Попасть на лучшие ночные дискотеки Петербурга не так просто. Многие заведения работают в закрытом режиме — только для «своих», а для входа в другие нужно заплатить сумму в несколько тысяч рублей. Есть же и более продуманные клубы: вход в них бесплатный, но буквально на каждом шагу посетителю придется раскошелиться. Такие заведения предназначены только для состоятельных людей — простым студентам там делать нечего. Корреспондент АиФ.ru побывал на гламурной вечеринке в одном из подобных петербургских клубов.
Пройти в клуб не так просто: у входа во двор посетителей встречают охранники. Фото: АиФ/ Яна Хватова
Пройти через два кордона охраны
Один из самых гламурных и дорогих клубов Петербурга расположен в самом центре города, в пяти минутах ходьбы от Невского проспекта. Это один из любимых клубов «золотой молодежи». Заведение находится во дворе. Чтобы пройти внутрь, нужно преодолеть два кордона охраны. Первый из них стоит уже под аркой, за ограждением, отделяющим двор от улицы. «Столик забронирован?», — спрашивает у корреспондента АиФ.ru один из четверых охранников. «Нет. Администратор по телефону сказал, что это не обязательно». Охранники явно растеряны: судя по всему, это нетипичный ответ. Один из них кому-то звонит и потом всё-таки пропускает во двор, предварительно обыскав.На входе в клуб — вторая партия охранников. Они уже не обыскивают, но всё равно интересуются, забронирован ли столик. Услышав отрицательный ответ, настоятельно рекомендуют забронировать, потому что «обычно в этом клубе все так делают». При заказе столика в клубе нужно оплатить не сам стол, а каждое посадочное место — по 2 тысячи рублей с человека.
В баре есть напитки стоимостью в несколько десятков тысяч. Фото: АиФ/ Яна Хватова
Караоке с лучшими шоуменами
Клуб разделён на две части — караоке-зал и танцпол. Заведение так и пышет пафосом — всюду прожекторы, блеск и молодые люди, одетые по последней моде. В каждом зале — несколько охранников, контролирующих всё пространство клуба. В зале для караоке находятся столики, барная стойка и сцена с экраном. Со сцены посетителей развлекают лучшие шоумены и вокалисты города. Караоке, само собой, удовольствие платное. Заказчик выходит на сцену и исполняет песню вместе с шоуменами. При этом самого покупателя песни совершенно не слышно: его заглушает пение ведущих.
Девушка по имени Виктория исполняет на сцене уже третью песню — сегодня у неё день рождения. За столиком девушку ждут кавалер и бутылка шампанского «Дон Периньон Винтаж» за 28 тысяч рублей. «У меня же сегодня праздник, — объясняет девушка, садясь за столик. — 21 год, все можно! Я считаю, как минимум раз в неделю нужно тратить на себя деньги. Моему Серёже для меня ничего не жалко. С меньшей суммой нормально затусить невозможно. Нищебродам здесь делать нечего, пусть идут в шаверму или клуб «Метро»! Для нас это шампанское недорогое». Виктория в чем-то права: в барном меню имеются напитки гораздо дороже. Так, в этом клубе вы сможете выпить 40 мл виски пятнадцатилетней выдержки «Macallan» за 11500 рублей и закусить, например, фруктовой тарелкой за 12 тысяч. Если такая сумма не по зубам, в меню есть также стаканчик чая за 200 рублей.
Главное во время нахождения в караоке-зале — не забыться при просмотре шоу на сцене и не присесть на минутку за столик: при выходе из зала охранники потребуют с вас две тысячи рублей за аренду посадочного места. Чтобы пересесть за столик в другой зал, снова потребуются две тысячи.
За пультом стоят лучшие диджеи города. Фото: АиФ/ Яна Хватова
Как правильно танцевать «диско-степ»
Во втором зале клуба шумно, дымно и весело. Здесь два этажа: на верхнем исключительно столики, а на нижнем веселье в самом разгаре. За пультом стоят диджеи, входящие в сотню лучших по стране: их ремиксы крутят по радио, а за плечами этих молодых людей выступления в клубах всего мира. Довольно часто в клубе работает модный диджей Алексей Ромео, ведущий Radio Record. В зале немного тесно: много пространства занимают три круглые барные стойки. Посетителей это не смущает — пританцовывая, они курсируют от бара к танцполу. Большинство же просто переминается с ноги на ногу с коктейлями в руках. Не особо энергичны и девушки «go-go», танцующие на специальных постаментах. «Сейчас уже никто не танцует, как током ударенный, — просвещает корреспондента АиФ.ru один из посетителей клуба. — В цивильных заведениях не надо пытаться показать, как хорошо ты танцуешь. Нужно двигаться в режиме «диско-степ», это такое ритмичное покачивание под музыку». Для подтверждения своих слов молодой человек делает отрешённое лицо и показывает, как правильно танцевать в режиме «диско-степ». «Не поняла, да?», — разочарованно протягивает он.
На танцполе всегда дымно и весело. Фото: АиФ/ Яна Хватова
Урок танцев прерывает шот-мастер — девушка с поясом из рюмок и бутылкой джина в руках. Через мгновение один шот оказывается полным. «Я смотрю, вы скучаете, — лучезарно улыбается девушка. — Сейчас выпьете или за столик отнести?». Услышав, что столик не забронирован, шот-мастер приходит в крайнее удивление, которое, впрочем, длится недолго. Схватив за руку корреспондента АиФ.ru, заботливый шот-мастер выводит журналиста в холл, к стойке администратора и занимает очередь из посетителей. «Надо исправить это недоразумение, — весело щебечет девушка. — Вы сейчас заплатите за столик, по две тысячи с человека, и я принесу за ваш столик шот и официанта к вам приглашу».
На танцполе располагаются три большие барные стойки. Фото: АиФ/ Яна Хватова
Говорить «клёво» — не круто!
В клубе необычная система: платить за коктейли и шоты за стойкой можно бармену, а если вы хотите употребить те же самые напитки за столиком — платить нужно администратору. За стойкой в холле посетители оплачивают посадочные места и вносят депозит, на который они смогут заказать еду и напитки. Минимальная сумма депозита также составляет 2 тысячи рублей. Перед корреспондентом АиФ.ru в очереди стоит компания из четырех девушек. У всех красивые укладки, модные платья и туфли на шпильках. «Где ты сделала такой круток «look»? — интересуется одна из девушек у своей подруги. «У Гришина, — отвечает та. — Он сейчас лучший в Питере».
В клубе танцуют девушки «go-go». Фото: АиФ/ Яна Хватова
Девушки кладут деньги на депозит уже пятый раз за ночь. «Мы всегда вчетвером тусим, — рассказывает одна из подруг. — За ночь можем потратить тысяч 80, но нас же четверо: получается по двадцать на человека, не много. Мы всегда в этот клуб ходим, это очень клёвое место!». Услышав эти слова, остальные девушки приходят в неистовый восторг: «Вы слышали?! Она сказала «клёвое»! — смеются они над подругой. — Ты чё, из позапрошлого века вылезла? Ты бы ещё сказала «усладное» или «благолепное»!». Девушка обижается и молча вносит депозит.
С покидающими клуб охранники ведут себя гораздо вежливей: советуют не забывать вещи и приходить ещё. Если честно, уж лучше в шаверму — там дёшево, вкусно и не пафосно.
В каждом зале заведения много охраны. Фото: АиФ/ Яна Хватова
БИМ-радио назвали его «легендой клубной культуры Казани»: он играл диджейские сеты в одном из самых неоднозначных клубов города, стоял у истоков рейва и того, что сейчас мы называем «гламурными» заведениями. В 2015 мы уже брали у него интервью, когда Артура еще не назначили главой ночной жизни города. На дворе 2017, и теперь мы говорим про треш 90-ых, его пародию сегодня, Ночную мэрию и про то, о чём спрашивать не стоило бы.
Рейв 90-ых: полгода «Эйфории»
Рейверские вечеринки: темное пространство, хороший звук и небольшой треш. Фотография предоставлена собеседником
- Когда вы стали заниматься диджейством?
Начал писать электронную музыку еще в школе, практически сразу как появились первые домашние компьютеры. Всё это началось до прихода новой танцевальной электронной волны, так называемого рейва. Этот тренд пришелся как раз на мои 18 лет. В тот момент я учился на факультете журналистики и проходил практику на тогда еще новой радиостанции «БИМ-радио», не переставая писать музыку и ходить на вечеринки. Тогда появились первые программы об электронной музыке и там же, на радио, стоял комплект диджейского оборудования в отдельной комнате. Я оставался по ночам, изучал его, и, в общем-то, могу назвать себя самоучкой.
- Где был ваш первый сет?
Он был на нелегальном рейве на заводе. Там были очень яркие тусовки. Потом открылся клуб «Эйфория», который был одним из знаковых заведений в истории Казани. Там сформировалось довольно плотное сообщество людей, для которых клуб был единственным способом обмена и получения информации в отсутсвие Интернета. И поскольку я к тому времени активно пропагандировал электронную музыку посредством радио и иногда играл в «Эйфории» диджейские сеты, мне предложили стать резидентом клуба.
Кстати об «Эйфории». В 1996 году Олег Кочкин, АС, Антон Павлов, Чип, Рустем объединились, решив создать нечто новое в клубной индустрии. Вы были с ними знакомы?
Конечно. Многих из них я считаю своими учителями.
- Они все вышли из криминальных группировок?
Нет, никто. Скорее они - полная их противоположность. Кто-то был панком, кто-то просто антисистемным художником, но никого из криминальной среды. Да, преступные группировки имели отношение к клубу: вкладывали деньги, но я их даже в глаза не видел. Музыканты взаимодействовали только с творческим составом. Благодаря этим людям, которых вы перечислили, рейв не просто пришел город. Они внесли колоссальный вклад в популяризацию этой музыки. В то время это было опасным и экстремальным, но они - люди радикальных субкультур. Это вообще главное отличие людей «первой волны» - идейность, революционность и интеллект.
- Какой была клубная жизнь в то время?
Тогдашние субкультуры и тусовки объединяли людей по интересам. Между собой мы были все знакомы. Стремились друг к другу и были больше направлены на общение. И рейв-культура, «новое» веяние Казани, потихонечку начала формировать нас, как личностей.
- Это работало, как сарафанное радио?
Да-да. И вечеринки были местом, где мы все встречались, знакомились. Как и в любом другом культурном течении: панке, хиппи-культуре или том же джазе - когда оно только появляется, то существует не по законам бизнеса и поначалу собирает вокруг себя людей, которые не ведутся на деньги и славу. Такие культурные импульсы всегда возникают в среде людей, которые преданны именно идее. Мы читали журналы, обменивались музыкой. Понимали, что отличаемся от живущих по соседству наших сверстников. Это заставляло нас объединяться. И когда возникла «Эйфория», было совершенно естественно, что «костяк» сформировался уже из знакомых между собой людей. Примерно около 150 человек. Ну и всё остальное составляли уже другие посетители: друзья, друзья друзей.
- Сколько человек собиралось на вечеринках?
В среднем от 300 до 500 человек.
- И как часто они проходили?
Каждую пятницу и субботу. И в четверг были мероприятия, и в воскресенье. Это было не просто клубом, а местом встречи. Мысобирались там днем, даже когда клуб не работал.
- Как визуально выглядела вечеринка?
Считается, что клуб должен выглядеть как-то особенно: с дизайном, дорогой отделкой, но в рейве мало значения придается антуражу. Это было просто задрапированное брезентом бетонное помещение, на стенах какие-то символы, и всё в очень таких темных тонах. Помещение с низкими потолками, большим танцполом и несколькими комнатами. И по сей день лучшие клубы мира, формирующие тенденции во вкусах и музыке, выглядят так.
Рейв - это не просто музыка, это идея PLUR: Peace (Мир), Love (Любовь), Unity (Единство), Respect (Уважение). Иллюстрация: Александр Ганза
- Какое продолжение было после вечеринок?
Никакого. Вечеринка заканчивалась в 6-7 утра. Нам этого хватало. Я уезжал домой на полученный гонорар, которого мне хватало ровно на такси домой: рублей 30. Все разъезжались и на следующий день опять собирались.
- Но клуб просуществовал не очень долго?
Где-то полгода.
- Потому что у «Эйфории» не складывались отношения с властями?
- Главной проблемой были участковые и местная милиция. Работающие ночью заведения тогда были в диковинку и воспринимались исключительно как проблема. А потом стоящие над местной милицией начальники ухватились за эту «последнюю вечеринку», когда устроили перестрелку. А так власти просто не представляли, что такое рейв и как с ним быть.
- А что такое рейв?
- Общепринято называть это «нелегальным, анисистемным музыкальным отрывом». Лично для меня в то время он был сообществом людей, которые верили, что пришло что-то новое, жили этим новым. Они наследовали во многом идеологию хиппи: мир и равенство на танцполе, социальная свобода, антисистемность, но сейчас эти идеи во многом сохранились лишь в психоделик-культуре (направление музыки - прим. ред.) рейва.
Рейв - это антисистемное явление: отчаянная и по определению безрезультатная попытка создать свое Царство Небесное на Земле.
- Какие исполнители были популярны у рейва?
- Звучание рэйва сформировала Англия. Chemical Brothers, Underworld, Orbital, The Prodigy, Sasha, James Lavelle. Этот список можно долго продолжать.
Возвращаясь к «последней вечеринке» в «Эйфории», когда была перестрелка. Вы были там в ту ночь? (По словам диджея Искандера Гайнуллина, 22 марта 1997 года к клубу подъехали обдолбанные героином гопники и расстреляли из автомата двух студентов, которые вышли покурить на крыльцо)
Нет, так получилось, что был дома и узнал только на утро. В общем-то, и хорошо, что меня не было: мы потом вытаскивали людей. Всех, кто был в тот день в клубе, избили и развезли по участкам. Они там сутки сидели, мы их забирали оттуда, передавали еду. За решеткой оказалось около 200 человек.
То есть была перестрелка, сразу приехали омоновцы, избили и повязали всех, кто там был? После этого клуб ни разу не возобновлял работу?
Да, так и было. Клуб после этого не открывался.
Диджей Искандер Гайнуллин, также выступавший в «Эйфории», сказал, что клубная культура закончилась в 2003 году со смертью Михона (диджей Михаил Геннадьев). Когда она закончилась для вас?
Она не закончилась и не умерла. Просто сейчас она другая. История всегда повторяет себя, и невозможно (даже при той изначальной идеологии рейва) выйти за пределы тенденций развития субкультур. То есть они возникают, собирают вокруг себя прекрасных людей, готовых жертвовать собой ради идеи. Так происходит одно-два поколения. Потом приходят люди, которые хотят на этом зарабатывать деньги, и привносят свои схемы, потому что видят, как сообщество растет. Так продался и весь рейв: была понятна выгода от него. Музыка ушла на второй план, вперед вышел self-promotion (самореклама – прим. ред.).
Клубная культура не умерла, она вступила в новую фазу. К этому нужно относиться спокойно: мир переваривает и обесценивает всё то, что интересного в нём происходит.
- Вы ностальгируете по девяностым?
Я не очень люблю говорить: «Раньше было классно, а сейчас плохо». Я так не считаю, хотя из-за того, что в прессе часто приходится говорить о проблемах, иногда складывается такое впечатление. На самом деле всегда были одни и те же проблемы.
- Одной из ваших идей был клуб «Штат 51»: такой «гламурный» клуб. Как это работало?
Он уже года два-три, как закрыт. «Штат» возник в очень подходящее для него время: весь этот «модный ореол» вокруг клабинга достиг своего апогея и захватил аудитории, которые далеки от соответствующей философии и образа жизни, но которые с удовольствием принимали эту музыку и саму идею танцев до утра. Такая очень позитивная и массовая прослойка модной, не «копающей глубоко» аудитории. Для таких людей и был создан проект. Мы его открывали в попытке создать заведение нового формата. И эта цель была достигнута на определенный срок. Само заведение относится к такой танцевально-барной культуре, которая на тот момент пришла: с бесплатным входом и соответствующими танцами. Не идеал, конечно, но это был очень качественный, больше коммерческий продукт, позволявший нам зарабатывать деньги для своих проектов. Я был одним из 4-х его совладельцев в лучшие времена работы клуба.
- Но контингент там был совершенно другой, в отличие от рейва?
Конечно, это же массовый продукт. Но туда ходили все: отчасти даже рейверы. А все остальные клубы хотели такую же аудиторию, помещение и музыку, как в «Штате».
- С этим вашим «продуктом» вы были не до конца, так ведь?
Это связано с очень важным моментом в моей жизни, на который я среагировал очень радикально. Связан он с приходом христианства в мою жизнь или моим приходом в него. Достаточно серьезные происходили процессы внутри меня, которые не закончились и об этом не в этом интервью. Но (это) поменяло меня сильнее всего, даже сильнее музыки. Я понял, что причастен к не очень «чистому» бизнесу, так скажем.
- В чем бизнес был «нечистым»?
Потому что в основном люди приходили в клубы напиться, познакомиться, найти себе партнера на короткое время. Что, собственно, и отличает масс-культуру. Но напрямую мы не пропагандировали ни алкоголь, ни наркотики. Нет, было очень много здоровых людей в этой культуре. Но, несмотря на то, что я был в тусовке из идейных соображений, всё равно меня это долгое время «точило». Посмотрел, переоценил и всё продал: все доли во всех бизнесах и перестал играть в клубах. Прошел год, прежде чем я смог выбраться из всех иллюзий и вернуться с трезвым пониманием происходящего.
- Гламурные клубы, которые сейчас существуют - это пережитки прошлого?
Заведения типа клубов «Рай», «ICON», «Сладкая жизнь» - это давно уже моветон во всём мире, и никто не придает значения таким местам. Копии дискотек, которые всегда как были, так и будут существовать, но как явление они отмирают, по крайней мере, в других городах. До Казани это добирается медленнее.
Люди приходят в клубы движимые разными мотивами. Для кого-то это музыка, кто-то ищет общения или идеи. Те, кто ходят в заведения так называемого «лакшери-формата», есть мэйнстрим. В большинстве своем они не обременены идеологическими и культурными мотивами. Для них клуб - это не познание, а уход от реальности в сферу удовлетворения своих тривиальных интересов и потребностей: напиться, переспать с девушкой, показать шмотки, разнообразить жизнь или создать ее иллюзию. Пройдя фейсконтроль, они убеждаются, что принадлежат к кому-то и чему-то. Клуб «Ferz», который был после «Штата 51», нещадно эксплуатировал эту историю: легенду об исключительности людей. Это не клубная культура, это - клубная индустрия. Некое место, где людям продают то, что они хотят.
Лакшери - клубы: здесь людям продают иллюзии. Иллюстрация: Александр Ганза
- То есть клубы для них - другая реальность?
Реальность одна, просто люди наполняют ее по-разному. Для этой аудитории это стремление к антуражу, который удовлетворял бы их эго.
- Были серьезные проблемы с Госнаркоконтролем?
В девяностых - нет. Тогда, кажется, лучше знали, как ловить и где искать наркоманов и продавцов. Проблемы начались в 2000-х, когда дяди из 60-х решили, что нужно вот так вот бороться с проблемой, и это продолжается по сей день. ОБНОН (Отдел по Борьбе с Незаконным Оборотом Наркотиков - прим. ред.) - это главный убийца ночной жизни. Я абсолютно уверен, что они хотят как лучше, но не понимают одного: своими действиями они выгоняют людей из клубов, лишая их возможности объединяться и лишая государство возможности взаимодействовать с «опасными аудиториями». При этом в стране до сих пор не существует адекватной методологии определения «наркотического опьянения» и страдает очень много невинных людей, часть из которых - гости города, быстро разносящие по стране плохие новости о Казани. Не все, но многие вечеринки перекрывались. Был серьезный террор, потом - перерыв. Сейчас это опять возвращается.
- Как действуют те, кто, по-вашему, «убийцы ночной жизни»?
Приходят, перекрывают вход и заставляют людей, которые выходят из клуба или которые им не понравятся, сдавать анализы. Какой в этом смысл? Один раз на нашем мероприятии пришли и взяли 300 тестов, из которых 14 оказались положительными. Это где-то 4% от всего числа - то же самое, что и на стадионах и концертах.
- Но этого не избежать?
Невозможно бороться с проблемой наркотиков таким образом. Не лучше ли рассказывать честно о том, что наркотики из себя представляют? Что, съев таблетку, ты не сразу зависимый и завтра бомж на улице. Люди пробуют наркотики. Понимают, что это работает не так, как им говорили. Думают, что их обманули, и, в конце концов, попадают в другие психологические капканы.
Артемий Троицкий для The Guardian описал девяностые, как «попса, гламур, дискотеки и бандиты». Давайте 90-ые ночной жизни Казани в четырех словах.
Революция, новая музыка, неопределенность и хаос.
Ночи поколения 2К17: Jam Bar, Соль и Ф. Алафузова
- Как вы видите сегодняшнюю молодежь?
Почти как раньше, но внутри они совсем другие. Мне очень нравятся те поколения, которые сейчас приходят в клубную культуру. Они во многом более дерзкие и свободные.
- В чем это проявляется?
Они больше выражают себя в моде, они антисистемны. Но эта антисистемность порождает и их большой недостаток: они отрицают всё то, что было до них, отсутствует преемственность. Они приходят и заявляют, что все, кто до них были - мудаки, и вообще всё это неправильно, а они самые лучшие. При этом слушают музыку из девяностых и одеваются в одежду из девяностых.
Что касается ночной жизни, к сожалению, она сильно зависит от политической и экономической ситуаций. Власти во многом не осознают, что ночная жизнь - это значительная часть лица города, что люди ночью тоже живут и проводят время, что это - плодородная почва для поддержки и возникновения субкультур. Пока власть не поймет этого, вся ночная жизнь будет вариться в собственном соку. Такое негативное влияние делает ночную жизнь довольно бедной. Предложения, которые существуют на рынке, продиктованы спросом, и поэтому живут только «коммерческие продукты». Но необходимо, наоборот, поддерживать те субкультурные явления и инициативы, которые не направлены на сиюминутную прибыль и поменяют спрос. Они формируют мощный креативный кластер общества, но при этом не могут существовать на самоокупаемости: арт-пространства, передовые формы искусства, культурный андеграунд и так далее. Из-за того, что этого не происходит, спектр вечерне-ночных развлечений и общественных пространств сводится к барам, питейным заведениям - тем составляющим индустрии, которые нацелены на зарабатывание денег. Никто не хочет создавать продукт, на который придут новые люди. За исключением немногих проектов, как, например, Фабрика Алафузова, и то она страдает от отсутствия должного финансирования и поддержки. Западный пример показывает, что подобные проекты надо поддерживать, тогда у города появляется душа, а лучшие его жители перестают уезжать.
- Кто является частью этих сообществ?
К ним я отношу всех, кто стремится к познанию мира, общению и пока свободен от шаблонов. Люди, готовые проводить свое время вне квартир.
- Вам нравится электронная танцевальная музыка, которая играет сейчас в клубах?
Опять же, в музыке тоже продается контент 10–20-летней давности. Все подходы, формы, структуры ритма те же. Это еще раз зашло, это еще раз перемалывают и слушают, но только другими ушами. Мало что происходит революционного. Вот в девяностые сначала появилась электронная музыка без слов - это был шок, настоящая революция с бочкой на переднем плане! Потом появился брейк-бит и волна трип-хопа. Это всё были новые формы для музыки. Последние явления, которые можно назвать принципиально другими - дабстеп и хай-тек, но и это-то было десять лет назад. После этого практически ничего не происходило. Точнее, происходило, но это лишь соединение и синтез готовых форм. Но мы ждем.
- Ничего не меняется, потому что люди не стремятся делать что-то новое?
Сегодня электронная музыка - часть музыкального бизнеса. Это надо всегда помнить и понимать. Ее в глобальном смысле уже давно продали. Музыкальный рынок и массовые вкусы контролируют медиа: корпорации, букинг-агенства и рекорд-лэйблы. Ничего не меняется, потому что не меняются их запросы в отношении музыкантов. Они готовы покупать и тиражировать только проверенный продукт. При этом если знать, «где копать», то в недрах электронного андеграунда по-прежнему можно найти очень интересные вещи.
Чтобы продвигать новое, нужно создавать не стиль или течение, нужно уметь создавать атмосферу, ореол, легенду.
Когда-то нам удалось сделать популярной психоделик-транс культуру в городе. Всё потому, что мы дали людям возможность услышать эту музыку в той атмосфере, которая помогла им понять ее. Декорации, космические видео, перфомансы, шоу вместе с музыкой становились одним целом и помогали понять смысл психоделического звучания на танцполе. Вне обстановки это просто монотонный бит и странные звуки, но стоит хотя бы раз услышать это в нужной атмосфере, как ты навсегда начинаешь понимать по-другому.
- А вы вообще ходите в клубы сейчас?
Я не хожу в клубы. Я хожу на вечеринки, которые устраивают промо-команды или куда приезжают интересные артисты. Во все остальные периодически захаживаю, чтобы просто понимать происходящее.
- В современных клубах нет музыки?
В регулярных клубах чаще всего нет. Музыка, которая там играет, для меня часто скучна и неинтересна. Правда, мне понравилось в последний раз в Jam Bar.
- Это тогда, когда приезжал ночной мэр Берлина Луйц Ляйхзенринг?
Да-да. Я вообще назвал бы Jam Bar очень полезным клубом. Там как раз и формируется то новое поколение. Кто-то может говорить - гадюшник. По мне, так плевать, как выглядит клуб, главное - люди и атмосфера. В этом плане Jam Bar - большие молодцы. Там чувствуется искренняя энергия.
Андеграунд противостоит мейнстриму и массовой культуре. Иллюстрация: Александр Ганза
Луйц сказал, что Фабрика Алафузова будет самым популярным местом в Казани в ближайшие пять лет. Не очень веритс я.
Надо понимать, что он - уроженец Берлина. А Фабрика Алафузова похожа на часть Берлина по антуражу. Когда он увидел это разрисованное место, конечно, для него оно показалось близким. Ему же не объяснишь, что Андрей Питулов (владелец Фабрики Алафузова - прим. ред.) вынужден сам барахтаться и влезать в долги и никто особо его не поддерживает, лишь наблюдая, что же с ним будет. В Берлине просто за то, что ты состоишь в клубной комиссии (аналог «Ночной мэрии»), тебе снижают налоги, есть система поддержки некоммерческих инициатив. Они понимают, что общество формируется не в супермаркетах, офисах и предприятиях общественного питания. Оно зарождается там, где в условиях свободы люди могут самовыражаться и творить.
- Два нашумевших фестиваля прошли в Казани: Unsound Dislocation и ArenaLand. Вы говорили, что Unsound провалился.
Да, потому что электричеством занялись художники. Про то, что фестиваль провалился, говорил не только я. Сами организаторы назвали его худшим в истории.
- По вашему мнению, лучше так или никак?
Лучше никак. Хотя инициатива ребят из «Смены» достойна уважения.
То есть такие громкие слова, как «зарубежный фестиваль приезжает в Казань», меркнут по сравнению с жесткими неполадками, которые возникли?
Конечно. На Unsound пришло очень много людей, которые в принципе первый раз пришли на open air в индустриальной зоне. Пришли, обломались и еще долго не появятся. Для многих из них теперь закрыта тема появления на подобных событиях. Им должно было понравиться, чтобы они вернулись еще раз. Но им не понравилось, и они не вернутся. И тусовка не растет: как было несколько сот человек, так и осталось. Здесь всё просто: предложение должно вдохновлять и порождать спрос.
- А ArenaLand?
Здесь тоже много можно говорить о минусах, но в таких случаях, как ArenaLand и Unsound, я просто жму руку ребятам за то, что они пытаются это сделать. Понятно, что это отразилось на имидже подобных событий. Но, тем не менее, ArenaLand же будет еще на следующий год, и они учтут свои ошибки. Вот Unsound-а не будет: они приехали, уехали и никогда не вернуться сюда. А ArenaLand - это домашний проект, неудачи которого можно потерпеть, чтобы он развивался.
Почему вы так критикуете бар «Соль»? (в интервью kazan24 Артур сказал, что ему непонятна их (владельцев бара «Соль» — прим. ред.) достаточно снобская позиция и нежелание расти, становиться лучше)
Потому я знаю, что такое настоящий клуб, атмосфера и тусовка.
- «Соль» хуже, чем Jam Bar?
Однозначно да. В Jam Bar чувствуются жизнь и формирование нового поколения. Я уже говорил, что «Соль» - скопированный в московских подворотнях концепт, не имеющий своего лица и спекулирующий на штампах хипстерской волны. Есть большая разница между теми, кто растет, и теми, кто думает, что вырос. Отличия между ними примерно такие же. До этого совладельцы «Соли» держали лейбл «Как так», и этим делом ребята занимались искреннее. А сейчас, как я думаю, их мало интересует развитие культуры. Их интересуют выручки и стабильность, и это заметно.
- Четыре слова, которые описывают ночную жизнь сейчас.
Разорванность, однотипность, на пороге чего-то нового и страдающие от системы.
- А могут они эту систему разрушить?
Нет, скорее, система разрушит их. Систему нельзя разрушить лобовой атакой, да и зачем это делать? Нужно уметь договариваться.
Не стоит спрашивать: «Ночная мэрия» и «Инде»
Артур Хосровян (ночной мэр, один из продюсеров «Штаба») и Президент РТ Рустам Минниханов на встрече с представителями креативных индустрий. Фотография предоставлена собеседником
- Вы, похоже, не любите говорить о «Ночной мэрии»?
Не люблю только по одной причине. Мы, наша команда, всегда были людьми дела: делали проекты, работали в областях довольно авангардных и сделали очень много всего. Вся эта история с Ночной мэрией - начало очень долгого процесса. По факту она имеет лишь одобрение президента, план действий и некоторые ресурсы.
Если откровенно, у нас нет плана дальше, чем на один-два шага вперед, потому что дело абсолютно новое. Лучше сначала что-то сделать, а потом трубить.
- Вы имеете государственные ресурсы?
Нет, это наши собственные деньги. Государство ничего не выделяет, и мы ничего не просим. «Ночная мэрия» сегодня - это больше идея, чем конкретное дело. И каждый раз, когда я говорю о ней, я понимаю, что лично несу ответственность за свои слова. Мне пока сказать нечего, потому что мы всё еще изучаем систему изнутри. Все думают: «О, появилась “Ночная мэрия”, сейчас разрешат рейвы». Нет, так линейно это не работает. В других городах и странах на это ушли долгие годы.
- То есть вам от лица «Ночной мэрии» пока людям предложить нечего?
А мы и не предлагаем. У нас другая задача - объединить сообщество и сделать так, чтобы его интересы были услышаны: создать условия для тех, кто готов что-то интересное предложить людям. Что-то мы уже сделали: выстраиваются отношения с городом, республикой и представителями вечерне-ночной индустрии и субкультур, готовится «ночная карта» города, подключились к решению проблемы рейдов в клубах. Сейчас готовимся к новому сезону. К апрелю–маю нужно будет активизировать парки и инициировать ряд крупных проектов. Конечно, делаем, но всё это в процессе и во многом зависит от поддержки города и республики. Поэтому я говорю об этом осторожно.
- Однако в издании «Инде» вас номинировали на «Хайпожора года». (Как пишет издание, «сфера его (Артура - прим. ред.) полномочий ясна не до конца и пока, кажется, ограничивается производством оценочных суждений <…> То бар «Соль» раскритикует за «отсутствие души и уникальности», то публику гей-клубов «педиками» и «извращенцами» назовет <…>)
Знаете, вокруг нас есть люди, которые готовы нам содействовать. Но и в то же время есть люди, которые просто используют не совсем «чистоплотные» поводы для приобретения аудитории. Как в случае с «Инде», например. К тому же надо понимать, что эти люди не видели Казани еще несколько лет назад, а теперь пишут про то, что здесь происходит. Это и есть настоящее хайпожорство. Они ничего не производят и лишь спекулируют на информации, искажая ее. Могу лишь сказать, что всегда вокруг тех, кто делает или предпринимает попытки изменить мир к лучшему, есть те самые собаки, которые лают на караван.
- У вас всегда были такие плохие отношения с «Инде»?
У нас с ними вообще никаких отношений нет. Накинулись они лично на меня, потому что я дважды в интервью задел их за живое. Я высказался о гей-клубах (Артур в интервью Интернет-изданию kazan24: «Говорят, они [гей-клубы - прим. ред.] тоже есть, но, скорее всего, там не столько танцуют, сколько снимают друг друга. Это больше места для извращенцев и одержимых идеями быстрого однополого секса. Надо будет спросить у знакомых п..ков, что там происходит») и о «Соли». То есть, по всей видимости, я задел их самые больные темы: сексуальную ориентацию и любимую забегаловку.
- Тем не менее, вы лидируете. За вас проголосовало более 300 человек.
Классно. Среди них точно есть 10-15 друзей!
- Вернемся к «Ночной мэрии». Как Рустам Нургалиевич утвердил вашу кандидатуру?
Мы уже работали с Аппаратом Президента, и он знал, что такая инициатива была необходима. Зеленый свет от президента - большой плюс, хотя и этого недостаточно. Вообще я считаю себя скорее «исполняющим обязанности», и меня больше интересует результат, чем эти формулировки. К тому же словосочетание «Ночная мэрия» настолько ассоциируется у людей с альтернативой «дневной мэрии», что порой думаешь: «надо было назвать эту историю немного по-другому!».
Звание «Ночного мэра» звучит довольно официально: оно получило одобрение власти и в СМИ активно обсуждали это. Назревает такой вопрос: кто подчиняется ночному мэру, и кому, в свою очередь, подчиняется ночной мэр?
Никто и никому. Это человек, действующий от лица команды по собственной инициативе. Естественно, мы считаемся с интересами и индустрии, и политической системы. В общем понимании, мы каким-то образом ей подчиняемся, но прямого начальника над нами нет.
- Вы говорили про путеводитель по вечерне-ночной Казани. В городе достаточно мест, чтобы его сделать?
Конечно, мы же имеем в виду не только ночные клубы, а интересные вечерние маршруты, парки. Задача «Ночной мэрии» не сделать больше клубов, а сделать ночную жизнь разнообразной, безопасной и способной удовлетворять потребности большей аудитории, чем сейчас.
- Безопасность - это полиция?
Да, в том числе и безопасность для нас со стороны властей.
Ксения Дудкина, редакция Include
Иллюстрации: Александр Ганза
Фотографии предоставлены собеседником
- Давайте с конца, чем вы сейчас занимаетесь?
Работаю управляющим партнером в Duran Bar. Организую мероприятия, работаю с VIP-гостями. Я здесь с самого открытия. Третий год пошел.
- А кто к вам в Duran Bar ходит?
Мы сделали классную смесь людей. Не пафосно-гламурную, как в «Сибири», когда обязательно нужно быть в рубашке или костюме. Я, даже когда работал на входе, этого не понимал, потому что люди идут в клуб отдыхать, а в униформе - сидеть в офис. В клуб достаточно надеть джинсы, кроссовки. Просто надо, чтобы это чисто и опрятно выглядело. Не обязательно привязываться к четкому дресс-коду. И вот мы создали такую смесь людей: и олигархи, и студенты, и модели, и девушки легкого поведения, и хулиганы…
- Убийца Немцова у вас тоже был замечен.
Это не установлено…
- А всем этим людям комфортно вместе?
Мы создали такую атмосферу, что да. Одни не могут без других. Богатым людям, которые снимают столы, нужно себя показать не только перед соседним столом, но и перед теми людьми, что тусуются на танцполе. А танцполу важно быть в том месте, где обитают пьющие шампанское за дорогими столами. Так мы сделали некий уют для всех.
- А в чем разница между ночным времяпровождением сейчас и в расцвете гламура в начале двухтысячных?
Очень сильно сменились люди. Старая тусовка, по крайней мере та, которую я знаю, сидит по дачам и домашним вечеринкам. Редко кого можно вытащить. Все перенасытились, и их сложно чем-либо удивить. Они тусуются редко. Сейчас пришла смена, молодежь, их дети. Очень богатые люди ходят в закрытые места вроде «Фантомаса» или «Тройки».
- Притом что происходит возрождение рейва из 90-х, откуда все эти люди родом.
Есть такое. И это связано с кризисом. Многие стали бояться дорогой атмосферы, дорогих клубов, меню, цен, хоть могут это себе позволить. Они предпочитают потусоваться в Space Moscow или сходить в Stadium. Потому что в моде большие рейвы, а не гламурные ложи с шампанским. Все эти люди стараются не светиться и даже на Ибице ходят в клубы в те дни, когда никого нет. Раньше было проще, была пора беспредела, когда никто ни с кого не спрашивал, что ты зарабатываешь и сколько тратишь.
© Нина Фролова
- А есть истории про беспредел, когда деревья были большими и очень зелеными?
Есть, конечно. Стол однажды на Новый год я продал одному человеку в «Дягилеве» за 42 000 евро. 2003 год, кажется. Так получилось, что ему негде было праздновать, он позвонил, я ответил, что стол уже продан за 20, а человек предложил в два раза больше. Я сидел в пиццерии, туда же мне привезли деньги в пакетах. Рублями.
- Вы где-то бываете кроме бара Duran?
Мне нравится, какие Миша Данилов делает привозы в Space Moscow. Хожу в «Арму». Всегда стараюсь за стол к друзьям, потому что в толпе тусоваться уже стар. И в ВИПе всегда люди из моего детства, я их всех знаю. Шулинский , Мелик (Мелик Симонян - участник команды «Армы 17», промоутер The Volks. - Прим. ред. ), Пашу (гендиректор Black Star Павел «Пашу» Курьянов. - Прим. ред. ), Тимати , Дима Федоров, Синиша Лазаревич , Горобий часто в «Арму» ходил, Олег Цодиков , Володя Трапезников, все старые диджеи. Один раз встретил Славу Финиста там.
- Как вы стали работать на фейсконтроле?
Я сначала работал в клубе «Титаник» флаерщиком, затем старшим флаерщиком. Бизнес делал на том, что стоял у касс и обменивал у людей, приходящих за билетами, чужие флаеры на свои. Самое козырное место. На каждом были специальные пометки, по которым потом высчитывалась зарплата. Потом я стал на входе в «Титаник», чтобы пускать своих 20 флаерщиков по спискам как старший. Потом «Титаник» закрылся. Был арт-директор Миша Козлов, он пошел в клуб Byblos и позвал меня попробовать поработать настоящим фейсконтрольщиком. Первые два уик-энда прошли отлично. После «Библоса» была «Пирамида» Новикова, после «Пирамиды» - Jet Set, после уже с Горобием «Шамбала», «Зима», «Лето», «Осень», «Дягилев».
Таким Пашу Фейсконтроля помнят гости «Шамбалы» и «Дягилева»
В начале нулевых не было человека, который бы не хотел поймать на себе этот самый взгляд и оказаться под прицелом этого самого пальца - этот жест у Паши приглашающий: можно войти
С работой на фейсконтроле Паша завязал три года назад и с тех пор участвует в клубных проектах в других ролях - в Duran Bar его должность называется «управляющий партнер»
Все хостес Duran Bar
На официальном мероприятии с диджеем Михаилом Венгеровым из дуэта Vengerov & Fedoroff - того самого, который делал ремиксы на песни из «Джентельменов удачи», «Кавказской пленницы», «Иван Васильевич меняет профессию» и других советских фильмов в середине нулевых
Паша Фейсконтроль с Михаилом Даниловым, владельцем большинства крупных клубов в Москве прямо сейчас, и старшей хостес Duran Bar
- Кого-то из знаменитостей не пускали? Филиппа Киркорова, может?
Ладу Дэнс не пускал, никак не мог запомнить, как она выглядит, и она всегда обижалась.
Слушайте, а теперь, когда прошло уже очень много времени и никто не обидится: как все же работал вход в «Дягилеве»?
Да все просто. Я подчинялся Леше Горобию, а все остальные могли лишь просить меня пустить кого-то. Вход не основа моего личного вкуса или симпатий. Главное правило - чтобы не было много белых ворон. Чтобы люди не бросались в глаза. Если это Андрей Бартенев со своими надувными шарами, то хорошо. А неулыбчивый, не тратящий денег в баре бычара - плохо. Трансы к нам ходили раскрашенные, я их всегда пускал. Я любил выходить раз в час в зал посмотреть атмосферу: сколько девушек, сколько занято столов, как чувствуют себя люди, которых я пустил. И ты уже на следующий час строишь некий план, кого будешь пускать раньше других. Смотрел на внешний вид, как человек одет, как будет общаться со мной и с охраной, на какой машине подъехал.
- На логотипы смотрели на одежде?
Конечно, смотрел. Хотя такое качество подделок было, что никогда не определишь. Это невозможно, тем более в толпе, когда стоит 50 человек, все от тебя что-то хотят, плюс хостес, требующие пустить какой-то стол, друг Горобия, в конце толпы стоящий… В этот момент ничего невозможно определить со стопроцентной уверенностью.
- Невозможно забыть вереницу красивых девушек, идущих в «Дягилев».
Там был еще рядом клуб, назывался «Парижская жизнь», он существовал за счет тех людей, которых я не пускал в «Дягилев».
- Какое место девушка занимает в клубе?
Создает красивую картинку и продает бар. Насколько она мощно бухает, как много на нее мальчик потратит. Еще есть богатые девушки. Их нужно в лицо знать. Не по каждой поймешь, сколько у нее денег.
- То есть бедная и красивая пройдет, а богатую и некрасивую еще и знать надо. А бедный и красивый мальчик?
Креативный мальчишка или девчонка пройдут. В «Дягилеве» было сто ситуаций, когда у девушек не было денег на платья, но они их шили. И я этому уделял отдельное внимание. И порой старался из толпы их вытянуть раньше чувака, который со столом. Они являются созданием некой картинки и энергетики клуба.
- Суровый образ и появление хита «Паша - Face Control» - это какая-то срежиссированная история?
Мы сидели на студии с диджеем Smash , он и предложил меня увековечить. Нужно было лишь пару слов сказать, он наложил музыку, и так родился этот трек. А потом у «Дискотеки Авария» выходил альбом, и, так как мы все дружили, они предложили сделать клип. Мы сняли его в гостинице «Яр», которая была очень похожа на «Дягилев». Позвали своих друзей, попросили одеться в самое лучшее и яркое, но только мы знали, что клип будет черно-белым. Как все это снималось: Smash стоял за пультом, играл, все веселились, выпивали, отдыхали.
В 2008 году песня «Паша - Face Control» играла из каждого утюга, и, если вы ее не помните, скорее всего, вы жили в какой-то другой стране
- Как изменилась жизнь после песни?
Девочки звонили, пели песню и бросали трубки. Рингтоны предлагали делать. Но я не хотел этого.
- С точки зрения карьеры никаких новых горизонтов не открылось?
У меня был один горизонт - Алексей Горобий. Я шел четко с ним в команде. Какие-то другие люди строили суперклубы с золотыми унитазами и хотели, чтобы я у них работал. Но у них не было ни команды, ни идеи, ни атмосферы.
- Что индустрия потеряла с уходом Горобия?
Команду, которую уже никак не возродить. Мы были самыми сильными на рынке. Его жена Аня, Миша Козлов, Синиша Лазаревич, я с ними был. Целая куча проморебят. Но он был ведущим звеном, за которым все шли. У него всегда была идея.
© Нина Фролова
- Ну хорошо, что такого изобрела команда Горобия, без чего Москва была бы другой?
Мы изобрели клубный амфитеатр. У кого меньше денег - сидят снизу, у кого больше - наверху в имперских ложах, обычные люди внизу, их не пускают наверх. Те смотрят за этими, эти на тех. Самые крутые столы были сделаны с туалетами. Это часть удобства, что, если ты сидишь за этим столом, у тебя есть туалет рядом. Это изобретение некоего комфорта. Даже в клубе «Титаник» было всего три стола, и в основном это был танцпол. А тут клуб состоял из столов, и по периметру они стояли везде. Горобий приучил людей сидеть с комфортом и расставаться со своими деньгами. Тем выше сидел, тем было круче.
- А душа была в этом всем?
Была энергетика. Горобий говорил: «Вот есть стакан с виски, но мы продаем не виски, который в стакане, а воздух вокруг стакана». Вот это мы должны были впарить тем людям, что придут. Горобий выстраивал череду событий, из-за чего люди хотели к нему прийти: из-за шоу, из-за столов, из-за возможности пройти фейсконтроль, из-за танцовщиц.
- Повторение этой истории сейчас возможно? Суперклуб, в который все хотят попасть?
Мне кажется, что возможно и единственный, кто сможет это сделать, - Михаил Данилов (владелец клубов Space Moscow, Gipsy, Icon - бывший «Рай», «Известия Hall» и других. - Прим. ред. ). Он сейчас набирает очень сильную команду из разных мест, чтобы создать клуб «Мир» на Цветном бульваре.
- А вы в каких отношениях с Даниловым? Не работаете вместе?
В дружеских. Он всегда хотел, чтобы я у него работал, и даже сделал мне некое коммерческое предложение по поводу этого клуба, но я пока в «Дюране» работаю. Посмотрим, как все будет.
А если сейчас представить возрождение золотого состава «Дягилева», он бы получился крутым или походил на дискотеку 90-х?
Это было бы очень сложно, но мы бы старались сделать все круто.
Есть ощущение, что с уходом Горобия потеряно что-то очень большое для индустрии. И дело не в воздухе вокруг виски, а в чем-то более значимом. Хочется услышать какую-то личную историю про него от вас.
В самом начале я Горобию не верил. Когда он делал «Шамбалу», я относился к нему с опаской. Вокруг было очень много творческих людей, которых по большому счету просто так в клуб не пустишь. У него не было богатых друзей, в основном люди искусства. Пару ночей я ему жестко «рубанул вход», и он понял, что можно создать некий ажиотаж. Смешивали творческих, богачей и хулиганов. А как подружились, не могу вспомнить. Были собрания, ездили на шашлыки, стали больше общаться. Он любил всех сблизить. В санаторий какой-то съездили, и так мощно, что на следующий день было стыдно, но смогли обсудить все вопросы. В этом санатории мы все друг другу высказались, напились, и дальше как часы все стало работать. Было время - весело, не то что сейчас.
Осенью 2011 года в ответ на запрос о самых популярных клубах Москвы поисковик первым делом выдавал Soho Rooms. Если в афише на ближайшие выходные указывалось выступление Тимати, новички, только вливавшиеся в клубную жизнь, оказывались готовы пойти на все что угодно, лишь бы здесь оказаться. Ощущение привилегированности витало в воздухе уже на входе — в клуб заходили по красной ковровой дорожке, парковка выглядела как у казино Монте-Карло, а на фейсконтроле вполне можно было столкнуться с DJ Smash, Павлом Волей или Рыжим из «Иванушек».
Александр Вильф/РИА «Новости» Танцовщицы на вечеринке в клубе Soho Rooms в Москве, 2010 год
Интерьер заведения соответствовал всем представлениям обывателя о роскоши:
бархатные диваны, лепнина, пол из дорогих пород дерева, барные стойки из мрамора и оникса, огромная люстра, украшенная кристаллами Swarovski ручной работы.
Вечеринки в Soho проходили с большим размахом — на расстоянии вытянутой руки выступали девушки из «ВИА Гры», столы ломились от свежих устриц и шампанского, а грации и пластике танцовщиц гоу-гоу могли позавидовать иные балерины.
Пространство заведения состояло из четырех зон. На первом этаже располагался Bar Room с панорамными окнами в стиле рококо. На втором и третьем — ресторан Dining Room с черной треской, крабами и спаржей в меню. Интерьер был выполнен в стиле классической английской гостиной, здесь же располагались камин и библиотека. Третья и четвертая зоны — ночной клуб Disco Room и Pool Terrace с бассейном и видом на Москву-реку.
В Disco Room собирались на выступления музыкантов. На сцене-трансформере с большим светодиодным экраном каждые выходные звезды отечественной и зарубежной эстрады отрабатывали свои гонорары. Выступление открывали танцовщицы гоу-гоу — их танцевальные номера и костюмы никогда не повторялись дважды.
Контингент клуба состоял из обеспеченных женщин и мужчин в возрасте «35+», девушек, похожих на сотрудниц эскорт-агентств, и представителей золотой молодежи. Последние здесь были в меньшинстве и приезжали нечасто.
Для того чтобы попасть в Soho, требовался стол (стоил он в районе 100 тыс.), внешние атрибуты, подтверждающие высокий социальный статус, или наряд в стиле элитной проститутки, причем именно элитной — дамочек в трикотажных платьях и дешевых туфлях с рынка фейсконтроль моментально отметал.
Кого пропустить в клуб, на самом деле решал «скрытый фейс», он находился внутри заведения. Гостей оценивали по камерам внешнего видеонаблюдения и через наушник сообщали уличным фейсерам, кто сможет зайти. Кстати, наличие стола проход не гарантировало — посетителя в спортивных штанах смело могли отправить домой переодеваться.
Танцпол Soho был переполнен молодыми девушками, приехавшими на поиски спонсора. Чтобы попасть в клуб, в ход пускали 16-сантиметровые каблуки, мини-платья, глубокие вырезы, красные губы, накладные волосы — одним словом, все, что могло привлечь потенциального «папика». Фейсеры эти схемы, конечно, знали, поэтому посетительниц четко делили на сексуальных и вульгарно-безвкусных (последних всегда ждал отказ).
Схему таких знакомств в Soho знали все: девушка садилась за барную стойку и томно попивала коктейль в ожидании судьбоносного знакомства.
К двум часам одиночек у бара почти не оставалось. У тех, кто так и не нашел себе пару, оставался еще один шанс. В самый разгар веселья «папики» спускались на танцпол, хватали за руку понравившихся девиц и уводили с собой на верхние этажи, где располагалось еще несколько залов. Обычно здесь отдыхали те, кто мог позволить себе стол, но не хотел появляться в зонах, доступных для всех посетителей. Вход в залы контролировали охранники, поэтому попасть наверх без состоятельных кавалеров охотницам не удавалось.
Только что отловленным на танцполе девушкам быстро давали понять — они здесь для того, чтобы сидеть с прямой спиной и улыбаться. Попытки поговорить, пообщаться, высказать свое мнение жестко пресекались, спутница должна была выпивать и помалкивать.
Отличить охотницу от состоятельной девушки, которая приехала в клуб с подругами или молодым человеком, было не так-то просто. Внешний вид красавиц мало чем отличался друг от друга, знакомиться порой отказывались и содержанки, и даже отсутствие стола не было показателем — его представители гламурной молодежи обычно брали, только когда собирались большой компанией отметить день рождения. Для простой тусовки в пятницу вечером стол не требовался, молодежь собиралась в Disco Room в непосредственной близости от артиста, ради которого и приезжала на вечеринку.
Единственное, на чем могла погореть охотница, — отсутствие подруги.
Во избежание конкуренции большинство содержанок в клуб приезжали поодиночке.
Обломки империи
В отличие от «папиков», представители золотой молодежи в Soho бывали нечасто — они отдавали предпочтение Imperia Lounge.
Imperia Lounge
Imperia просуществовала в Москве недолго, с 2010-го по 2013-й. Это был один из проектов Алексея Горобия, благодаря которому в Москве и появилось понятие «гламурной тусовки». Это он создал такие клубы, как «Дягилев», «Шамбала» и «Титаник» — эпицентры ночной светской жизни. По статусу Imperia нисколько не уступала Soho, здесь отдыхали студенты с платиновыми карточками и их состоятельные родители. Мужчины приходили в дорогих костюмах или джинсах с пиджаками, девушки — в любое время года в эффектных платьях и туфлях на высоких каблуках. Среди гостей встречались звезды мира шоу-бизнеса — Вин Дизель, Эштон Кутчер, Мила Йовович, Максим Галкин, Тимати.
Фейсом в клубе заправлял знаменитый Павел Пичугин, известный всей Москве как Паша Фейсконтроль. Условия прохода в клуб были строгими, особенно для мужчин — их платежеспособность оценивали по внешности с головы до ног. Бедным студентам здесь было делать совершенно нечего. Коктейли стоили в районе 700 руб. ($20 по тем временам), бутылка шампанского — 8 тыс., а за стол нужно было выложить от 30 тыс. руб., то есть $1000.
Внутри заведение представляло собой лабиринт коридоров, которые вели в зоны, отличавшиеся друг от друга интерьерами и музыкальным сопровождением. Зона Silver Hall выглядела как шкатулка, состоящая из многих панорам панельных экранов. На экранах мониторов мелькали городские пейзажи, природные ландшафты и космические сюжеты. Здесь выступали самые топовые диджеи Москвы. Во второй зоне, Golden Hall, можно было нарваться на кабаре-программу и выступления звезд.
Эта музыка казалась вечной
Вечеринки в обоих клубах подходили к концу в районе 5-6 часов утра, поэтому на афтепати столичная тусовка съезжалась в «Крышу Мира».
«Крыша», прожившая 10 лет, с 2006-го по 2016-й, работала до 9-10 утра, чем любители веселиться до победного активно пользовались. Клуб был далеко не гламурный, но публика здесь была тоже не из простых. Контингент клуба делился на две категории. В первую входили сорокалетние «кошельки» и гламурные девушки на каблуках, во вторую — тусовщики, музыканты, модели, дизайнеры, известные рестораторы и юристы.
Крыша Мира
Фейсом заправляла Даша Путина, два года подряд получавшая звание «Лучший фейсконтроль года». Кто из гостей пройдет сегодня — она решала по принципу «нравится - не нравится», четких критериев не было, поэтому иногда на танцпол не попадали даже завсегдатаи «Крыши». Столь жесткий фейс заставлял гостей чувствовать себя членами закрытого клубного общества, ощущать свою исключительность и быть счастливым просто потому, что сегодня все-таки удалось пройти.
Предпочтение отдавалось уверенным в себя людям и тем, кто готов был сделать клубу хорошую выручку.
Впрочем, даже если на фейсе посетителя ждал отказ, возможность попасть в клуб все-таки оставалась, Даша очень любила людей с чувством юмора. Тем же, кто хоть раз попадался на вранье и хамстве, вход закрывался навсегда. Строгий дресс-код требовался всего дважды в год: на Хеллоуин и на день рождения «Крыши» (посетители должны были прийти во всем белом).
Лучшее, что было в «Крыше», — это музыка: посетителям запрещалось включать Shazam и узнавать, что за трек сейчас звучит. На стенах даже висели перечеркнутые значки приложения.
Клуб располагался на территории бывшего Бадаевского завода. Несмотря на то что интерьеры не напоминали о барочных дворцах, заведение к бюджетным местам не относилось — стол обходился посетителям не меньше чем в 70 тыс. руб. В интерьере ставку делали на атмосферу — коридоры украшали скульптуры Будды, на которые падал мягкий синий свет.
Тусовка сосредотачивалась в нескольких пространствах: лаунж-зоне с подсвеченной барной стойкой и приглушенным светом и в светлом помещении с живыми растениями и панорамными окнами. Летом отдыхали на веранде с видом на небоскребы Сити. Особым местом в «Крыше» было закрытое помещение с камином на втором этаже, его открывали только по особым случаям для больших вечеринок. Последняя техно-вечеринка состоялась 24 сентября прошлого года.
Для удобства разложим хронологию событий по ключевым этапам - так будет понятнее и тебе, и археологам будущего, которые раскопают твой компьютер лет этак через триста.
Часть 1
1980-ыеСоветская Москва - так же, как и современная - опережала остальную Россию по многим параметрам, в том числе и по первым протоклубам: «Молоко», «Времена года», ДК МАИ развлекали местную молодежь уже в середине-конце 80-х. Там можно было встретить людей, знающих толк в правильной музыке (на тот момент «правильной музыкой» была группа Depeche Mode, а также все то, что не крутили по Гостелерадио), носивших клеш и, честно говоря, понятия не имеющих, что такое настоящий, модный клуб. В общем, если тебе сейчас около сорока-пятидесяти, ты, скорее всего, один из тех парней.
1990-ые
На протяжении дремучих 90-х годов клубная жизнь Москвы представляла собой сложное переплетение бандитских разборок и богемных вечеринок, милицейских рейдов (знаменитые «маски-шоу») и пятен крови на танцполах, пластмассовых стульев в актовых залах и различных ДК, первых шагов самых известных отечественных диджеев и неловких музыкальных экспериментов со всем, с чем только можно - от техно, хауса и транса до хардкора и Богдана Титомира.
Город, только-только освободившийся от оков самоизоляции, пробовал, проверял, что можно, что на грани, а что нельзя ни при каких обстоятельствах. Публика рафинировалась, выкристаллизовывалась, кто-то погибал, кто-то делал большие деньги, кто-то делал себе имя - наверное, клубная история Москвы была калькой истории новой капиталистической России в целом: долго терпели, стояли на месте, а потом - раз! - и погнали догонять Запад семимильными шагами, спотыкаясь, чертыхаясь, без какой-то планомерной эволюции. Именно в 90-е годы страна получила такие проекты как рейв «Гагарин-пати», уникальный «Птюч», пацанский «Титаник», культовая «Пропаганда», ноторный Hungry Duck, демократичный «Китайский летчик Джао Да»и много-много чего другого.
На танцполах правила рейв-культура: в 1992-м в одноименном саду открывается «Эрмитаж». Там, наряду с концертами и арт-перфомансами начинают устраивать первые, зачаточные рейв-вечеринки - это когда много (очень много - несколько тысяч) человек собираются на улице, на складе или в стенах одного клуба, часто на многоуровневых танцполах, и нещадно отрываются под какой-нибудь хардкор-техно. Культура получила развитие в клубах Manhattan Express и Московский дом молодежи (более известный как «МДМ»): девушки с красными и зелеными волосами, тонны кислоты, брутальные «Док Мартинсы» и кожаные штаны, наконец, энергетические напитки - точнее, то, что тогда ими считалось, то есть невнятная химическая дрянь, которую юные неразборчивые рейверы глушили поутру в ожидании открытия метро, напряженно выглядывая проходящие мимо наряды милиции.
Буйство мозга и тела достигло своего максимума в дичайшем Hungry Duck - «Голодной утке»: открытый под конец 1995-го бандой чеченских бизнесменов, он стал местом встречи и попоек всех тогдашних московских экспатов, которые откровенно и по нескольку раз за ночь эксплуатировали наивность местных девушек, надеявшихся (обычно впустую) встретить «правильного» лондонца и навсегда уехать из этой страны. Стоит сказать, что куда чаще они встречали там секс на одну ночь, побоища, водку в шампанском и даже, чего уж там, выстрелы в потолок.
Кстати, уже тогда, на заре клубной жизни, первые московские тусовщики распробовали энергетические напитки, которые с тех пор являются непременным атрибутом вечеринок. Правда, неразборчивая публика 90-х взбадривалась в основном «старыми», химозными энергетиками, часто не без градуса. Нынешних изысканных коктейлей на основе энергетиков, которыми можно побаловать себя, например, в Солянке тогда еще не было, а алкоголь входил в состав многих энергетиков в формате, так сказать, «два в одном». С тех пор, кстати, бытует известная шутка про «Ягуар», припаркованный у клуба.
2000-2003
В эпоху «гламура», техно, электроклэша, гигантских клубов, мимолетной моды на, прости господи, r’n’b эксперименты перешли на новый уровень: в городе появилось еще больше денег, а в клубах людей развлекали не столько диджеи, сколько цирковые артисты, акробаты и разве что не карлики с подносами известно чего. Гуру клубного бизнеса Алексей Горобий открывает «Шамбалу» - первопроходец клубов для «мажоров», компанию которому составляют Jet Set, First и «Министерство».
Из заметных трендов того периода - привоз Franz Ferdinand (а еще старины Игги, Sparks и пр.) в гиперогромный «Б2», увлечение Москвы французским коммерческим хаусом («Министерство», Circus), уже упомянутый гламур со стразами (все клубы высшей лиги), повальная любовь к техно («Флегматичная собака», «Город», «Микс») и, конечно, гигантизм (Zona, Gaudi). Отдельного упоминания заслуживает клуб «Микс» - по сути, первый настоящий техно-клуб, открытый в 99-м и на восемь лет собравший под одной крышей людей, фанатеющих от техно и неповторимой атмосферы вселенской дружбы.
2004-2007
Докризисная Москва, с большими деньгами и «битыми Ferrari на Софийской набережной» - гламурный отдых выходит на новый уровень: открываются Zima, Osen’ и Leto Алексея Горобия, Jet Set Александра Оганезова и знаменитый First. Интересно, кстати, что один из сооснователей последнего, Всеволод Щербаков, начинал довольно прозаично: получил диплом философа и политолога в МГУ и пошел было работать скучным чиновником. Правда, на счастье московской тусовки, довольно быстро понял, что это не его - и отправился трудиться PR-директором, а затем и партнером в открывающийся тогда First.
First не раз признавали «лучшим клубом года», «открытием года» и тому подобными «... года». Клуб видел многое: известна история, когда представитель «еврокавказа» попросил убрать танцующую девушку с тумбы и пустить его потанцевать там в одиночестве. На резонное замечание «извините, но неэстетично как-то будет» он ответил огульной суммой в 10 тысяч долларов. Пустили. Прямым конкурентом First был, конечно, эпохальный «Дягилев», который стал эталоном гламурного клуба: Алексей Горобий собственноручно создал нишу, утвердил там некий имидж - чрезмерно дорогое место для чрезмерно богатых людей - и эффективно этот имидж использовал.
Артем Шлыков - один из первых соучастников открытия знаменитого «РАЯ» - как и многие его нынешние соратники, попал в клубный бизнес из рекламного. Изначально у них была совсем другая цель: развить агентские отношения и расширить сферу влияния, и премиальная аудитория тогдашних клубов, к которой в других ситуациях было просто не подобраться, подходила для этого как нельзя лучше.
«РАЙ» - пионер пространства бывшей шоколадной фабрики «Красный октябрь» - стал «доведенным до абсолютизма» клоном «Дягилева», однако, благодаря сразу нескольким факторам (качественное администрирование, отличнейший дизайн плюс маркетинговые навыки учредителей), его ждал абсолютный успех: на сегодняшний день даже у весьма далеких от клубной темы людей при слове «рай» на ум приходит сначала клуб, и только потом - Эдем, Нирвана и прочие гмар тиккуны. Дэвид Гетта, Боб Синклер - типичные гости тогдашнего «РАЯ», который 2 года назад закрылся и тут же открылся снова под брендом Icon.
Из других значимых заведений, появившихся в то время и ставших настоящей достопримечательностью Москвы, стоит выделить Shop & Bar Denis Simachev - родину русского алкотрэша (читай о жанре далее в разделе «Бонус: что услышать в Москве сегодня») и авторский проект известного русского дизайнера Дениса Симачева, образовавшийся на базе его же мастерской-лофта. Simachev, кстати, здравствует до сих пор (ненадолго прикрывшись в 2013-м) и по-прежнему привечает богему пиццей с лососем и арбузными шотами.
Часть 2
Конец 2007-2009
Чуть позже, уже под кризис, создатели First открыли еще более известный и дорогой Famous, который сразу стал любимым заведением голливудских гостей города: туда приезжали Леди Гага, Дита фон Тиз, Николь Ричи, Орландо Блум, Киану Ривз, даже брутал Микки Рурк - вся тусовка помнит, как он, первый раз приехавший в Россию, вырывал микрофон из рук других гостей и признавался Москве в любви.
Говоря о богатых заведениях города, нельзя не сказать про еще одно место - «Оперу». Изначально открывшийся параллельно с «Дягилевым» в качестве ко-проекта Горобия, он был рассчитан на деток и «околодеток» тех людей, кто свое свободное время проводил именно в «Дягилеве». И если «Опера» отвечала за «мажорные» фан, тренды и балагурство, то «Дягилев» держал марку консерватизма. В итоге, правда, «Опера» (как и все тот же «Дягилев») сгорела при загадочных обстоятельствах, тем самым поставив жирную точку в истории московского гламура.
Одно дело - большой, насыщенный и пафосный Famous, совсем другое - место для себя, с экстремальным для того времени названием «Ванильный ниндзя» (апрель 2008 года). Место было открыто только по четвергам, только для «своих» и только с собственной техно-начинкой. «Ниндзя» оказался уникальным сразу в нескольких плоскостях: там удалось объединить формировавшийся тогда андеграунд и обеспеченных людей из того же Famous (творческая интеллигенция мирно сосуществовала с суровыми дядьками на гелендвагенах с охраной), и там же не столь продвинутая тусовка стала понимать ценность вечеринок по четвергам, которые до этого практиковались разве что в студенческой «Пропаганде».
2011
«Ниндзя» честно отработал 3 года, радуя публику самыми модными техно-диджеями того времени, и закрылся. К тому моменту техно-карту города уже дополнили «билетник» ARMA 17 (2008) и афтепатийный «Крыша мира» (2006) Кирилла Королева - божества для андеграундной тусовки. Но почти ничего не может продолжаться хорошо слишком долго. После кризиса Famous слегка просел, как и все остальные заведения этой лиги - в основном потому, что люди стали меньше гулять и вообще внезапно бережливее. Привлекать на большие площадки много народа стало тяжело.
Здесь, как в хорошей криминальной драме, сработал ранее заложенный прием: вся Москва откровенно соскучилась по маленькому и закрытому «Ванильному ниндзя», в котором можно было хорошо и, главное, относительно недорого отдохнуть. «Ниндзя» открывается снова, и теперь для многих идеальные выходные выглядят так: публика начинает клубный уикенд в четверг в «Ниндзя», а продолжает в пятницу и субботу в той же «Крыше мира».
Есть и еще одно достойное внимания место, появившееся в то время и до сих пор исправно открывающее свои двери раз в месяц-два - Troyka Multispace, по-настоящему имидживое место, с крутыми привозами и стопроцентно закрытым входом для людей, уставших от самого понятия «клуб», но все еще испытывающих необходимость где-то собираться.
2012-2014
The Best Small Room in the World («Лучший небольшой клуб в мире») прошлого года по версии Time Out New York - мы всё еще про «Ванильного ниндзя» - открылся заново и действует до сих пор: 29 августа состоялся запуск 7-го сезона. Главная причина для гордости в среде отечественных клубных мэтров - отсутствие каких-либо четко выраженных внешних влияний на их предпочтения в вопросах музыки, интерьеров и атмосферы. Работает принцип «никогда не повторяйся»: выкинь осточертевшие всем дискоболы и используй вместо них шары с острыми разноцветными силиконовыми шипами, как в новом «Ванильном ниндзя». Странно? Да. Публика не поймет? Поначалу да. Но зато потом это становится главным трендом Instagram.
В 2012 году при участии Кирилла Королева (своего рода альтер-эго Алексея Горобия в андеграунде) открывается Shakti Terrace - удачная попытка совместить видение и культ Королева с аудиторией Горобия: чайная, библиотека, зверский лайнап, самые продвинутые клабберы города и отличная ресторанная площадка.
Забавный, кстати, тренд клубной культуры: сегодня понятия «клуб» стараются избегать. «Ниндзя» вот называют small room, Shakti - терраса, Troyka Multispace - «пространство-трансформер», а месяц назад открывшийся Campus Tanzbar на Трехгорной мануфактуре - «гастрономическое заведение, заточенное на техно-культуру». Но все это не «клуб» в привычном понимании этого слова. Это подчеркивается даже музыкой: в Tanzbar, например, играет медленное техно, которое по неопытности легко перепутать с lounge - под такое не танцуют, под такое едят и вообще прекрасно проводят время, попивая коктейль «E-ON Almond rush + Ром».
По сути, действительно музыкальных клубов высшего эшелона в сегодняшней Москве всего два: это современные клубные консерваторы Soho Rooms и «Артель Бессоница» - свежая идея от не так давно закончившего работу с Imperia Lounge все того же Алексея Горобия (ты уже, наверное, понял, насколько это значимый в индустрии человек), классический клубный проект с прогрессивным отношением к саунду (парни особо гордятся дружбой с Ibiza Global Radio - крупнейшей радиостанцией электронной музыки в мире).
Чуть ниже раскачивается упомянутый ранее Icon (своего рода замена вышеупомянутой «Опере»), за ним - чрезвычайно популярные алкоплощадки Gipsy и Jagger. В остальном - гибридные проекты, оттянувшие на себя аудиторию ночных клубов: рестораны Ginza Project, White Rabbit, Облака, Buddha Bar и, конечно, гламурный ресторан «Сибирь» с не очень понятно откуда вернувшимися пафосными замашками русской аристократии. Из клубов-гигантов - огромная площадка под такие же огромные мероприятия Space Moscow. И, конечно, техноМекки: все тот же «Ванильный ниндзя», «Крыша мира» и заново открывающаяся ARMA.
Сегодня многие уверенно заявляют, что клубная культура в Москве (и заодно стране) медленно, но верно вымирает. Мол, людям стало плевать на музыку, на качество привозов, на героизм промоутеров; клубы сегодня - это просто еще один способ праздно провести время, наряду с дорогими ресторанами, театром или домашним просмотром сериалов. Что, собственно, и культуры-то уже нет никакой. Мы вот думаем, что это не так; нам кажется, что это всего лишь очередная ступень эволюции. Панк тоже хоронили, и не раз. Как и метал, и бритпоп, и набивший оскомину русский рок. Сфера эволюционирует, ищет новые способы проявить себя, удивить своих адептов - и неизбежно сливается с другими сферами. И это нормально.
Русская клубная аудитория привыкла, что ее развлекают, они видели все - Нью-Йорк, Канкун, Дрезден, Берлин, Амстердам, Ибицу - и с ней очень сложно работать и легко «обломать». Сейчас их не удивить Геттой за 200 тысяч долларов за перфоманс. Это не европейцы, которые приходят в клуб уже веселыми - и если их не пустят, они не расстроятся и просто пойдут дальше. Русские стали избирательными, и именно их выбор и предпочтения будут определять, куда будет двигаться клубная индустрия дальше.
Эта статья - часть нашего о клубной жизни Москвы. Там тебя ждут откровенные истории ветеранов отечественной клубной жизни, полноценный гид по ночным заведениям Москвы, советы о правильном флирте с девушками в клубной обстановке - и еще уйма другой полезной информации!
Фото: клубы ICON, Солянка; Shutterstock