему ты сразу поверил мне? Не слушай мои бредни. Иди и думай – правду я сказал или нет.
Иден и Том уже порядком отъехали на машине от бара вдоль побережья. Но Иден вдруг вскрикнула:
– Том, мы возвращаемся!
– Что такое? – удивился парень. – Что-то случилось?
– Нет, ничего не случилось, но мы должны вернуться. Ты оставишь меня возле бара, а сам уедешь.
– Но мы же с тобой собирались навестить совсем другое место.
– Извини, Том, но я передумала. Мне очень важно быть там.
– Неужели свидание? – Том развернул машину и они вновь направились к бару.
– Нет, Том, это сложно объяснить, я сама не могу понять себя до конца. А тем более сделать так, чтобы понял ты. Извини, я испортила тебе вечер.
– Ничего, – Том пожал плечами, – я уже привык к твоим выходкам и они мне кажутся вполне нормальными. Я, честно говоря, Иден, удивился, если бы этот вечер прошел нормально.
Том подъехал почти к самому бару и остановил машину. Иден, не дожидаясь пока он откроет ей дверцу, выскочила на улицу.
– Может тебя подождать?
– Нет, не надо, я останусь здесь.
– А как ты доберешься? – изумился парень, – я все-таки подожду.
– Нет, уезжай, – Иден замахала руками. Том пожал плечами, развернул машину и уехал.
На пустынном в это время суток шоссе он разминулся с другой машиной. Том оглянулся и увидел, что машина остановилась возле бара, из нее вышел мужчина.
"Все-таки свидание, – прошептал Том, – а может..".
Он съехал на обочину, остановился и выключил габаритные огни.
– На всякий случай подожду, – сказал он сам себе и, опершись подбородком на спинку сиденья, стал смотреть сквозь заднее стекло на освещенную площадку бара.
На террасе Иден осмотрелась: ни Сантаны, ни Кейта не было.
"Неужели Джина соврала? – подумала Иден, – я сюда приезжаю уже второй раз и никого нет. А может, они спрятались и тот шепот, доносящийся из темноты, принадлежал им? Нет, если бы они меня увидели, то вели бы себя более скрытно".
Она взялась руками за парапет и ощутила его холод, ветер налетал с океана и холодил открытые плечи.
Она услышала шум подъезжающей машины.
"Наверное, Том вернулся, – решила она, – я все-таки недостаточно решительно отправила его".
Скрипнул настил и за спиной у Иден раздались тяжелые шаги. Она не выдержала и обернулась.
Перед ней стоял Круз, он выглядел растерянным. Встретить Иден в такое позднее время вдалеке от центра города было удивительно.
– Иден? – удивился он.
– Я… – Иден осеклась.
– Что ты тут делаешь? – резко перебил ее Круз. Иден некоторое время молчала, молчал и Круз. Они и
без слов понимали, в чем дело. Иден поправила вечернее платье и сказала:
– Может быть, это и не мое дело, но я, Круз, не могу сдержать себя…
– Почему ты слушаешь всякие сплетни, Иден?
– Но Джина была так убедительна, – Иден не выдержала разгневанного взгляда Круза.
Она опустила глаза и принялась теребить в руках вышитый бисером ридикюль. Зеркальные бисеринки вспыхивали в свете фонаря и гасли.
– И что? Убедилась? – насмешливо спросил Круз.
– Да нет. Видишь, здесь никого нет, – Иден повела рукой, как бы демонстрируя Крузу, что здесь безлюдно. – А ты, Круз, что тут делаешь? – наконец– то, догадалась спросить она.
Пришла очередь смутиться и Крузу.
– Сантана была немного не в себе, я беспокоюсь за нее. И проезжая мимо, решил посмотреть…
Мужчина и женщина замолчали. Тишина стала слишком уж гнетущей.
– Я бы не сказала, что хотела бы застать их здесь, – призналась Иден.
– Тогда почему ты пришла? Иден замялась.
– Все-таки, многое из того, что сказала Джина – правда.
– Она сплетница.
Наконец, она нашла в себе силы посмотреть Крузу прямо в глаза.
– Я не могу жить без тебя, Круз, я устала постоянно приносить себя в жертву. Я хотела бы, Круз, чтобы Сантала была слабой, это дало бы право быть слабой и мне. Ну хоть самую капельку, хоть чуть-чуть…
– Иден! – воскликнул Круз.
Звонок в дверь застал Томми врасплох: сегодня у них был выходной, Майк уехал по делам на весь день, друзья без предупреждения обычно не приходили… Гитарист раздраженно взглянул на часы, на вываленные из шкафа на пол вещи - он только решил заняться уборкой – и пошел открывать. И уж никак не ожидал увидеть на пороге…
- О, привет!
- Привет… Слушай, прости что я так… - Саули мялся, кусал нижнюю губу, привычно поднимал плечи, пытаясь запихать пальцы в карманы слишком узких джинсов.
Что-то в нем настораживало и тревожило, но Томми не мог понять – что именно. Но морозить нежданного гостя на пороге, конечно же, не собирался.
- Да ты проходи, поговорим спокойно.
Саули благодарно улыбнулся, зашел в квартиру, стащил с ног дизайнерские полуботинки, которые – как некстати вспомнил Томми – недавно обсуждал весь интернет. Музыкант все смотрел на финна и пытался найти причину того странного свербящего чувства, которое его не отпускало. Что-то в нем было не так, но что? Что-то резало глаз – было непривычным или… наоборот, слишком привычным?..
- Ну, в общем… не буду ходить вокруг да около, - Саули нравился Томми тем, что всегда четко знал, чего хочет и умел этого добиваться. – Ты не мог бы мне помочь?
В ответ на удивленно вздернутую бровь Томми, финн, ужасно волнуясь и умоляюще глядя своими синими глазищами, выпалил:
- Научи меня играть на гитаре! Пожалуйста! Конечно, я понимаю, что не смогу так, как ты, но… хоть как-нибудь… на уровне… дилетанта… пару песен… простых…
Саули совсем смешался и тоскливо уставился на кучу футболок в центре пола, а Томми смотрел на гостя и думал: спросить «зачем тебе это?» - или пожалеть? В такие минуты Томми Джо хотелось дать Адаму крепкий подзатыльник. Он смотрел на приунывшего финна – одетого в такие же как у него тесные темные джинсы, черную футболку, спасибо хоть без логотипа «Металлики», на прическу… Вот! Томми вдруг резко захотелось неприлично громко рассмеяться или со вкусом выругаться. Черте что происходит. Может показать Саули пару фоток времен тура? Может, он что-то поймет? Хотя… судя по озвученной просьбе, все он прекрасно понимает…
«Ладно, это не мое дело».
- Ок, без проблем. Только это…ну… не так просто, как кажется. И точно займет не один вечер…
- О, черт! Спасибо! Блин, я боялся, что ты откажешь! Томми… спасибо, правда! Я могу приезжать… иногда, если тебе не трудно…
«Ага. И если мое свободное время совпадет с отлучками Адама?»
Саули хотелось пожалеть. Или поругать – нельзя влюбляться так слепо. Тем более в Адама. Уж об этом Томми мог рассказать лучше кого бы то ни было.
- Ладно. Только мне надо тут закончить…
- Я помогу! Все, что угодно…
Саули с готовностью ринулся к куче футболок и начал складывать их в аккуратные стопки, заставив Томми почесать в затылке и почувствовать себя рабовладельцем. Но вдвоем они действительно справились быстро, потом распечатали по бутылочке пива – для храбрости, а потом устроились на диване с двумя гитарами.
Через час Томми был вынужден признать, что Саули не обладает талантом гитариста, но с его старательностью можно выстроить второй Лос-Анджелес посреди океана. Либо уж так сильно было желание удивить и порадовать любимого, либо – что более вероятно – он просто был таким упертым по жизни, но финн готов был стереть пальцы в кровь, лишь бы получить хоть какой-то результат.
- Не дави так сильно… Быстрее переставляй пальцы… Это как называется? Правильно, баре… Медиатор держат ближе к центру, а то будешь те… ну, что я говорил? Да ладно, не расстраивайся, у меня еще есть.
Они сделали перерыв, приготовили и съели какие-то сэндвичи из всего, что было в холодильнике – при чем, Саули, ни сказав ни слова, умял и ветчину и копченую курицу, заставив Томми усмехнуться и покачать головой.
Урок продолжился, несмотря на то, что финн теперь морщился при каждом нажатии пальцами на струны. Томми философски пожимал плечами – будет невмоготу, скажет. Зато правая рука вполне освоилась с несложными переборами и «щипками» и научилась не терять медиаторы в гитарном нутре. Они и не заметили, как за окном стемнело – четыре пустые бутылки пива и две пачки соленых крекеров приятно скрашивали трудовой вечер, Саули с детской непосредственностью радовался получающимся незамысловатым мотивчикам, заставляя Томми покровительственно улыбаться и испытывать чувство преподавательской гордости. А потом вдруг у Томми Джо зазвонил айфон, и Саули мгновенно побледнел, округлив глаза от страха.
- Привет, детка. Слушай… я понимаю, что вопрос странный, но… ты случайно не в курсе, куда мог подеваться Саули?
Томми укоризненно посмотрел на белого как мел финна, показывающего, что у него случайно отключился мобильный, закатил глаза к потолку и почувствовал себя не то полным идиотом, не то спасителем человечества.
- Ну… он у меня, а что?
Да, иногда – особенно с разъяренным Ламбертом – нападение – это лучшая защита.
- ЧТО?
- Адам, не ори, у меня голова раскалывается. Все с ним нормально – сидит вон и боится. Если будешь орать, не впущу тебя и оставлю парня ночевать у нас.
- Так. Ладно. Я сейчас приеду. Пусть сидит у тебя!
- Куда он денется… - Томми отключил вызов и похлопал застывшего финна по плечу. – Отомри. Пока будет ехать – остынет. Хочешь еще пива?
Адам приехал через полчаса и был действительно уже совершенно спокоен, даже слегка растерян. Потоптался на пороге, ероша волосы на макушке и избегая смотреть в глаза Томми, легко приобнял Саули, похожего на провинившегося щенка, и тихо укорил:
- Ты меня напугал. Не делай так больше.
Наконец, финн выскользнул за дверь, напоследок бросив на Томми полный благодарности взгляд, а Адам задержался, замялся, явно не решаясь что-то спросить или сказать.
- Ну? – Томми действительно чертовски устал, к тому же из-за внезапного изменения планов не сделал еще пару запланированных на сегодня дел.
- Я… не понимаю… Зачем он приезжал к тебе?
- Пф… Приезжал просто… Поболтать! – растерянный Адам вызывал желание чуть-чуть поиграть, помучить, запутать еще больше, уж слишком редко можно было видеть его таким. – Мало ли какие у нас могут быть темы для разговора!..
- Например? Какие?! – мгновенно попавшийся на крючок Ламберт, с ошалелым взглядом, стоил всех потраченных сегодня усилий, Томми с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.
- Все тебе расскажи! Я его… консультировал… в некоторых вопросах…
- Томми!..
- Все, Адам, правда, я устал, как черт, давай, вали.
- Но Томми!
- Все-все! Давай, пока, увидимся завтра на репетиции. И, блин, кончай запугивать парня - он же чуть не обоссался тут, когда понял, что ты его потерял!
- Да кто его запугивает?!. Я переживал, между прочим!..
- Ну, вот и молодец, давай, все, пока. И не лезь к нему с расспросами, договорились? Обещаешь?
На лице Адама явно было написано, что он подозревает вселенский заговор против себя. Его даже можно было бы пожалеть, но Томми слишком устал. Вытолкав обескураженного и еще больше запутавшегося Ламберта из своей квартиры, Томми, зевая, прошел в кухню и сварил себе кофе. А когда вернулся, обнаружил две смс:
«Спасибо тебе! Я твой должник!» - от Саули – и «Спасибо, детка, люблю тебя!» - от Адама.
- Дурдом, честное слово, - покачал головой музыкант, широко улыбаясь и стягивая с себя футболку по дороге в ванную.
***
Прошло около недели и Томми практически забыл о забавном инциденте. В дружной но с придурью семье глэмили постоянно что-то происходило - если обо всем помнить, рехнуться можно. И когда как-то под вечер на пороге нарисовался Адам - со странным виновато-задумчивым взглядом и бутылкой мартини в руках, Томми вообще никак не связал его появление с недавними уроками игры на гитаре. Они привычно поцеловались на пороге, Адам привычно прошел сразу в кухню за бокалами и льдом, Майки не менее привычно поздоровался с гостем, подмигнул Томми и ушел ночевать к своей девушке. Обычный вечер.
После мартини, нежностей и короткого но бурного секса, они лежали на расправленном диване - голова Адама на животе Томми - и неосознанно гладили ладони друг друга, думая каждый о своем. Томми Джо нравились такие вечера - они успокаивали, позволяли скинуть напряжение тяжелых рабочих дней без дурацких последствий и боязни увидеть свои фото в интернете следующим утром... наполняли его уверенностью в себе, в них.
- Ты знаешь... он учится играть на гитаре... - Адам осторожно подбирал слова, снова став растерянным. - Он делает это тайно, когда я занят, но... я знаю. Это так...
- Не понимаю, чему ты удивляешься, - Томми чуть улыбнулся и пропустил между пальцев темные пряди. - Он любит тебя и хочет порадовать.
- А ты? - Адам мгновенно перевернулся на живот, оказавшись совсем близко, так, что на губах ощущалось его дыхание. - Ты меня любишь?
- А ты как сам думаешь? - Томми поднял одну бровь, многозначительно окидывая взглядом распухшие и покусанные им же в порыве недавней страсти губы певца.
- Любишь... но помогаешь ему? - взгляд Адама становился все более страдальческим, Томми чувствовал, что в близком ему человеке происходит нешуточная борьба, которая его мучает, но не знал, как помочь, как облегчить.
- Помогаю.
- Я не понимаю...
- Тебе было бы легче, если бы мы ненавидели друг друга? Если бы пытались сжить друг друга со света?
- Нет! Господи, нет...
- Ну вот и ответ. Мы оба тебя любим, оба хотим, чтобы ты был счастлив... Стараемся... кто как умеет.
Адам спрятал лицо в изгиб шеи Томми Джо, бережно поглаживая его по груди.
- Я... сволочь, да? - тихий шепот, полный беспомощности и боли. У Томми сжалось сердце и захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы Адам перестал думать всякую чушь.
- Ну нееет, - засмеялся гитарист, дергая за темные прядки. - Я бы никогда не смог влюбиться в сволочь! Ты... это просто ты, вот и все...
Адам поднял лицо и приоткрыл рот, чтобы что-то возразить, судя по пылающему взгляду, но тут Томми вспомнил один очень действенный способ, которым можно было отвлечь певца от чего угодно. Облизнув верхнюю губу и чуть прогнувшись навстречу, Томми Джо притянул Адама за затылок ближе и прошептал в самые губы:
- Хочу тебя...
...Томми любил такие ночи - жаркое тело рядом, ленивые ласки и острые вспышки страсти, разговоры ни о чем или о самом важном. Первый вариант был предпочтительнее, но если выпадал второй - он не жаловался. Адам ни с кем больше не был так откровенен, никому не открывал себя настолько полно, никто не знал его лучше его самого - так, как его знал и понимал Томми. Это было слишком большой ценностью, даже если иногда причиняло боль.
"-... Кто знает тебя лучше, чем ты сам, Адам?
- Ээээ... Пара человек, не больше... Действительно, только пара человек..."
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Жиль Дюрье,
Генри Крейн и Александра Полстон
Санта-Барбара
ЗАРУБЕЖНЫЙ КИНОРОМАН
В 3 КНИГАХ
КНИГА 1
ОСНОВНЫЕ ПЕРСОНАЖИ
Семья Кепфелл:
Ченнинг-старший – отец
Мейсон – его старший сын. Мать Мейсона Памелла была первой женой Ченнинга-старшего.
Келли, Ченнинг-младший, Иден, Тэд – дети от второго брака Ченнинга-старшего.
Их мать София.
Семья Перкинс:
Джон – отец
Мариса – мать
Джо, Джейд – их дети.
Семья Ангрейд:
Рубен – отец
Роза – мать
Сантана, Денни – их дети.
Семья Локридж:
Лайнал – отец
Аугуста – мать
Минкс – мать Аугусты,
Уорен, Лейкен – их дети.
Питер Флинт – жених Келли, преподаватель физики.
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1
Работа в Нью-Йорке как поощрение за успешную командировку. Кандидатка в жизненные спутницы. Ночные видения. Что может конкурировать с работой в полиции. Напарник Круза Кастильо. Три дочери. Отец и повар. Помощь соседки.
После своей специальной командировки в страны Латинской Америки полицейский Круз Кастильо не сразу попал в Санта-Барбару. Как успешно справившегося с заданием, его направили в Нью-Йорк.
Круз служил обычным инспектором, работал в паре с другим, таким же, как и он сам, полицейским, которого звали Джекоб Мак-Клор.
У Круза и Джекоба в распоряжении был служебный автомобиль, и они каждый день производили объезд своего участка по заранее спланированному маршруту.
По прошествии некоторого времени Круз Кастильо смог купить себе квартиру на Манхаттане, в большом многоквартирном доме на Пятой стрит – маленькой узкой улочке, пересекающей знаменитую Пятую Авеню. По этому поводу юноша шутил: «Хоть в этом мне повезло, потому что невозможно забыть такой адрес: Пятая стрит, Пятая Авеню...» Только номер квартиры Круза – четыреста десятая – никак не вписывался в эту стройную систему пятерок.
Ну да ладно, зато самый центр большого города! Даже больше того – тихий закоулок в городе, полном шумов.
Две жилые комнаты – гостиная и спальня, а также кухня и прихожая – вот и все апартаменты. Не очень-то разгуляешься, но Круз был счастлив. Ведь он был молод, независим, обеспечен жильем и работой. Поэтому юноша с большим оптимизмом смотрел в будущее.
Квартира Круза не была большой, однако юноша по праву считал ее уютной. Уют и порядок он стремился поддерживать сам, в этом ему помогала и Линда Дайал – стройная рыжеволосая парикмахерша, с которой Круз познакомился через три месяца после своего приезда в Нью-Йорк.
Девушка оказалась веселой и контактной особой. Она довольно быстро разговорилась с Крузом и открыла симпатичному мексиканцу все уголки своей души, в результате чего после непродолжительного периода совместных посещений кинотеатров и ресторанов молодые люди решили перейти к продолжительному, как они сами планировали, периоду совместного проживания. С ни хотели получше узнать друг друга и проверить свои чувства.
Линда любила чистоту. Когда Круз узнал, что она парикмахерша, он насторожился, ожидая, что девушка будет поверхностной и несерьезной.
Однако с каждым новым походом в ресторан юноша видел, что его опасения напрасны. Линда умела держать себя как истинная леди, в самых разных ситуациях держалась просто, но с достоинством. Круз понял, что она вовсе не принадлежала к той категории молодых парикмахерш, которые не вынимают изо рта жевательную резинку, изъясняются парой-тройкой междометий, а после работы смотрят бесконечные телесериалы – мыльные оперы.
У девушки был развит достаточно высокий вкус, она была умна. Естественно, были и определенные недостатки, однако, кто их не имеет? У самого Круза их было полно.
Однако девушка старалась гасить ссоры, если они возникали. Эта черта характера подруги Крузу определенно нравилась.
И Кастильо с покорностью думал, что если так дело пойдет и далее, их совместное проживание закончится тем, чем оно и должно было закончиться, по все более ярко проявляющимся желаниям Линды – свадьбой.
Было утро. Круз и Линда лежали на широкой постели. Кровать была первой совместной покупкой молодых людей, Линда настояла на замене раскладного диванчика, на котором до того ночевал без особых забот Круз.
– Неужели мы не позволим себе приобрести нормальную кровать, Круз? – говорила девушка, ласково заглядывая в глаза приятелю, а Кастильо замечал, как чувственно подрагивают ее ноздри, и она прячет улыбку.
– Не могу понять, почему ты придаешь такое значение, на чем спать? – крутил головой Круз. – Ведь когда спишь, ничего не помнишь...
Он готов был согласиться, возражал скорее по инерции, так как из-за своей мужской гордости не мог показать, что девушка права.
– Маленький глупыш! – шутливо притопывала ногой Линда. – Так ты собираешься спать по ночам?
Она грозила Крузу пальчиком, и Крузу ничего не оставалось делать, как хохотать в ответ и заключать приятельницу в объятия.
В итоге раскладной диванчик перекочевал из спальни в гостиную, а его место заняла роскошная двуспальная кровать с резными спинками и атласным постельным бельем.
Круз с опаской ложился под такое одеяло в первый раз, однако ласковая Линда заставила его очень скоро почувствовать в новой постели совершенно уверенно.
Да и Круз ловил себя на мысли, что по утрам ему стало несколько труднее расставаться с постелью. Вставая на работу, он старался не разбудить подругу.
Ему нравилось, как она спит. Во сне лицо Линды приобретало какое-то детское выражение, выражение безмятежного восторга и спокойствия. Очень часто она нежно улыбалась во сне, а на вопросы Круза, отвечала, что видит во сне его.
Дыхание Линды было тихим ровным и даже ласковым. Круз сам придумал это определение – ласковое дыхание. Он мог часами не спать и только слушать это родное «ласковое» дыхание.
Но если девушка спала совершенно спокойно, то о Крузе такого сказать было нельзя. Много переживая на работе, находясь постоянно в опасности, он не мог спокойно спать.
После близости юноша обычно осторожно, чтобы не обидеть подругу, отодвигался на противоположный от Линды край кровати и накрывался с головой. Девушке он объяснял, что ему но ночам бывает холодно, но на самом деле он просто не хотел, чтобы Линду тревожил его неспокойный сон.
Вот и сейчас Круз тихо постанывал во сне, губы его то подрагивали, то внезапно крепко сжимались. Зрачки под закрытыми веками ходили туда-сюда, дыхание было неровным и хриплым.
Пронзительно зазвонил будильник.
Круз машинально распахнул глаза и ничего не понимающим спросонья взором обвел все вокруг. Секунду спустя наморщил лоб и протянул дрожащую руку к непрерывно подающему сигнал будильнику.
С третьей попытки Круз нащупал кнопку отключения звонка. Нажав ее, юноша снова откинулся на подушку. В висках стучало, в горле полностью пересохло, как будто Круз вчера вечером самозабвенно предавался безграничному оргиастическому пьянству.
Однако вечером Круз не пил ни капли.
Рядом зашевелилась Линда. Повернувшись к молодому человеку, она посмотрела на него из-под опущенных ресниц и произнесла:
– Эй? С тобой все в порядке?
Девушка при этих словах положила свою руку на плечо Круза Кастильо.
Молодой человек повернулся к ней.
– А? – спросил он. – Что ты говоришь?
Линда увидела, что все лицо Круза усыпано маленькими бисеринками пота.
– Боже мой, Круз! – воскликнула Линда, приподнимаясь на локте. – Что с тобой?
– Что такое, милая? – попробовал бодро ответить Круз и закашлялся.
«Проклятое горло!» – с досадой подумал Кастильо.
– Ты весь потный! – сказала Линда.
Круз провел ладонью по лбу и посмотрел на руку.
– Да! – сказал он. – Знаешь, Линда, я просто видел горячий сон...
Он решил не говорить о том, что ему приснился кошмар с погоней, выстрелами и смертями.
Дело в том, что этот сон был связан с работой Круза Кастильо, а все, что касалось службы в полиции, Линда выслушивала скривив губки. Она не оставляла надежды убедить Круза бросить рискованную работу и подыскать себе что-либо не такое опасное.
Кастильо же не мыслил себя без полицейской работы. «Кто-то должен заниматься очисткой этого мира от грязи!» – думал Круз про себя. И он предпочитал отмалчиваться, если речь заходила о дальнейших его с Линдой совместных планах.
Это служило еще одной причиной того, что Круз Кастильо не спешил жениться на своей подруге.
Утро было прекрасным, Круз глянул в сторону окна и увидел, что на небе ни облачка. Рядом лежала розовая от сна девушка, она улыбалась, и Круз решил, что совершенно не имеет смысла рассказывать что-то, что может испортить настроение Линде на целый день.
Девушка подняла брови.
– Горячий сон? – протянула она. – Со мной?
Круз хитро усмехнулся.
– Ну, среди прочих...
Линда отреагировала мгновенно. Ее подушка стукнула Круза Кастильо по голове, после чего юноша услышал в шутку обиженный голос:
– Ах так! Говоришь, среди прочих?
Круз откинул подушку и увидел устремленный на него горящий взгляд прекрасных черных глаз. Линда набросилась на него.
– Сейчас я проучу тебя!
Круз в шутку отбивался, потом затих. Руки девушки лежали на его груди у горла, черные глаза весело блестели.
– Стоп, Линда! – слабо воскликнул Круз. – Сдаюсь! Ох, ты всегда знала, на что надо нажать, чтобы ты капитулировал!
Линда удовлетворенно хохотнула.
– Да, Круз! – значительно произнесла она. – Я действительно знаю, на что надо нажимать!
Кастильо почувствовал, как пальцы девушки стали перемещаться по его груди к животу.
Круз вздохнул и схватил своими руками тонкие руки Линды.
Девушка как будто того и ожидала. Со сдавленным стоном она опрокинулась на спину, таким образом заставив не разжавшего рук Круза приподняться и оказаться над ней.
Линда звонко чмокнула приятеля в щеку.
Он нежно поцеловал Линду.
– Ну вот, опять, – надула губки девушка.
– Да, – вздохнул Круз. – Джекоб меня ждет...
Он еще раз поцеловал Линду и оторвался от нее.
Девушка с сожалением смотрела на стройную фигуру своего друга, который покинул постель и направился к стулу, на котором висела одежда.
– Я скоро вернусь! – объявил Круз, надевая рубашку.
– Когда? – сразу же спросила Линда.
– Ну... – Круз поморщился. – Через каких-нибудь двенадцать часов...
– О Боже! – застонала Линда и натянула на голову одеяло. – Да сколько же можно это терпеть, я просто не могу больше...
– Я тебе клянусь, – Круз прижал руки к груди, – что вернусь ровно через двенадцать часов!
Линда не ответила, ее голос продолжал глуховато звучать из-под одеяла. Кастильо глянул на часы и вдруг вспомнил, что комиссар Соммер им с Джекобом позволил сегодня придти на работу на час позже – вчера они с напарником произвели успешное задержание.
Линда что-то бубнила под одеялом, а Круз, тихо, чтобы девушка ничего не заподозрила, стянул с себя рубашку и повесил на стул. На носках он прокрался к кровати и неожиданно навалился на Линду.
Девушка взвизгнула и выглянула из-под одеяла.
– Двенадцать часов уже прошли? – спросила Линда.
Глаза ее сияли.
Круз помотал головой.
– Они еще просто не начались, – сказал он, и приник губами к устам девушки. Та терпела несколько секунд, однако потом отстранилась.
– Нет, я так не могу, Круз... – обиженно проговорила Линда. – Я не могу целоваться в спешке.
– В какой спешке? – Круз сделал недоуменный вид.
– Ты только что сказал, что опаздываешь к своему этому, как его... Мак-Клору!
– Я забыл, что мне можно придти сегодня на час позже, – объяснил Круз.
– Как! – с деланным негодованием воскликнула Линда. – Ты не мог об этом вспомнить вчера? Будильник не дал нам поспать!
Круз забрался под одеяло.
– Ты же задумала что-то совершенно иное, – спокойно парировал он. – Хотелось бы знать, что...
– У вас там в полиции все такие непонятливые? – покрутила головой Линда. – Ужас! И твой Мак-Клор такой же наверняка!
– Выкинь Мак-Клора из головы, глупышка! – сказал Кастильо. – Он прекрасный полицейский, но он не умеет целоваться так, как ты!
На такие слова девушка фыркнула и негодующе посмотрела на приятеля.
– Что ты такое говоришь, Круз? – воскликнула она. – Он взялся сравнивать меня с каким-то Мак-Клором!.. Даже слушать противно.
– А ты не слушай, – деловито посоветовал Линде молодой человек. – Просто иди сюда.
– Ах ты, мой герой! – сказала та и, действительно, «пришла сюда»...
В другой квартире, не сильно отличающейся от жилища Круза Кастильо, на двуспальной кровати лежал юноша. Вторая половина кровати рядом с ним была пуста, белье даже не было примято.
Это был напарник Круза Джекоб Мак-Клор. Он давно проснулся, и в отличие от Кастильо совсем не испытывал радости по поводу того, что на час задерживался дома.
Его полный тоски взгляд был направлен на комод рядом с кроватью. На комоде стоял будильник, рядом с ним – фотография. На фотографии был изображен сам Джекоб в строгом черном костюме и красивая девушка в подвенечном платье.
Джекоб тяжело и протяжно вздохнул и отвел от фотографии взгляд. Салли, его жена, умерла несколько месяцев тому назад от рака легких. Джекоб горячо любил свою жену и не мог до сих пор смириться с тяжестью постигшей его утраты.
Друзья советовали Мак-Клору познакомиться с какой-нибудь девушкой, обещая, что новое знакомство поможет ему преодолеть тяжелые воспоминания. Однако, Джекоб все их советы пропускал мимо ушей. Он просто не мог забыть Салли.
В полицейском участке, где он работал, служил веселый и находчивый парень по имени Мартин Гастингсон, который говорил, что Джекобу обязательно надо потратить некоторые силы, чтобы встретить такую девушку, как, например, подруга Круза Кастильо, Линда Дайал. Длинноногая, красивая, умница. Перечисляя достоинства приятельницы Круза, Мартин томно закатывал глаза. Было видно, что Линда ему нравится. Однако Круза Гастингсон уважал и не позволял себе всерьез строить какие-то виды на Линду, а в его присутствии даже не показывал, что симпатизирует «будущей жене» Кастильо, как представил Круз на одной из вечеринок свою подругу.
Мартин говорил Мак-Клору, что потратив одно усилие на новое знакомство, Джекоб избавит себя от массы каждодневных усилий жить одному, которые просто подтачивают его изнутри.
Джекоб с тоской думал, что знакомства с девушками теперь не для него. И не только одиночество было тому виной. Нет, ведь у Джекоба не было жены, но были...
Внезапно Джекоб услышал краем уха, как за его спиной осторожно приоткрылась дверь и послышался детский шепот. Он улыбнулся, однако притворился, что спит.
Это были девочки, единственная отрада Мак-Клора. Три дочки от брака с Салли. Элли, Мегги, Санни. Старшей, Элли, было шесть лет, Мегги – четыре, Санни – три.
Каждое утро девочки играли с папой. Они тайком пробирались в его комнату, подкрадывались к постели Мак-Клора и будили его громкими «ужасными» криками.
Естественно, Джекоб всегда просыпался к этому торжественному моменту, но он делал вид, что не замечает осторожных детских шажков и жарких перешептываний. Только нежная улыбка дрожала на его губах, глаза же были честно зажмурены.
Девочки страшно бывали рады, когда папа делал вид, что пугается, а потом «изумлялся» тем, что они уже встали и оделись, а он сам еще лежит в кровати.
Все в точности произошло так же и на этот раз. Девочки с довольно громким сопением приблизились к самой спине Джекоба (он всегда утром поворачивался спиной к двери) и с торжествующим криком накинулись на папу.
– А-а-а! – завопил очень натурально Джекоб. – Ой, вы уже одеты? Ничего себе!
Девочки были страшно обрадованы.
– Может, вы еще и зубы почистили? – продолжал спрашивать Джекоб, отлично зная, что доставляет этим вопросом огромное удовольствие детям.
Они все знали наперед: и поведение отца, и его вопросы, и его пожелания. Однако каждое утро игра повторялась. Это был своего рода ритуал.
– Почистили! – ответила за всех старшая, Элли. Розовый обруч охватывал на голове ее аккуратно расчесанные волосы.
Девочка по матерински осмотрела сестер, которые молча кивнули.
– А ты еще лежишь? – с притворной строгостью произнесла Мегги.
Джекоб с виноватым видом развел руками.
– Как тебе не стыдно, папа, – проговорила, хитро улыбаясь маленькая Санни.
– Ах, вы мои воспитательницы! – сгреб их в кучу Джекоб. – Обещаю вам, что я исправлюсь... Верите мне?
– Ай! Отпусти! Верим! – доносилось из-под рук Мак-Клора.
Джекоб рассмеялся и освободил девочек.
– Идите на кухню, – сказал он им. – Я сейчас оденусь и приду к вам. Я вас накормлю...
– А потом? – спросила Элли. Джекоб вздохнул.
– Потом мне надо идти на работу, – сказал он. – Но к вам придет миссис Кроуфорд. Она с вами поиграет...
– Хорошо, – кивнула Элли. Девочки ушли.
Миссис Саманта Кроуфорд, шестидесятипятилетняя соседка Джекоба присматривала за его дочерьми и выполняла кое-какие работы по дому.
Джекоб быстро оделся и вышел на кухню. Девочки сидели за столом, перед ними уже стояли чистые тарелки, тут же лежали вилки и ножи.
Джекоб разрешал детям пользоваться ножами, он прочитал в одной книге для родителей, что не следует запрещать детям иметь дело с такими предметами.
Правда, он при этом следил, чтобы ничего не случилось. Однако все шло хорошо, девочки и не думали баловаться.
– Ага! – весело произнес Джекоб. – Вы уже готовы к приему пищи!
Три милые мордашки так и светились.
– Ну, мои милые мисс? – осведомился он. – Что вы хотите?
– Я хочу омлет! – закричала Мегги. Она всегда была самой нетерпеливой.
– А я – хлопья! – сказала Элли. – Знаешь, папа, обычные кукурузные хлопья. Ты их просто насыпь мне в тарелку и залей молоком. Ты просто поразишься, как я быстро их съем...
– А я хочу... – пропищала маленькая Санни. – Я хочу...
Ей пока не хватало словарного запаса, и она не могла так скоро выразить свои мысли, как это делали ее старшие сестренки.
– Стоп! – поднял руку Джекоб. – Я прежде хочу у вас спросить, мои милые. Кто я? Полицейский или повар?
– Ты очень хороший полицейский, папа! – серьезно произнесла Элли. – Но теперь мы хотим есть, и потому тебе придется быть поваром...
Джекоб вздохнул.
– Хорошо! – сказал он. – Повар, так повар. А если я повар, мне следует надеть кухонный бронежилет...
Так Мак-Клор в шутку называл передник, который сейчас снял с крючка за дверью и надел на себя.
– Ну, как я вам нравлюсь? – спросил Джекоб.
– Ничего, – одобрительно захихикала Элли. – Папа, а почему ты называешь передник бронежилетом? Вы что, в полиции точно такие носите?
– Нет, моя милая, – рассмеялся Мак-Клор. – То, что мы носим в полиции, гораздо тяжелее и немного не так скроено...
Он открыл шкаф и вытащил оттуда коробку с кукурузными хлопьями.
– Послушай, Элли, ты уже большая и должна учиться мне помогать, – сказал Мак-Клор, ставя коробку с хлопьями перед дочкой. – Давай ты все будешь делать сама, а я тебе подскажу, если что-то не получится...
– Хорошо, папа, – ответила девочка.
– Вот тебе посуда, – сказал Джекоб, доставая с полки глубокую миску. – Насыплешь сюда хлопья...
Он поставил миску на стол и открыл холодильник.
Кухня в квартире Джекоба была небольшой по площади, однако это обстоятельство даже нравилось одинокому отцу: все было под рукой. «Не то, что эти помещения для приготовления пищи в новых домах, – думал Мак-Клор. – Их и кухнями язык не поворачивается назвать. Только «помещение для приготовления пищи». И никак иначе».
Он где-то читал, что за день домохозяйка в среднем проходит по такой кухне путь, равный тридцати-сорока милям. В маленькой же кухне достаточно сесть на табурет посередине, и у тебя будет возможность дотянуться до любого предмета не вставая с места. Очень удобно!
Джекоб достал пакет с молоком и подал его Элли.
– Насыпай хлопья, заливай их молоком и ставь на огонь, – сказал он, обращаясь к старшей дочери. – Да что я тебе это говорю, ты же сама должна все помнить, сколько раз я этим занимался по утрам...
Девочка кивнула с самым серьезным видом и принялась за дело.
– Хорошо! – сказал Джекоб. – А я пока приготовлю омлет для тебя, Мегги.
– Папа, а можно, я тебе помогу? – несмело спросила Мегги.
– Конечно, моя милая, – откликнулся Джекоб, раскалывая яйца над миксером и засыпая следом туда ложку муки. – Только твоя помощь будет заключаться знаешь в чем?
– В чем? – девочка затаила дыхание.
– В том, что ты не будешь мне мешать, хорошо? – весело закончил Джекоб.
Мегги обиженно заныла.
– И не сердись, моя милая, – поспешно сказал Джекоб, перекрывая шум работающего миксера. – Я буду вас учить по одной, сегодня очередь Элли, а ты, Мегги, будешь учиться завтра. Идет?
Он выключил аппарат и вылил его содержимое на тефалевую сковороду.
– Идет, – вздохнула Мегги.
Он намеренно сделал паузу, интригуя дочерей.
– Если я вернусь сегодня вечером пораньше, – сказал Джекоб с самым деловым видом, – я займусь твоим кулинарным обучением, Мегги, за ужином...
– Ура! – воскликнула Мегги. – Папуля, ты мой самый любимый папа!
Она выбежала из-за стола и, приблизившись к нагнувшемуся отцу, поцеловала его в щеку.
– Только обязательно приходи пораньше! – сказала Мегги.
– Приходи! Приходи пораньше! – наперебой закричали Элли и Санни. – Мы будем тебя ждать!
– Хорошо, – кивнул Джекоб. – Если только меня отпустит мой начальник...
– А он у тебя строгий? – спросила Элли, сдвинув бровки на переносице.
– И не спрашивай, – вздохнул Мак-Клор. – Правда, он еще более строг с преступниками.
– Но ты же не преступник, папа? – спросила Санни. – И он тебя отпустит домой пораньше?
– Да, моя милая, я также надеюсь на это, – сказал Джекоб.
«Надо переходить на половинный рабочий день, – рассеянно подумал Джекоб. – Я плохой отец, непростительно мало времени провожу с девочками. А они растут...»
– Ты, Санни, что будешь кушать? – спросил Джекоб у младшей дочери.
– Тоже хочу омлет, – объявила вдруг Санни. – Как Мегги!
– Вот тебе и на! – растерянно воскликнул Джекоб. – Девочка, ты не могла сказать об этом немного раньше? Я бы сделал двойную порцию.
Он снова открыл холодильник, чтобы достать оттуда еще два яйца.
– Нет, папа! – проговорила Санни. – Я хочу хлопья, как Элли. Да, я хочу хлопья!
– О господи!
Джекоб опустился на табурет.
– Мои милые мартышки, вас не так просто накормить, – констатировал он.
Элли тем временем сняла с огня миску с молоком, в котором плавали кукурузные хлопья.
– O-o! – протянул Мак-Клор. – Я вижу, что у тебя в самом деле неплохо получилось, – похвалил он дочь.
Элли от удовольствия покраснела.
– Знаете что? – сказал Джекоб, глянув на часы. – Может быть, Элли, ты сделаешь еще одну порцию хлопьев для Санни? У тебя должно выйти.
– Что такое? – Элли недоуменно посмотрела на отца.
Джекоб виновато улыбнулся.
– Я заговорился с вами, мартышки, – сказал он и показал им руку с часами. – Мне надо бежать.
– Ну побудь еще немного! – стали упрашивать отца девочки.
– Нет, – покачал с сожалением головой Джекоб и поднялся с табурета. – Понимаете, мартышки, чтобы немного раньше уйти, мне надо немного раньше придти на работу! Понимаете?
Мак-Клор переводил взгляд с одной девочки на другую. Те опустили головы.
– Понимаем, – тихо ответила за всех Элли, шмыгнув носом. – Что же сделаешь, иди...
Джекоб поразился. В эту минуту она так была похожа на мать... Он не уставал удивляться тому, какие взрослые мысли иногда высказывала Элли, этот еще полный несмышленыш по возрасту.
Ну в самом деле, что такое шесть лет? Даже не школьный возраст. Однако, девочка была не по годам серьезной и рассудительной.
Эта черта характера старшей дочери должна была радовать Джекоба, но каким-то уголком души он чувствовал, что «взрослость» Элли присуща по той причине, что девочка рано лишилась матери.
«У нее, бедняги, просто не было детства, – уныло думал Мак-Клор. – Она старшая дочь, и ей приходится как бы опекать Мегги и Санни. Те же вовсе ничего не соображают...»
Джекоб снял передник и повесил его на крючок. Он собрался покинуть кухню, но его остановил неожиданный взволнованный возглас Элли:
– Но папа, – воскликнула девочка, – ты же сам ничего не ел?
«Как она заботлива, – с нежностью подумал отец. – И все замечает...»
– Понимаешь, мартышка, – с виноватой интонацией протянул Мак-Клор. – Я действительно, засиделся с вами. Нет, вы не виноваты, – быстро добавил он, видя, что Элли хочет что-то сказать. – Просто мне надо быть в участке. Я перекушу позже.
– Ну как можно, папа! – укоризненно покачала головой Элли. – Каждое утро одно и то же! Ты заработаешь себе болезнь?
– Какую болезнь? – с любопытством спросила Санни.
Элли повернулась к сестре.
– У него может сильно разболеться живот, – серьезно произнесла она. – Если не кушать вовремя, такое может случиться...
– Ой, округлила глаза Санни. – Я помню... У меня болел живот. Ой, бедный папа, поешь, пожалуйста...
Джекоб посмотрел на маленькую Санни. У нее на глазах уже блестели слезы, девочка готова была по-настоящему зареветь.
«Как они любят меня», – подумал Мак-Клор.
Он подавил очередной вздох и подошел к дочерям.
– Понимаете, мартышки, – озабоченно произнес Джекоб. – На моей работе важно вовремя появиться. Я покажусь на глаза комиссару Джонатану Соммеру, а потом пойду ловить преступников с Крузом Кастильо...
– С дядей Крузом? – спросила Мегги. Джекоб кивнул.
– Так вот, мы просто с дядей Крузом зайдем куда-нибудь, в какую-нибудь аптеку и перекусим...
– Комиссар Джонатан Соммер, – медленно проговорила Элли. – Я правильно запомнила, папа?
– Да, милая, – ответил Джекоб.
– У твоего начальника такое страшное имя. Такое длинное и страшное... Нет, ты иди, иди поскорей, я боюсь, что он будет тебя ругать.
Джекоб снова пошел к двери кухни. Там он остановился и еще раз окинул взглядом дочерей.
Санни сидела за столом и поглядывала на Элли, которая принялась возиться у плиты с хлопьями для маленькой сестренки.
Мегги уплетала омлет, зная, что отцу приятно видеть, как его дочь кушает.
«Черт знает что! – выругался в душе Джекоб. – Это настоящая пытка – покидать их! И я терплю эту пытку каждое утро. Сущий ад...»
Однако, на лице его не отразилось ничего.
– Ну, пока, девочки! – сказал Мак-Клор на прощание. – Сейчас к вам придет миссис Кроуфорд. Вы ее, пожалуйста, не обижайте, слушайтесь!
– Хорошо, папа! – ответили девочки, а Мегги тихо добавила:
– Только ты все равно быстрее возвращайся... Жалость опять сдавила тисками сердце Джекоба, но
он поднял руку, махнул ей, улыбнулся и быстро вышел из кухни.
Покинув квартиру, он некоторое время стоял в задумчивости. «А может быть, действительно, сделать это усилие, о котором твердит мне Мартин Гастингсон? – пронеслось в мозгу Мак-Клора. – Это отвлечет меня, а дочерям будет с кем оставаться...»
Но в следующее мгновение Джекоб отрицательно закачал головой. «Нет, – подумал он. – Неизвестно, как примут девочки новую кандидатку в мамы... Не дай Бог, поссорятся... Господи! Кандидатка в мамы! Ну и определение. А ведь так и окажется... Только от одного определения кровь стынет в жилах!»
Джекоб еще раз покачал головой и решил, что ему суждено воспитывать дочерей одному.
С этими мыслями он и позвонил в дверь соседней квартиры. Дверь открыла пожилая дама приятной наружности.
– Миссис Кроуфорд, – проговорил Джекоб, приветливо улыбаясь. – Мне надо бежать на работу... Присмотрите сегодня за девочками...
– Конечно-конечно, мистер Мак-Клор! – закивала женщина. – Я присмотрю, не волнуйтесь. Я их и накормлю обедом, и положу спать. Идите, и не надо волноваться.
– Вы так добры ко мне, – пробормотал Джекоб и
– Спасибо, миссис Кроуфорд... За все вам большое спасибо...
«Что это с ним сегодня?» – подумала соседка.
Она проводила спускающегося по лестнице Джекоба Мак-Клора удивленным и в то же время сочувственным взглядом мудрых старческих глаз, от которых отходили бесчисленные лучики морщин.
«Бедный мистер Мак-Клор, – подумала женщина. – В таком возрасте остаться без жены... И, Боже мой, бедная Салли! Да еще три дочери! А ведь Джекобу еще нет и тридцати лет! Столько молодых людей в таком возрасте даже не знает, что такое брак».
Вздыхая, она захватила ключи и вышла в коридор, чтобы направиться в квартиру соседа и посмотреть, как идут дела у троих малышек.
ГЛАВА 2
Разница между преступником и полицейским. Почему на глаза начальству нужно попадаться вдвоем. Неожиданное задание. Не выполняющая обещаний жена наркомана. Нападение с целью ограбления. Драка в лифте. Продолжение драки на первом этаже. Окончание драки на первом этаже. Для чего может пригодиться галстук.
Припарковав автомобиль возле полицейского участка, Круз Кастильо увидел Джекоба, который минутой раньше вышел из своей машины и уже поднимался по ступенькам ко входу в трехэтажный офис.
– Эй, Джекоб, погоди! – крикнул он, лихорадочно выскакивая из автомобиля и захлопывая дверцу.
Мак-Клор обернулся.
– А-а, напарник, – протянул он и улыбнулся. – К чему такие крики? Постовой может подумать, что ты террорист, который хочет свести со мной счеты.
Круз Кастильо подошел к Джекобу и протянул тому руку.
– Ладно тебе, – сказал Круз. – К тому же этот самый постовой может так же подумать, что ты – преступник, которого я задерживаю перед тем, как он хочет пронести бомбу в здание полицейского участка...
Джекоб пожал руку друга и рассмеялся.
– Один-один! – тряхнул головой Мак-Клор. – Ты, как всегда, за словом в карман не лезешь!
– Ладно, напарник, – сказал Круз. – Пойдем вместе, начальство затратит в два раза меньше энергии для распекания каждого из нас...
– Почему ты так думаешь? – удивился Джекоб. – Старик Джонатан был в самом лучшем расположении духа, когда отпускал нас вчера по домам!
– Ему могли за ночь испортить настроение! – парировал Круз Кастильо. – Кто знает, что с ним могло произойти?
– Точно, – отметил Джекоб, проходя вперед Круза в дверь полицейского участка. – Нет ничего более непредсказуемого, чем настроение начальника, это и я заметил за годы моей службы...
– Согласен с тобой! – подтвердил Круз.
Они показали свои жетоны постовому сержанту, тот молча кивнул и посторонился, давая приятелям проход.
– К примеру, старика могла дома отругать жена, – продолжил Круз, когда они проходили но коридору. – Он тогда выместит злобу на нас...
– У тебя самого плохое настроение с утра, вот ты и предполагаешь самое худшее, – сказал Мак-Клор.
– У меня прекрасное настроение! – возразил Круз. – Во всяком случае, если я не прав, и комиссару не успели сегодня отдавить мозоль, тогда у него просто будет в два раза больше восторга, когда он одновременно увидит своих лучших сотрудников...
– Это кого же? Меня с тобой?
Джекоб остановился перед дверью с матовым стеклом и взялся за ручку.
– Про меня ты сказал правильно, – усмехаясь, сказал он. – А вот насчет тебя самого, мне кажется, ты мог быть поскромнее...