Проблема тотальной коррупции продолжает оставаться актуальной для Украины
и России. Системные изменения в стране отсутствуют, и шансы на их проведение катастрофически мизерные учитывая качественное состояние нашей властной элиты.
Ситуация выглядела бы совсем безнадежной, если бы не ряд примеров современности, которые показательно доводят: даже очень больное коррупцией общество можно вылечить только за несколько лет. Яркое доказательство – успешное преодоление этого позорного явления в Грузии.
Представители нашего политического бомонда любят прибегать к философско-социологическим рассуждениям о чрезвычайной сложности борьбы с этой социальной болезнью. Государственные власть предержащие, и в прошлом, и теперь, утверждают о специфических условиях Украиныт России, особенности ментальности общества и выдумывают еще сотню причин, не называя основной. Главная причина коррупции – они сами.
На время провозглашения Саакашвили президентом Грузии в январе 2004 года состояние дел в этой кавказской стране было катастрофическим. Коррупционная гидра тесно переплеталась с господством «воров в законе» и развалом экономики страны. Страна находилась на грани развала. Государственные службы на всех уровнях занимались покупкой-продажей своих услуг и массовым сбором взяток. Преступный мир тесно сотрудничал с властью и милицией и ни в коей мере не боялся наказаний правоохранительных органов. А люди за решением проблем обращались не к судам, а к авторитетам криминального мира. Опрос тех времен показал, что 75% учеников мечтали в будущем стать «ворами в законе» или выйти замуж при криминальном авторитете.
Общественное сознание страны находилось в, казалось бы, неизлечимом состоянии. Граждане полностью смирились с таким состоянием дел и потеряли веру в государственные институты. Наследство, которое получило 2004 года Михаил Саакашвили в Грузии, было несравненно тяжелее, чем Виктор Ющенко в 2005 г. Однако результаты правления двух президентов и кумовьев оказалось совсем противоположным.
Грузия славилась своими традициями взяточничества еще с советских времен. Именно это заставило молодого Саакашвили, который уже тогда отмечался большой антипатией к коррупционным деяниям, получать высшее образование в Киевском университете им. Шевченко на Институте международных отношений, куда в то время можно было попасть без денежной протекции. Еще несколько лет будущий президент провел в Западной Европе и США, совершенствуя и углубляя свои знания, а затем вернулся на родину.
В начале 2000-х годов в Грузии сформировалась молодая элита, не связанная с номенклатурным советским прошлым, которая и пришла к власти в результате революции роз.
Придя к власти, Саакашвили тзначально не считал
целесообразным идти на любые компромиссы с преступниками и своей совестью и расточать время на морально философские проповеди. Уже теперь, анализируя причины успеха реформ в Грузии и их провал в Украине, он скажет такое: «Необходимым условием успешных реформ является охватывание ими всех без исключения сфер то изменение ментальности общества. Одиночные реформы будут безрезультатными и со временем нивелируются не уничтоженной системой. Кроме того, реформы должны проводиться быстро и радикально и не растягиваться во времени».
Грузинские лекарства от коррупции
Лечить грузинское общество от коррупции Саакашвили начал с правоохранительных органов. Такой шаг был абсолютно правильным. Ведь любая борьба с коррупционерами будет безрезультатной, когда вирусом взяточничества поражены те элементы системы, которые и должны вести с ним борьбу.
В этом аспекте коррупция как социальное явление чем-то напоминает СПИД. Проникнув в правоохранительную систему, она подчиняет ее собственному влиянию и оставляет общество без защиты. Когда милиция, прокуратура, суды должным образом не выполняют свои функции, значит они инфицированы и работают против государства и принципов справедливости и права.
Методы лечения Саакашвили были радикальными и чрезвычайно эффективными. Сразу же после прихода к власти было освобождено руководство всех силовых структур, невзирая на их лояльность к революции роз. С первых дней президентства Саакашвили взялся за ГАИ, которую считал феодальным сбирателем денег на дорогах. Президент Грузии официально объявил ультиматум гаишникам: или они прекращают брать взятки, или будут освобождены все без исключения. Поскольку выполнить пожелание Саакашвили было нереально, через две недели страна очутилась без автоинспекции.
За новым законом «О патрульной полиции», образовывалась патрульная полиция, которая выполняла функции борьбы с правонарушителями и надзора за дорожным движением. Параллельно с ней был создан отдел криминальной полиции. Кроме того, было освобождено почти 90% всех сотрудников прежней милиции (около 75 тыс.), а количество вновь созданной полиции сокращено до 30 тысяч.
На место милиционеров, пораженных болезнью коррупции, Саакашвили набрал людей, необходимым условием трудоустройства которых было отсутствие опыта работы в правоохранительных органах. Грузинские реформаторы пошли логическим путем. Они замечательно понимали простую истину: человек с ментальностью взяточника не сможет стать честным полицейским или госчиновником, даже если будет получать высокую зарплату. А времени на перевоспитание десятков тысяч лиц просто не было.
Новым полицейским, которые были набраны и научены всего за несколько месяцев, повысили зарплату в 10 – 20 раз (в настоящий момент грузинский полицейский получает в среднем 700 долларов плюс медицинская страховка, премии и ряд других льгот). Однако сурово предупредили: за нарушение закона и коррупционные деяния помилования не будет.
Ради выявления в полиции и в других сферах потенциальных коррупционеров и слабых ланок была образована Генеральная инспекция, которая занимается выловом «изменников» из системы. Еще в начале работы новой полиции таким способом обезвредили несколько сотен сотрудников, которые не смогли отказаться от искушения совершить неправомерные действия. Видеосюжеты с полицейскими, которые попали на крючок псевдовзяткодателя, широко демонстрировали в эфире национальных телеканалов. Доносы на коллег, которые пытались совершить противоправные действия, стали обычным явлением.
Дело в том, что грузинский полицейский патруль состоит из двух сотрудников, которые исполняют служебные обязанности, находясь в специальном автомобиле, оснащенном среди другой техники видеокамерами наблюдения с передачей видеоизображения и звука в центральный сервисный центр. За пределами видимости видеокамеры полицейские не имеют право выписывать штрафы или осуществлять другие действия. Состав патрулю непостоянен, что мешает формированию стойких пар. Потенциально каждый из временных напарников может оказаться сотрудником спецслужбы.
Грузинские полицейские обязаны доносить на своего напарника, если тот поступил или провоцирует на совершение правонарушение. В противоположном случае, тому, кто пытался скрыть этот факт, угрожает немедленное освобождение и привлечение к криминальной ответственности.
Агенты Генеральной инспекции также активно работают в других сферах. Они настойчиво трудятся с целью выдумать наиболее производительные приемы выявления в обществе граждан, которые склонны к коррупционным деяниям. Например, отец ребенка, который просит преподавателя университета посодействовать ей при вступлении, запросто может оказаться сотрудником спецслужбы. Это же касается и проверки чиновников.
В Грузии широко известен случай, когда один полковник-агент спецслужб ездил страной, в нарушение правила дорожного движения и пытался решить проблемы с патрульными с помощью взятки. Однако новые полицейские оказались стойкими к такому искушению и были потом награждены тем же полковником за стойкость своего духа.
Один из агентов Генеральной инспекции в ответ на упреки о том, что он подставляет своих коллег, провоцирует их на правонарушение, а затем еще и сажает за решетку, с гордостью ответил: «Я очищаю нашу систему от изменников». Вследствие этого факты, когда руководство или товарищи по работе скрывают преступные действия своего коллеги, почти исчезли.
Символом новой полиции стали участки из стекла как свидетельства открытости стражей порядка. Теперь каждый человек на улице может увидеть, чем занимаются полицейские на работе. В таких участках нет закрытых помещений, где есть возможность выбивать свидетельство из задержанного.
За современной концепцией, полиция в Грузии воспринимается как сервисная служба, призванная предоставлять услуги населению. У нее отсутствует понятие плана, потому сотрудники совсем не гонятся за вымышленными преступниками. По такому же принципу действует, например, система получения водительских прав, которая занимает всего несколько минут. Возможность дать взятки здесь также возведена к минимуму. Водитель, который хочет иметь престижные номера, может их просто купить в магазине по цене в несколько десятков тысяч долларов. Под страхом освобождения запрещено первоочередное обслуживание чиновников, независимо от их ранга.
Ликвидация коррупции в Грузии была бы невозможна без действенной борьбы с институтом «воров в законе». К приходу Саакашвили криминальный мир безнаказанно господствовал в стране и был тесно связан с властью. Раньше прогнила и коррумпированная милиция сама сотрудничала с криминальными авторитетами. Однако с появлением полиции нового образца ситуация кардинально изменилась.
Для молодой полиции Саакашвили и его не менее молодой команды не существовало авторитетов. Быстро было арестовано несколько криминальных авторитетов и конфисковано их имущество. Парламент страны принял беспрецедентный акт, который позволял осуждать на 5-10 лет заключение лиц, которые признавали свою причастность к преступному миру как «вора в законе». Это заставило прежних реальных руководителей страны убегать за границу. Те, же которые были арестованы, отбывают наказания в специальной тюрьме под зданием МВД в полной изоляции без права на мобильную связь. Попытка же восстания «воров в законе» в марте 2006 года была жестко придушена.
Результаты мероприятий
Об эффективности реформирования грузинской полиции свидетельствуют цифры. Количество тяжелых преступлений сократились на 35%, вооруженных ограблений – на 80%, убийств – на 50%. За полгода в Грузии был похищен лишь один автомобиль. Свыше 80% граждан доверяют своей полиции, которая почти равняется уровню доверия к церкви. Лишь 2% грузин отметили, что последнего года они или их родственники имели дело с проявлениями коррупции.
Успех борьбы с коррупцией был бы неполным без нанесения удара по коррумпированным чиновникам старого режима. Параллельно с налаживанием работы органов, призванных обеспечивать верховенство права, за личным настоянием Саакашвили, был принят жесткий, но чрезвычайно действенный закон о борьбе с коррупцией.
В частности, по новому грузинскому законодательству, взяткодатель, который сообщит о
взяткополучателе
в правоохранительные органы, освобождается от криминальной ответственности. Любое лицо, против которого нарушено уголовное дело за должностное преступление, может быть освобождено от ответственности, если сообщит следствию достоверную информацию о более тяжелом преступлении, осуществленном ее руководством.
Окончательно сломать позвоночник коррупционным монстрам прошлого помогли поправки в криминально-процессуальный кодекс. За одной из них, должностное лицо, которое скрывается от следствия, может быть осуждено заочно с полной конфискацией имущества. Также в случае возбуждения уголовного дела против должностного лица прокурор может выдвинуть иск о конфискации незаконно нажитого имущества, и оно может быть конфисковано в интересах государства, если чиновник не сможет доказать, что имущество было добыто на законных основаниях.
В результате действия таких законов было очищено от коррупционеров чиновнический аппарат, который, к тому же, значительно сократился численно, но стал работать эффективнее.
Саакашвили, в отличие от Ющенко, в свое время не простил разворовывание государственного имущества и других преступлений прошлого и не побоялся задержать около 450 высокопоставленных должностных лиц, из которых было 6
екс-мінстрів
, свыше 40 судей. Количество заключенных в стране существенно выросли за счет прежних взяточников и ненаказанных преступников. Но даже в пенитенциарной системе Грузии заметные веяния новых суток в виде «тюрем европейского типа».
По словам Саакашвили, не существует никаких особенных стран, особенных условий или особенного общества для осуществления демократических преобразований, развития государства и преодоления коррупции. Для достижения успеха нужна лишь политическая воля руководства и искреннее желание изменить страну.
Петр Герасименко для ZA XID.NET
Тема коррупции в последние годы - одна из самых популярных в российской политической полемике. Коррупция признана чуть ли не главным социальным злом страны. На волне массового недовольства злоупотреблениями чиновников победила в свое время и грузинская «революция роз». И реформаторы во главе с Михаилом Саакашвили приложили немало усилий, чтобы выполнить обещания и искоренить эту болезнь.
Начало «тотальной войне» с мздоимством было положено через полгода после победы революционеров: летом 2004 года буквально за один день лишился работы весь 13-тысячный личный состав грузинского ГАИ. Коррумпированных гаишников сменили оперативно обученные молодые патрульные полицейские, которые благодаря своей неподкупности и профессионализму до сих пор остаются гордостью грузинских правоохранительных органов.
Параллельно шли реформы и в других подразделениях полиции: половина из 30 тысяч сотрудников была уволена, и нанята из совсем других людей.
Одновременно с сокращениями всем оставшимся и вновь нанятым резко подняли зарплату, так что она оказалась гораздо выше средней по стране. При этом люди, приходившие на место уволенных, не были включены в существовавшие до этого коррупционные схемы.
Примерно те же процессы шли и в других госструктурах: общее число госслужащих уменьшилось вдвое, а зарплата оставшихся выросла в 15 раз. Резко сократилось и число самих госструктур: из 18 министерств осталось 13, из 52 ведомств - 34. В частные руки перешла значительная часть социальной сферы, в результате чего за соответствующие услуги была введена официальная плата: если раньше врачу приходилось давать взятку, то теперь ему платят через кассу.
Итоги антикоррупционной борьбы впечатляют. Сегодня почти 90% грузин доверяют своей полиции, а в ежегодном рейтинге Transparency International Грузия за восемь лет поднялась с 83-го на 35-е место. И хотя измеряемый Transparency International индекс восприятия коррупции не без основания критикуют за то, что он измеряет скорее общественное мнение, чем реальный масштаб явления, сравнение динамики России и Грузии за последние десять лет красноречиво свидетельствует о происходящих в них процессах.
Еще наглядней сравнение Грузии с соседями по Кавказу - Азербайджаном и Арменией. Опрос, проведенный во всех трех странах, убедительно демонстрирует достижения Грузии.
Однако в победоносной войне с чиновничьими злоупотреблениями были и свои темные эпизоды, о которых нынешняя грузинская власть предпочитает не вспоминать. Она, например, не удержалась от использования коррупции как предлога для расправы со своими политическими противниками: среди более чем тысячи посаженных за коррупцию с 2003 по 2010 год (в том числе шесть депутатов парламента, 15 замминистров и 31 мэр и заместитель мэра) изрядную долю составляют приверженцы Шеварднадзе. Причем аресты «коррупционеров» проводились публично, практически в прямом эфире, что подогревало эйфорию первых лет революции.
Наконец, сегодня все больше грузинских и иностранных экспертов сходятся во мнении, что, победив коррупцию низовую, режим Саакашвили постепенно возродил в новых формах так называемую элитарную коррупцию, когда множеству бизнесменов приходится либо «добровольно» отдавать свои компании государству, либо вводить чиновников в состав руководства.
Депутат-оппозиционер Петр Мамрадзе в статье в «Отечественных записках» утверждает даже, что грузинским предпринимателям приходится на регулярной основе платить мзду в своеобразный «общак», которым неконтролируемо распоряжаются ближайшие соратники Саакашвили. В стране практически не осталось независимого от правящей группы бизнеса, а неподкупным таможенникам приходится шепотом пояснять, что «на высшем уровне» принято решение не пускать тот или иной товар в страну.
Понятно, что граждан, не связанных с бизнесом, эти перипетии не слишком волнуют, честный полицейский - результат куда более явный, однако у грузинских элит и даже обеспеченной части городского среднего класса такая своеобразная антикоррупционная политика вызывает все больше вопросов.
Сколько нужно национализма?
Когда Михаил Саакашвили шел к власти, его вторым по значимости лозунгом после борьбы с коррупцией было возвращение под контроль Тбилиси Абхазии и Южной Осетии. Поначалу Саакашвили осторожно пояснял, что его вариант национализма не имеет ничего общего с лозунгом времен Звиада Гамсахурдия «Грузия для грузин»: Грузия, по словам Саакашвили, должна стать родиной для всех своих граждан вне зависимости от их национальной принадлежности.
В первые годы революционного правления о военной интервенции речи не шло: грузинские власти, по-видимому, всерьез рассчитывали, что их модернизаторские успехи произведут впечатление на строптивых «младших братьев». Однако этого не произошло - возможно, не в последнюю очередь потому, что перед глазами был пример возвращенной в общегрузинское пространство Аджарии, которая, хоть формально никогда и не объявляла о своей независимости, но все годы правления Шеварднадзе вела полусуверенное существование. Вольницу прикрыли, а всех местных фактически изгнали из экономики, переделив собственность в пользу выходцев из центра страны.
В общем, ни абхазы, ни осетины не торопились возвращаться в цепкие руки грузинских властей, а риторика режима становилась все более агрессивной. Закончилось все августовской войной 2008 года, ставшей тяжелейшим ударом по грузинскому обществу. Оказалось, что магия реформ имеет свои пределы: например, ей не под силу вернуть страну в старые границы. Не случайно именно тогда началось неуклонное падение рейтингов Саакашвили.
Будущее грузинской политической нации теперь во многом зависит от того, как именно она решит залечивать свою военную травму: приняв поражение как тяжелую издержку на пути реформ или же выбрав вариант агрессивного национализма. Тема Абхазии и Южной Осетии либо будет на время «заморожена» и отодвинута на периферию политического дискурса, либо останется постоянной почвой для спекуляций как представителей власти, так и их противников.
Нужны ли либеральные реформы?
Бурные дискуссии об эффективности неолиберальной экономической модели начались в России едва ли не в первый день работы гайдаровского правительства и не прекращаются до сих пор. Противники этой модели убеждены, что либеральные реформы едва не довели страну до полного краха. Сторонники неолиберализма уверяют, что руководству страны просто не хватило политической воли осуществить реформы полностью.
У команды Михаила Саакашвили этой воли оказалось хоть отбавляй, и все последнее десятилетие Грузия служила тем испытательным полигоном, на котором отрабатывались наиболее радикальные варианты либеральных экономических реформ. С проклятым коммуно-олигархическим прошлым молодые либералы расправлялись с поистине большевистским задором. Но сделали ли сказку былью?
Строго говоря, первый этап преобразований еще в середине 90-х годов провело правительство Эдуарда Шеварднадзе: переход к свободному рыночному ценообразованию, создание современной банковской системы, строгая монетаристская политика, массовая приватизация. Однако «грузинского чуда» тогда не произошло, в том числе из-за непомерно высоких налогов, вынудивших уйти в тень почти половину местной экономики.
Образовался бюджетный дефицит, институциональные реформы застопорились, пышным цветом расцвела коррупция, которая и толкнула Грузию в объятия «розовых» революционеров. Одним из ключевых авторов либеральных реформ в Грузии стал российский олигарх Каха Бендукидзе, участвовавший и в российской дискуссии на эту тему - и в рамках реформ Грефа, и в альтернативных проектах РСПП. Многое из того, что планировали сделать российские либералы, было осуществлено в Грузии.
Российский исследователь режима Саакашвили Никита Мендкович пишет: «В 2005 году количество лицензий, выдаваемых чиновниками, и разрешительных процедур, контролируемых ими, сократилось с 909 до 145». Значительно ослаб контроль в сфере экономической деятельности: отменялось большинство ГОСТов и контрольных процедур в торговле, производстве и строительстве.
Позже была проведена налоговая реформа, в результате которой количество прямых налогов в стране было сокращено с 21 до шести, а сама процедура их уплаты серьезно упрощена. Рассказывают, что при обсуждении ставки подоходного налога тогдашний премьер Зураб Жвания заявил, что его интересует не конкретная цифра - важно, чтобы она была ниже аналогичного показателя в России.
Реформа здравоохранения привела к тому, что значительная часть медицинских учреждений была передана в частные руки, а бесплатную помощь продолжили получать только наименее обеспеченные граждане страны, причем их постоянно проверяли на предмет реального благосостояния, обследуя жилье, изучая пищевой рацион.
Наконец, в соответствии с новым Трудовым кодексом был отменен минимальный размер оплаты труда и значительно облегчена процедура увольнения.
Зримым результатом первых лет правления Саакашвили стал выход из энергетического кризиса, из-за которого грузинские города годами оставались без электричества. «Черный» Тбилиси дореволюционной поры навсегда ушел в прошлое. Кроме того, только за первые три года правления «розовых» экономика выросла на 36%, и после спада, связанного с осетинской войной и мировым финансовым кризисом, этот показатель снова пошел вверх.
Однако у противников режима есть целый ряд контраргументов. Так, уровень ВВП на душу населения, хоть и вырос в три раза по сравнению с 2003 годом, остается ниже не только нефтеносного Азербайджана, но и Армении, которая обошлась без неолиберальных экспериментов.
Кроме того, значительную роль в росте грузинской экономики сыграли иностранные кредиты, выделение которых было зачастую мотивировано политически. Если в 2003 году внешний долг составлял 46,3% ВВП, то в 2011 году он достиг 77,7%, и эксперты всерьез опасаются, что через пару-тройку лет его обслуживание может стать для Грузии серьезной проблемой.
Между тем инициированные Саакашвили реформы трудового законодательства вызвали протесты даже у его западных союзников, которые сочли, что они серьезно нарушают права работников, оказавшихся почти в кабальной зависимости от своих хозяев. Сегодня, по данным Центра восточноевропейских исследований в Бремене, 31% населения Грузии находится в процессе поиска работы.
Еще один наглядный результат реформ - ситуация в грузинском сельском хозяйстве. В нем занято около 55% населения страны, при этом оно дает не более 10% ВВП, а порядка 70% сельхозпродукции Грузия закупает за рубежом - это прямое следствие либеральной таможенной политики, стимулирующей импорт.
В итоге, как пишет исследователь из Кембриджа Алексей Гугушвили, число находящихся за чертой бедности с 2004 года сократилось, но несущественно - с 24 до 21%.
Наконец, сам по себе либеральный и открытый характер грузинской экономики не столь очевиден. Один из идеологов реформ, бывший министр экономики Каха Бендукидзе охарактеризовал их так: «Продается все, кроме совести». Однако его предшественник в правительстве Шеварднадзе Владимир Папава напоминает, что новому этапу приватизации предшествовала массовая экспроприация собственности у неугодных бизнесменов, и по сей день мало-мальски крупный бизнес вынужден согласовывать свои действия с властями. Единственные, кто от этого застрахован, - иностранные компании, чьи представители в основном и формируют крайне благоприятную картину экономической жизни Грузии в международных рейтингах.
Сколько людей надо пересажать?
Согласно отчету департамента по борьбе с оргпреступностью МВД Грузии за 2004 год, в конце 90-х на постсоветском пространстве насчитывалось чуть более тысячи воров в законе. Из них 350 были грузинами. При этом всего грузин на территории бывшего СССР не больше 1,5%. Это красноречивое свидетельство того, насколько масштабной была проблема организованной преступности к концу 2003 года, когда Михаил Саакашвили пришел к власти.
Нельзя сказать, что до него власть не пыталась бороться с засильем воров в законе. В январе 2003 года впервые за много лет были проведены обыски в камерах, где отбывали срок заключения, а реально просто жили, не особо себя стесняя, криминальные боссы. Подавив чуть ли не вооруженное восстание, тюремному начальству удалось обнаружить там не только наркотики и мобильные телефоны, но и запасы гранат и автоматов Калашникова.
Ощущение бессилия государства, в том числе перед криминальной угрозой, стало, по-видимому, одной из причин падения режима Шеварднадзе.
Как и многие другие реформы Саакашвили, борьбу с kanonieri qurdebi, как называют в Грузии воров в законе, в России описывали крайне тенденциозно. В зависимости от политических предпочтений говорили либо о выдающихся достижениях грузинского лидера, либо о репрессивном характере, который приобрели в Грузии судебная и тюремная системы с его приходом к власти.
К счастью, благодаря исследованиям Гэвина Слейда из Оксфордского университета можно разобраться, что к чему. Грузинские власти готовились к атаке на криминал довольно долго. За два года до революции, в 2001 году, в Грузию стал регулярно ездить Леолука Орландо, бывший мэр Палермо и один из архитекторов итальянской антимафиозной политики на Сицилии. В итоге новый грузинский закон, направленный против организованной преступности, был практически скопирован с итальянского закона 1992 года. Приняли его через два года после революции, 20 декабря 2005 года. За участие в воровских сообществах теперь полагалось от 5 до 8 лет, а за статус вора в законе - от 7 до 10. Реформаторы сыграли на особенностях воровского «кодекса чести», в соответствии с которым «коронованный вор» не имеет права отрицать свой статус. А одного признания стало уже достаточно для осуждения - практика, вызывающая много вопросов у юристов и правозащитников.
Самым же важным нововведением было право на изъятие имущества членов группы и введение института сделки со следствием. Уже к апрелю 2006 года генпрокурор отчитывался, что на территории Грузии не осталось на свободе ни одного вора в законе: 40 были арестованы, оставшиеся сбежали из страны. Их имущество, оказавшееся в распоряжении государства, пошло на покрытие трат на весьма дорогостоящую реформу полиции и системы исполнения наказаний.
Официальная статистика - что до Саакашвили, что при нем - источник, конечно, сомнительный. Но два независимых исследования, 1998 и 2010 года, показывают, насколько сильно за это время сократилась преступность. И это притом что на одного полицейского в Грузии сейчас приходится 324 гражданина, а до революции было 78.
Впрочем, даже эта реформа, где Саакашвили показал себя вроде бы с лучшей стороны, не обошлась без политических перекосов. Власти приписали массовые (и массово подавленные) протесты 2009 года мести воров в законе: якобы оппозиции заплатил миллион долларов сбежавший в Австрию Рудико Гогуадзе, в прошлом криминальный авторитет, а ныне степенный венский ресторатор. Расследованием занималась тогда австрийская полиция, но дело заглохло.
Кроме того, критики указывают, что уровень репрессивности судебной системы в Грузии превзошел все мыслимые пределы: доля оправдательных приговоров не превышала 0,1–0,2%. По этому показателю Грузии удалось опередить даже Россию, что не так-то просто, учитывая сильную зависимость судебной системы от других ветвей власти, характерную для России, как, впрочем, и для других постсоветских государств. В результате численность заключенных выросла более чем втрое.
По данным Международного центра пенитенциарных исследований Университета Эссекса, в прошлом году Грузия заняла по числу заключенных на душу населения «почетное» пятое место в мире (514 заключенных на 100 тыс. человек населения), обогнав Кубу (510) и Россию (502). Такая неукротимая борьба с преступностью, как указывают некоторые исследователи, на деле может переложить решение проблемы на плечи следующего поколения - когда все прошедшие через тюрьму выйдут на свободу.
И конечно, такая активность неподкупных правоохранителей увеличивает риск осуждения невиновных и атмосферу страха в стране вообще.
Как встать с кресла президента и сразу же не сесть на нары?
Если Михаил Саакашвили действительно согласится разделить власть с парламентскими оппозиционерами, он получит шанс остаться в истории в весьма неожиданном образе - демократа, согласившегося признать собственное поражение и тем самым давшего стране надежду на дальнейшее воспроизводство демократии. И это притом что за последние годы за Саакашвили закрепилась репутация весьма авторитарного правителя, использующего все средства государственной силовой машины для подавления оппозиции.
Для Грузии прецедент мирной и сугубо законной передачи власти тем более важен, что никто из предшественников Саакашвили не уходил с президентского поста добровольно: Звиад Гамсахурдия пал жертвой военного переворота, Эдуард Шеварднадзе подал в отставку под давлением стотысячной толпы оппозиционеров. Поэтому всегда оставался открытым вопрос: можно ли переехать из президентской резиденции куда-нибудь, кроме тюрьмы?
За десять лет своего правления Саакашвили провел целый ряд масштабных реформ, которые, как и любые модернизационные преобразования в любой стране, вызвали острое неприятие у целого ряд социальных групп. К тому же вождь грузинской революции не церемонился со своими вчерашними соратниками, которые успели образовать свою собственную колонну «несогласных» во главе с Нино Бурджанадзе и Ираклием Окруашвили.
Саакашвили не ощущает себя президентом Грузии, - утверждает депутат парламента от победившей коалиции «Грузинская мечта» Леван Бердзенишвили. - Он говорит, что он президент оппозиционной партии, то есть предпочитает свою партию всей стране. Он создал здесь государство-партию, то есть ЕНД и власть стали едины. Они говорят: «Если вы получаете зарплату от государства, вы должны быть членом государственной партии».
Саакашвили не объединил нацию, он разделил ее. Такова уж цена решительной модернизации сверху в сочетании с предельно агрессивным стилем правления.
Список конкретных претензий к нему уже составлен.
Он лично отдавал приказы о разгоне демонстраций в 2007-м и 2011-м, когда были убиты люди. По его приказу спецназ в 2007 году ворвался в офис телеканала «Имеди», избил журналистов, в том числе беременных женщин, - перечисляет Бердзенишвили. - Можно ли с таким грузом за спиной уйти от власти, не опасаясь за собственное будущее?
До этих выборов многие сомневались, что это возможно. Многие считали, что последняя конституционная реформа, превращающая Грузию с будущего года в парламентскую республику, была затеяна президентом только затем, чтобы удержаться у власти, на этот раз на премьерском посту (проведя рокировку с использованием как российского, так и украинского опыта). Если такой план был, то реализация его под большим вопросом, а судьба политического режима и демократии в Грузии зависит теперь от договороспособности как группы Саакашвили («некомов», новых комсомольцев, как его называли враги), так и победивших на выборах оппозиционеров.
При участи Татьяны Касимовой и Екатерины Нагибиной
Грузия оказалась на 55-м месте в мире по уровню коррупции среди 170-ти государств мира. Она по-прежнему считается одной из наименее коррумпированных среди бывших советских стран, хотя в 2013 году опустилась в рейтинге международной организации Transparency International на четыре пункта. Насколько серьезна сегодня в Грузии проблема коррупции, и как на нее повлияла
смена власти в стране
? Мнения экспертов на этот счет разделились. Одни считают, что с этой проблемой в Грузии покончено, другие же отмечают: элитарная коррупция в стране по-прежнему процветает.
Грузия опустилась на четыре позиции по уровню восприятия коррупции по сравнению с прошлым годом. Сегодня она находится на 55-м месте по этому показателю. Исследования ежегодно проводит организация Transparency International. Среди государств бывшего Советского Союза Грузию опережают Эстония, которая заняла 28-е место, и Латвия - она получила 49-е место. Армения находится на 94-м месте, Молдавия - на 102-м, Белоруссия - на 123-м.
Исследование отражает степень распространенности коррупции в государственном секторе по шкале от 0 (самый высокий уровень восприятия коррупции) до 100 (самый низкий уровень восприятия коррупции). Индекс представляет собой комбинацию опросов и опирается на данные, собираемые различными организациями. По этой шкале лучшие показатели у Дании, Новой Зеландии и Финляндии, а худший - У Афганистана, Северной Кореи и Сомали.
Борьба с коррупцией и ее искоренение было основным достоянием экс-президента Грузии Михаила Саакашвили и "Единого национального движения". Бывшая власть особенно гордилась тем, что полицейские на улицах больше не берут взяток, коррупция искоренена в государственных органах, которые обслуживают население, в частности, в Доме юстиции, где происходит оформление документов на недвижимое имущество и выдача различных справок. Однако вся коррупционная система переместилась в высшие эшелоны власти. Ведь коррупция - это не только передача взятки в конверте, это еще и различные сделки с бизнесменами, получение доли в том или ином бизнесе путем давления на предпринимателей. Элитарная коррупция в Грузии цвела в период Эдуарда Шеварднадзе, а при Михаиле Саакашвили она достигла невиданного размаха. Была создана целая система по захвату имущества и предприятий. Руководителем и "идейным вдохновителем" этой системы был бывший министр юстиции Зураб Адеишвили. По заявлению специалистов, система была настолько хорошо продумана и организована, что и сегодня, спустя более года после смены власти в Грузии, огромное количество бизнесменов, у которых в период правления Михаила Саакашвили отобрали имущество, не могут вернуть его. А поскольку в процессе этих "сделок" участвовало и государство, то ответственность лежит на нем. Бывший премьер-министр Бидзина Иванишвили неоднократно заявлял, что если государство компенсирует всем пострадавшим бизнесменам их убытки, то госбюджет страны просто перестанет функционировать - о таких астрономических (в масштабах Грузии) суммах идет речь.
По поводу того, существует ли коррупция в высших эшелонах власти Грузии сегодня, мнения экспертов разделились. Так, эксперт по экономическим вопросам Александр Твалчрелидзе полагает, что в Грузии этой проблемы больше не существует, и исследования Transparency International скорее основаны на данных предыдущих лет. "Я не считаю это исследование объективным, - сказал Твалчрелидзе в интервью GeorgiaTimes . - Грузия должна быть не на 55-м месте, а входить в первую десятку, поскольку это одна из самых некоррумпированных стран мира. Да, сегодня перед страной стоят серьезные проблемы, экономика в упадке, высокий уровень безработицы. Но Грузия поставила себе целью интеграцию в ЕС, и должна выполнить эту задачу. Раньше такой реальной цели у нашей страны не было. Сегодня все должны засучить рукава и внести свой вклад в построение страны. Что касается коррупции, то, думаю, что об этом даже говорить не стоит - настолько эта проблема сегодня неактуальна для Грузии", - полагает эксперт.
Однако это мнение не разделяет эксперт по вопросам экономики Демур Гиорхелидзе . "Элитарная коррупция существовала в Грузии и при Михаиле Саакашвили, она существует и сегодня, - сказал Гиорхелидзе в интервью GeorgiaTimes . - Полагаю, что монополистские группы, которые управляли бизнесом при Михаиле Саакашвили, участвуют в этих процессах и сегодня. Много государственных структур очень хорошо освоились с этой системой и получают прибыль от контролируемых ими сфер. Бывшая власть страны добилась того, что искоренила коррупцию на бытовом уровне, однако получила то, что 70 процентов населения осталось без работы. А когда у человека нет работы и дохода, то о какой коррупции идет речь? Но я говорю о низшем уровне. А вот на высоком уровне при Михаиле Саакашвили она достигла невероятных размеров".
"Сегодня ситуация несколько улучшилась, но все не так просто. Ведь когда в стране не развиты политические институты, работа ведомств не прозрачна, появляется определенная опасность коррупции. Сегодня нами опять управляют не государственные институты, а определенные группы лиц. Сегодня по-прежнему не существует конкурсной системы приема людей на работу, не ценится профессионализм, нет подотчетности госструктур и мониторинга со стороны общества. В то же время, я бы не стал особо доверять этим индексам международных организаций. Мы неоднократно слышали в течение последних десяти лет, что Грузия по каким-то параметрам на первом месте в мире, а что мы имели в реальности, все прекрасно видят", - говорит Гиорхелидзе.
Эксперты полагают, что сегодня перед Грузией стоят намного более серьезные проблемы - это катастрофический уровень жизни в стране и полный коллапс экономики. Выбраться из этой пучины будет намного сложнее, нежели преодолеть коррупцию, или, как это делалось неоднократно, ее видимую сторону.
Михаил Вардзелашвили
В 2003 году Грузия была на 127 месте из 176 в Индексе восприятия коррупции Transparency Int. В прошлом году она была уже 44-й. За несколько лет власти решили проблему взяток: ни полицейские, ни чиновники, ни врачи их не берут. Нет в стране и "блата". Но коррупцию на самом верху искоренить не удалось
Ситуация в Грузии до начала реформ середины нулевых: при помощи родственных связей, знакомств и взяток можно было "решить" практически любой вопрос. Но молодым политикам, которые пришли к власти после "Революции роз", понадобилось всего несколько лет, чтобы коренным образом изменить положение.
В 2003 году Грузия занимала 127-е место в мировом рейтинге Индекса восприятия коррупции, который готовит правозащитная организация Transparency International. Этот рейтинг охватывает 176 стран. , показав наилучший результат за последние пять лет и обогнав такие страны, как Италия, Румыния, Греция, Чехия и Словакия. По оценкам и экспертов, и местных жителей, страна практически избавилась от коррупции на низовом уровне.
Что же именно произошло?
Грузинские реформаторы, по сути, ничего нового не изобрели. Просто дали понять чиновникам, и не только им: либо карьерный рост и высокие зарплаты, либо суровое наказание, поблажек не будет.
В следующие несколько лет в Грузии прошло много показательных процессов, фигурантами которых были чиновники, пойманные на взятках. Причем размер этих взяток значения не имел. Например, на экс-сотрудника мэрии Тбилиси и бывшего руководителя молодежного крыла правящей партии "Грузинская мечта" Отара Абесадзе завели дело за получение взятки в три тысячи долларов: ему грозит до девяти лет тюрьмы.
"Человеку, чтобы он не крал, надо, во-первых, дать долгосрочную идею: для чего он должен служить стране? И дать два основных стимула: биологический и материальный, – объясняет политолог Гия Хухашвили. – Материальный стимул – это более-менее нормальная зарплата. Биологический стимул – это страх перед потерей работы".
По словам политолога, именно такую комбинацию в середине нулевых и взял на вооружение экс-президент Грузии Михаил Саакашвили. Позже комбинация превратилась в пусть не совсем идеальную, но устойчивую систему, которая в Грузии работает до сих пор. Впрочем, сейчас, по словам Хухашвили, возникли риски, которые могут ее пошатнуть.
"Системного отката пока не произошло, но динамика движения, конечно же, настораживает, – говорит политолог. – Количество коррупционных завязок увеличилось: они и тогда были, мы всегда говорили об элитарной коррупции, о каких-то бизнес-интересах. Но это все было под высочайшим контролем. Но сейчас такие "завязки" люди начали снова решать и на местных уровнях".
Политолог Ника Читадзе подтверждает, что побороть коррупцию как систему на низовом уровне в Грузии все-таки удалось. Те же полицейские и врачи по-прежнему не берут взяток, нельзя "положить в карман" судье или чиновнику, на нижнем и среднем уровне в Грузии нет "блата" и "договорняков".
С этим соглашаются и жители страны.
"Наверно, какие-то факты коррупции имеются. Нет таких стран, где бы ее не было. Но сам я с подобным давно не сталкивался", – замечает
житель Тбилиси Бежан.
"Государство смогло победить коррупцию, как и криминал. Вон, машины оставляем без присмотра. Думаю, тут дело в страхе перед неизбежным наказанием", – соглашается с ним Гурам.
"Не могу сказать, что коррупция – это большая проблема, но тем не менее, определенные факты имеются. Но мы боремся, и надеюсь, окончательно ее искореним", – уверена Марехи из Тбилиси.
Читадзе проблему видит в другом: в том, что коррупционные связи остались на самом верху грузинской власти.
"Во многих министерствах отсутствовала прозрачность во время конкурсов и подбора кадров. Это было и во время предыдущих властей, это есть и при нынешней власти, к сожалению. Это непотизм, когда личные контакты играли решающую роль. Эта проблема существует в Грузии, и это большая проблема", – признает он.