(Marcus Terentius Varro Reatinus) (116–27 до н.э.), – римский поэт, энциклопедист, написавший несколько сотен книг; в философии – непоследовательный стоик, ученик Антиоха из Аскалона. В своих "Древностях..." ("Antiquitates...", 41 кн.) следовал обычному у стоиков разделению теологии на мифическую, физическую и государственную. Критически относясь к мифологии, он признавал за физич. теологией известное значение, поскольку она в аллегорич. форме давала толкование разных явлений природы; государственная же теология необходима для идейного обоснования обрядовой религии, являющейся моральной опорой для народа. В этике (отрывки из соч. В. по этому поводу сохранены Августином в "De civitate Dei") В. являлся, с одной стороны, последователем Антиоха (напр., в учении о разных степенях блаженства), а с другой стороны, подобно киникам, призывал к простоте древних добродетелей. В. учил о душе как о пневме и в духе древнего пифагорейства увлекался мистикой чисел. Лит.: ?омяловский И. В., Марк Теренций Варрон..., СПБ, 1869; Нагуевский Д., История римской литературы, т. 1, Казань, 1911, с. 185–202; Покровский М. М., История римской литературы, М.–Л., 1942, с. 99–100; Тронский И. М., История античной литературы, 3 изд., Л., 1957. А. Лосев. Москва.
Неполное определение ↓
ВАРРОН Марк Теренций
(Marcus Terentius Varro Reatinus) (116, Рим - 27 до н. э., Реате), римский государственный деятель, писатель, ученый-энциклопедист. Принадлежал к сословию всадников. Получил строгое староримское образование, среди своих учителей часто упоминает грамматика стоической школы Луция Элия Стилона. Ок. 84-82 в Афинах слушал лекции академика Антиоха Аскалонского. В. - образец универсального ученого-филолога эллинистического типа, не ограниченного рамками отдельной дисциплины, знатока-эрудита, автор множества сочинений (из которых сохранились полностью только «О сельском хозяйстве» и 6-я книга «О латинском языке», остальные дошли во фрагментах или известны по названиям). В гражданской войне 49 года выступал против Цезаря; однако в 47 Цезарь, ценя ученость В., поручает ему организацию государственной библиотеки в Риме. В. писал по истории римского народа («Старинные установления человеческие и божественные» в 41 кн. - древнейший период становления Рима, законы, религия и культы римлян; сводка в 9 кн. была популярна от Вергилия до Макробия; «О жизни римского народа», «О происхождении римлян» и др.), по истории литературы («О поэтах», «О сценических представлениях», «О комедиях Плавта» и др.), по языкознанию («О латинском языке», «О происхождении латинского языка», «О сходстве слов» и др.). Для истории педагогики огромное значение имели написанные ок. 33/34 сочинения «Науки» (Disciplinae), в которых В. соединил достижения греческой (Платон, Исократ) и римской (Катон) педагогической мысли и определил круг дисциплин, необходимых для воспитания свободного гражданина: грамматика - риторика - диалектика; музыка - арифметика - геометрия - астрономия; медицина - архитектура. Первые три и следующие четыре составили впоследствии как «тривиум», так и «квадривиум» - систему «семи свободных искусств» (в которую не были включены медицина и архитектура). Философская проблематика представлена в сочинениях «О форме философии», «О началах чисел» (сочинение, отразившее повышение интереса к пифагореизму в Риме, посвященное пифагорейской символике чисел и повлиявшее на Авла Геллия, Макробия, Фавония Евлогия, Марциана Капеллу, Цензорина), а также в написанной под влиянием Антиоха Аскалонского книге «О философии». В. дает здесь обоснование этики и учение о благе (рефераты у Августина, Civ. D. XIX 1-3). Он признает 288 теоретически возможных этических позиций, 4 основных естественных состояния (наслаждение-voluptas, отсутствие боли - quies, совмещение того и другого, первичное природное состояние в целом - universaliter prima naturae), стремление к которым может соотноситься, не соотноситься и соотноситься и не соотноситься с добродетелью (3x4=12); число позиций увеличивается вдвое (24) в силу того, что их можно проводить ради себя самого и ради других (differentia ex vita sociali); еще вдвое (48) в силу того, что цель может быть достоверной и вероятной (differentia ex Academicis novis); еще вдвое (96) при киническом и некиническом подходе (differentia ex Cynicis); и втрое (288) при соотнесении либо с созерцательной (vita otiosa), либо с деятельной жизнью (vita negotiosa), либо с той и другой вместе. Однако, поскольку отличительные особенности этических позиций (differentiae) не имеют прямого отношения к высшему благу (finis bonorum), их число реально ограничивается двенадцатью. (В. известен также как автор «Менипповых сатир», одна из которых посвящена различным философским направлениям (???? ????????): ее фрагмент показывает, что классификации В. им самим могли восприниматься как игра ума.) Вкус В. к числовым спекуляциям отразился на структуре ряда нефилософских сочинений, ср. 9 ? 9 разделов трактата «О сельском хозяйстве» или 2x7x7x7+14 = 700 разделов книги «Образы» (Imagines), посвященной выдающимся грекам и римлянам. В. принадлежал также цикл диалогов по отдельным вопросам философии и педагогики (т. н. «Логисторики»): «Курион о почитании богов», «Марий о судьбе», «Кат о воспитании детей», «Аттик о числах» и др. В. чужд академическому скепсису и считает необходимым принимать certa dogmata; в духе Антиоха Аскалонского он развивает преимущественно практическую философию, цель которой - высшее благо, достижимое путем объединения естественных удовольствий и добродетели, что приводит от vita beata через vita beatior к vita beatissima (блаженнейшей жизни), которая является не только созерцательной, но и деятельной. Ряд сообщений о воззрениях В. можно найти у Цицерона и Авла Геллия. Августин сообщает о трехчастном делении теологии у В. на «мифическую», «природную» и «гражданскую» (Civ. D. IV 27, VI 5, VI12), ср. аналогичное деление у Панетия. Стоическое влияние (Панетия, через того же Антиоха) можно усмотреть в воззрении В. на бога как на душу, которая своим движением и мыслью правит миром. О влиянии и значении В. можно судить по тем эпитетам, которыми его награждали современники и потомки: «муж выдающегося дарования и всевозможной учености» (Цицерон); «ученейший из римлян» (Сенека); «образованнейший» (Симмах); «третий <наряду с Вергилием и Цицероном> великий светоч римлян» (Петрарка). Соч.: Langenberg G. (hrsg.) M. Terentii Varronis Liber de philosophia. Ausgabe und Erkl?rung der Fragmente. Diss. K?ln, 1959; Fragmenta omnia quae extant. Vol. 1-2. Hldh. e. a., 1999-2004; Saturarum menippearum fragmenta. Monachii, 20022. Лит.: Delia Corte F. Varrone. Gen., 1954; Boyanc? P. Sur la th?ologie de Vairon, - REA 57, 1955, p. 57-84 (repr.: Etudes sur la religion romaine. R., 1972, p. 253-282; ENTRETIENS 9. Vairon. Six Expos?s et Discussions. Vandv.; Gen., 1963 (p. 210-212 библ.); Skydsgaard J. E. Varro the Scholar. Cph., 1968; Dahlmann H. Varroniana, - ANRW I 3, 1973, p. 3-25; Boyanc? P. Les implications philosophiques des recherches de Varron sur la religion romaine, -Atti del Congresso internazionale di Studi Varroniani. Bd. 1. Rieti, 1976, p. 80-103; G?rler W. Brutus und Varro, - GGPh, Antike 4, 1994, S. 971-975; Salvadore M. Concordantia varroniana. Vol. 1-2. Hdlb., 1995; Baier T. Werk und Wirkung Varros im Spiegel seiner Zeitgenossen: von Cicero bis Ovid. Stuttg., 1997. Ю. А. ШИЧАЛИН
(116—27до н. э.), принадлежавший к сословию всадников. До нас дошли три книги его трактата «О сельском хозяйстве», написанные уже в преклонном возрасте. В отличие от Катона Варрон никогда не занимался сельским хозяйством, и его основными источниками были книжные материалы. Композиционно три книги представляют соответственно земледелие, животноводство и приусадебное хозяйство (птицеводство , рыболовство и пчеловодство).
Согласно Варрону, «земледельцы должны стремиться к двум целям: к пользе и удовольствию». Но «польза требует того, что доходно; а удовольствие - того, что приятно; на первом месте скорее стоит полезное, чем приятное». Однако прежде, чем бросать семена в землю, Варрон советует изучить основные элементы Вселенной: воду, землю, воздух и солнце. По его мнению, следует не только хорошо знать свойства местной почвы, но и выяснить, «какое в этом имении оборудование требуется и какое должно иметь для его обработки».
Первая книга Варрона посвящена организации рабовладельческого хозяйства, и преимущественно полеводству. К садоводству и виноградарству автор трактата обращается редко. Хлебные нивы поместий были, по-видимому, немалыми, поскольку Варрон советовал «продать сбор колосьев» после жатвы. Он скептически относился к катоновским принципам подбора оптимального рабовладельческого поместья по размерам угодий и товарной специализации. Облик поместья, по его мнению, определяет агрикультура, а в конечном итоге - свойства почвы. Поэтому ценность имения могут определять не виноградники, как полагал Катон, а хорошие луга. Причем Варрон соглашался с теми, кто считал, что «виноградник сам пожирает свои доходы». Варрон сомневался в эффективности рабовладельческого хозяйства, практикующего интенсивную культуру винограда.
Для Варрона основная ценность имения - земля! Главное - знать, «какова земля и для чего она хороша или нехороша». Эта идея пронизывает весь труд экономиста-агрария. Влияние природного фактора на аграрную экономику докапиталистических обществ весьма существенно. Не случайно К. Маркс отмечал, что «во всех формах общества, где господствует земельная собственность, преобладают еще отношения, определяемые природой».
Проблема размещения виллы тесно связывается Варроном с ее внутренней организацией. «Имения, - резюмирует он,— у которых по соседству есть места, куда удобно ввозить и продавать произведения своего хозяйства и откуда выгодно ввозить то, что требуется для собственного хозяйства, такие имения уже по этой причине доходны». Так проблема эффективности рабовладельческого хозяйства ставится в зависимость от рыночной ситуации. Организация варроновского хозяйства оказалась несколько более «открытой» для влияния рынка. Варрон в отличие от Катона уже признавал определенную ограниченность натурально-хозяйственных возможностей рабовладельческой виллы, ибо владельцы должны прикупать даже то, что у них производится, но чего не хватает (хлеб, вино). Интересно, что Варрон ориентировался не только на городской, но и на сельский рынок, где можно было выгодно реализовать излишки, даже такие, как колья, жерди и тростник. Несмотря на предлагаемую им более «глубокую» коммерческую ориентацию рабовладельческого имения, Варрон не смог до конца отказаться от натурально-хозяйственных принципов организации производства. Он по существу выделял два типа рабовладельческого хозяйства: пригородные имения и отдаленные поместья. Рыночная ситуация могла сложиться так, что «невыгодно иногда даже разводить что-нибудь у себя в имении, хотя бы ты (хозяин.—Авт.) и мог это сделать». Поэтому идея Варрона о доходе «от излишка» сочеталась с мыслью о влиянии рынка на организацию хозяйства.
Касаясь средств, «которыми возделывают землю», Варрон выделял «орудия говорящие, бессловесные и немые». «Говорящие орудия»— это рабы, «бессловесные»— волы, рабочий скот, а «немые»— телеги, грабли, корзины и т. д. Трактат Варрона был написан после восстания Спартака: хозяину приходилось организовывать малоэффективный рабский труд в новых условиях. Поэтому Варрон считал, что «рабы не должны быть ни робки, ни дерзки». Он отговаривал рабовладельцев использовать бич, если желаемого можно добиться словом. Варрон рекомендовал применять более гибкие методы принуждения к труду. По его мнению, «не следует покупать много рабов одной и той же народности». Варрон советовал даже совещаться с прилежными рабами. Рабы лучше работают, если «хозяин щедрее оделяет их пищей, не скупится на одежду, позволяет отдохнуть и дает некоторые льготы, например, разрешает в имении пасти свою скотину и т. д.». Перед нами уже не катоновский образ раба с относительно скудными нормами довольствия, а раб сытый, экипированный и обладающий некоторым имуществом.
Варрон советовал помимо вилика найти среди рабов грамотного и сведущего в хозяйстве распорядителя, которого следовало «наградить» рабыней. Как рачительный хозяин, Варрон задумывался и над проблемой естественного воспроизводства рабов. В трактате он намекал на возможность появления у рабов семей, потомство которых будет привязано к поместью.
По мнению Варрона, на больших сельскохозяйственных работах — сбор винограда , жатва — лучше использовать труд наемных работников. Римский ученый хорошо понимал ограниченные возможности рабского труда.
Эффективность работы рабовладельческого хозяйства зависела от его внутреннего устройства. В этой связи Варрон подверг критике катоновские нормы соотношения культурной площади и ее рабской обслуги. По его мнению, количество рабов нужно определять в соответствии с характером местности, агрикультуры и размером имения. Большое значение при этом имел опыт предков и практика. Варрон указывал, что обычная величина обширных имений (латифундий) — это 200 югеров земли. Ученый скептически отнесся и к катоновским нормам тяглового скота на единицу площади. Он подчеркивал необходимость содержания домашних животных, «которые обычно даются в собственность рабам, чтобы им легче жилось и они были бы прилежнее». За счет смягченных форм рабства Варрон стремился решить многие проблемы организации рабовладельческого хозяйства. Определенная натурально-хозяйственная ориентация поместья просматривалась и при решении проблемы воспроизводства «немых» орудий труда. Варрон настоятельно советовал не «покупать того, что могут сделать свои же люди (рабы.— Авт.) и из материала, который растет в имении...». Покупать следует хорошие, но и самые дешевые инструменты. Их набор и количество должны соответствовать характеру производства и размерам хозяйства.
Варрон жил в период, когда происходило развитие товарно-денежных отношений. Рост товарности рабовладельческих хозяйств сопровождался интенсификацией агрикультуры. Однако достичь подобного в условиях малоэффективного рабского труда было трудно. Не случайно Варрон сомневался в рентабельности винодельческого поместья — хозяйства наиболее интенсивного типа. Отсюда его стремление создать условия, чтобы у раба была «охота к работе». Варрон не забывал и о натурально-хозяйственных возможностях рабовладельческого имения. Он по существу показал, что в Риме II — I вв. до н. э. господствовали рабовладельческие хозяйства полунатурального-полутоварного типа.
Марк Теренций Варрон (будем называть его по последнему имени, хотя на протяжении сложной и противоречивой судьбы своей он успел сменить несколько имен), ворон, принадлежал к древнему и знатному роду придворных птиц. Родился он в 1749 году в Пруссии, во времена славного царствования Фридриха II, Великого, причем родился прямо под сводами дворца Его Величества.
Вскоре Марк Теренций Варрон был замечен при дворе. Его трудно было не заметить: он принадлежал к чрезвычайно редкой по тем, да и по нынешним, временам породе голубых воронов, о которых (в отличие от белых) по причине крайней их нераспространенности нет даже пословиц. Марк Теренций Варрон был замечен не кем-нибудь, а самим высокородным отпрыском Фридриха II, Великого, - тоже Фридрихом, и тоже II, но Прусским (т.е. не Великим), которому только что исполнилось пять лет.
Дай! - просто сказал отпрыск, показывая на маленького голубого ворона. Между тем временем, когда он сказал «дай», и тем, когда ему сказали «нате», прошло два дня и одна ночь: за это время трем офицерам отрубили головы и человек пятнадцать прислуги лишилось мест по разным причинам.
Так Марк Теренций Варрон стал собственностью Фридриха-младшсго, о чем отныне свидетельствовало тоненькое золотое колечко с монограммой отпрыска, надетое на лапку ворона, и прикованная к нему золотая же цепочка: ее длина определяла расстояние, на которое Марку Теренцию Варрону позволялось удаляться от Фридриха II Прусского. Расстояние было не таким уж маленьким: золота в Пруссии не жалели, особенно на все, что с легкой руки Фридриха II, Великого, квалифицировалось как поведение «auf seine Facon».
Изредка Марку Теренцию Варрону разрешалось полетать свободно, но только в пределах зала. Ворон не относился к своему заточению трагически, поскольку о том, что это было заточение, не знал: «дай!» прозвучало вскоре после его появления на свет и он полагал его для себя естественным. Более того, Марк Теренций Варрон понимал, что состоит на государственной службе, и вел себя соответственно.
Надо сказать, фортуна сделала его своим избранником не за одну только редкостную окраску, в нем были оценены и другие качества. Прежде всего - уникальная способность к языкам и не менее уникальная способность к подражанию разным голосам. Говорить Марк Теренций Варрон начал сразу, причем без всякого насилия извне - по велению, так сказать, сердца. «Автодидакт», - сказал о нем Фридрих II, Великий, и был прав. На освоение немецкого языка ушло не так много времени: лексикон Марка Теренция Варрона состоял в основе своей из слов, выражавших, по характеристике К.Маркса (данной, правда, применительно ко всему режиму Фридриха II, Великого), «…смесь деспотизма, бюрократизма и феодализма…» - увы! Не повезло, явно не повезло ворону с выпавшим на его долю периодом истории…
Дальше - больше: ворон заговорил по-французски, отражая тем самым интересы прусской монархии. Первым французским словом, которое произнес Марк Теренций Варрон и которое кое-кого при дворе Фридриха II, Великого, насторожило и обескуражило (не без оснований, как выяснилось впоследствии), было диковатое для политической ситуации первой половины 50-х годов слово «opposition». Где уж ворон его подхватил, оставалось загадкой. Некоторое время слово это веселило недальновидных политиков, но вскорости стало раздражать их - причем все сильней и сильней. К самому же Марку Теренцию Варрону, вопреки его ожиданиям, относились, однако, все лучше и лучше. Конечно, ворон понять этого не мог: откуда бы ему, в самом деле, знать, что он давным-давно уже считался доносчиком, подхватывая слова, которые посторонним слышать не полагалось, да еще давая точную паспортизацию каждого слова… он ведь перенимал слово вместе с особенностями голоса и интонации! К этому времени Марк Теренций Варрон беспрепятственно летал уже по всему дворцу и даже вылетал на улицу: золотую цепочку сняли с него, поскольку он и так аккуратно возвращался в покои кронпринца, когда уставал подслушивать и подглядывать. Теперь лапку ворона украшало лишь золотое кольцо с монограммой.
Неизвестно почему к исходу первой половины 50-х годов, а точнее, в самом начале 1756-го, Фридрихом II, Великим, был выдворен из страны французский посланник вместе со всеми сопровождавшими его лицами и вместе со всеми пожитками. Посланник увез из дворца какую-то скрученную в трубочку бумагу, скрепленную сургучом и предназначенную, кажется, королю Франции, что, по свидетельству очевидцев, и объясняло мрачность лица французского посланника, а также лиц сопровождавших-его-лиц. Инцидент был осмыслен позднее, когда (всего лишь через несколько месяцев) стало известно о союзе, заключенном против Пруссии Францией, Россией, Австрией, Швецией и некоторыми немецкими государствами. Фридриха II, Великого, приветствовали при дворе как провидца.
Между тем лексикон Марка Теренция Варрона постоянно пополнялся. В прямой связи с его пополнением (об этом уже поговаривал двор) находились отставки считавшихся преданными Его Величеству государственных деятелей и назначения на их должности новых лиц, малоизвестных придворным кругам. Фавориты и фаворитки вспыхивали на небосклоне Его Высочайшей Милости как кометы, но - в отличие от комет - через миг не оставляли даже светящегося следа. Цинизм и вероломство монарха обсуждались в открытую.
А Марк Теренций Варрон болтал без умолку - и, будучи в очень незначительной мере способным к диалогу, выдавал восхитительные образцы речи монологической. Ловкие придворные научились по болтовне его узнавать, откуда ветер дует - наиболее же предприимчивые из них исхитрялись играть на способностях Марка Теренция Варрона к языкам и копированию речи: отныне они молились на ворона, как бы невзначай, но очень громко и по многу раз в день произнося при нем фразы, которые - дойди они до нужных ушей - могли круто изменить судьбы их авторов. Марк Теренций Варрон удостаивался почестей языческих божеств, а при прусском дворе никогда не процветали так двуличие и лицемерие. Искусство интриги было доведено до совершенства. Двор превратился в балаган. Головы летели, как листья в октябре. Обозы иностранных посланников курсировали туда-сюда с регулярностью сегодняшних рейсовых автобусов. Марк Теренций Варрон говорил уже на двенадцати языках…
К нему приставили телохранителя, денно и нощно оберегавшего его от покушений. Ворон участвовал во всех приемах, раутах, официальных и интимных обедах короля и его светлейших домочадцев. Домочадцы боялись друг друга и общались преимущественно жестами. К пластическому искусству Марк Теренций Варрон был неспособен.
Вот как обстояли дела до тех пор, пока за пределами Пруссии не начали ходить слухи о том, что прусский король за неимением собственной головы пользуется вороньей, а однажды на каком-то балу (всего-навсего в Баварии) никому не известный барон Кнорре скаламбурил во всеуслышание: «Так мы с легкой руки Пруссии всю Европу провороним». Каламбур расползся быстро. Между тем Его Королевскому Забиячеству совсем не улыбалось, чтобы всякий барон острил по его поводу, и, вынашивая в сердце своем планы войны за Баварское наследство, Фридрих II, Великий, через кого-то передал пресловутого ворона труппе бродячих артистов…
Так Марк Теренций Варрон оставил поприще государственной службы, но долго жила еще во дворце память о нем и впоследствии ему приписывались такие деяния, какие были бы не под силу и стае воронов. Вот куда уходят корни мифа о Вороне Золотой Лапке, к сожалению уже забытого в наше время.
А к богеме Марк Теренций Варрон привыкал трудно. Его снова посадили на цепочку - правда, теперь уже на медную, - и заставляли потешать публику, обучив десятку новых слов, произнесение которых всякий раз вызывало приступы странного веселья «простого народа»… Марк Теренций Варрон не любил этих слов. Автор, с позволения читателей и щадя их, приводить примеров не станет. Однако нет худа без добра: если раньше Марк Теренций Варрон произносил все, что приходило ему в голову, особенно не задумываясь, то теперь выбор слова превращался для него в насущно важную проблему. Понимая, что стилистически сниженная лексика оплачивается хорошей кормежкой, а кодифицированный литературный язык - нет, Марк Теренций Варрон развивал в себе стилистическое чутье. Элементы публицистического стиля проходили на «ура» - элементы официально-делового вознаграждались лишь побоями… Бедняга-ворон, он и не подозревал, что все несчастья, выпавшие на его голову, сделают из него поэта! Пройдя сравнительно короткий этап формализма, за который в труппе устроили ему адскую взбучку, он вплотную подошел к осознанию содержательности формы, то есть стал не просто поэтом, но мастером, за что и должен был возблагодарить судьбу, однако - вследствие непонимания ее поворотов - не возблагодаривал. А судьба между тем заполняла еще один пробел в его образовании: странствия по белу свету основательно расширяли кругозор, наполняли новыми образами восприимчивое сердце Марка Теренция Варрона. И когда теперь в ответ на какой-нибудь окрик («Пошел отсюда, кыш!») он, склонив голову и грустно глядя на собеседника, беззлобно отвечал: «Я зна-аю жизнь…», - в этом, ей-богу, был большой смысл.
Впрочем, давно уже не подходил Марк Теренций Варрон к кому попало. Кончились те времена, кончилось детство. Тогда, охотно садясь на любое плечо, он наклонялся к самому уху человека и проникновенным шепотом предлагал: «Поговорррим?», за что неизменно получал какое-нибудь угощение. Теперь же все чаще и все печальней произносил Марк Теренций Варрон: «Temporrra mutanturrr…», - ни на кого не глядя, а только слушая и слушая музыку этой фразы. Он умел уже различать людей и гораздо более трезво поглядывал на них: дескать, а ну-ка, милейший, дайте на Вас посмотреть, чего Вы стоите… э-э-эх, да Вы ничего не стоите, что ж тогда разговаривать с Вами, а уж тем более на плечо к Вам садиться, - нет-нет, милейший, ступайте-ка Вы своей дорогой, я - своей, и дело с концом.
Но Фредерика!.. Но эта девочка - тоненькая, как ниточка, по которой она гуляла по небу с двумя большими бумажными лепестками в руках! Но эта маленькая фея, танцевавшая на пальцах нежные танцы Баварии! И южный ее выговор - мягкий, как пух под самыми густыми перьями, выговор, который нельзя повторить, чтобы не задохнуться… Фредерика, первая - первая и взаимная любовь Марка Теренция Варрона!
Ее подобрали на дороге, где она просто сидела и просто ждала, когда ее подберут. Подобрали, посадили в тесный возок, накормили чем бог послал, расспросили… - Я умею танцевать. - Хорошо, будешь танцевать. - Я умею петь. - Хорошо, будешь петь. - А этот ворон, он зачем у вас на цепи? - Чтобы не улетел… - Разве ему плохо с вами, что он может улететь?
Фредерика оказалась необыкновенно способной.
Как это ты делаешь? - спросила она у Пауля, когда тот шел по канату.
А иди сюда - покажу.
И Фредерика пошла по канату, смеясь от счастья.
Сколько тебе лет, Фредерика?
Четырнадцать.
Фреде-рика. - сказал Марк Терениий Варрон.
Ну и ну! - засмеялся папа Сеппль. - Это вообще-то говорящий ворон, но по имени никого из нас не называет. Ты первая.
Конечно, первая! Первая любовь - острая, как клинки папы Сеппля. Как все клинки папы Сеппля.
Фреде-рика!
Она никогда не разговаривала с Марком Теренцием Варроном, прежде не сняв с него цепь. Тогда он поднимался высоко-высоко и камнем падал на голову Фредерики, в самый последний момент резко уходя в сторону. И Фредерика смеялась - как часто и как негромко смеялась она!
Rabebreher, Du bist mein Rabebreher[ 5 ], - ласково говорила она, радуясь, что придумала такое хорошее имя.
А Марку Теренцию Варрону было совершенно все равно, как называет его Фредерика: только бы не умолкала, только бы говорила что-нибудь южным своим, солнечным своим баварским голосом… впрочем, Rabebreher - это правда здорово! Убедиться же в том, насколько это еще и точно, он смог в самом скором времени.
Его давно интересовали другие вороны. Марк Теренций Варрон видел их только несколько раз, да и то мельком: вороны ведь не живут в густонаселенных местах. А бродячие артисты - наоборот. И потом… возок так быстро катился по дорогам: мало что замечалось в пути. Однажды только, не успев доехать до Марбурга, артисты решили заночевать около какого-то поля. Был вечер - теплый, как вся Бавария Фредерики. Марка Теренция Варрона привязали снаружи - и тут он увидел их, других воронов. Они прохаживались по стерне. Марк Теренций Варрон хотел было приветствовать их, но отчего-то смутился. Он только весь подобрался и смотрел на них долгим, как его жизнь, взглядом. Среди воронов была Дама бесподобной красоты и грации. Она что-то ела с земли.
Марка Теренция Варрона заметили не сразу. А заметив, принялись обсуждать вполголоса не то цвет его перьев, не то цепь, удивительную для них ничуть не менее. Кажется, они поссорились при обсуждении, некоторое время дулись друг на друга, потом подошли поближе к возку. Обсуждение возобновилось и снова привело к ссоре. Марк Теренций Варрон не понимал, что именно их интересует, а то он охотно пришел бы им на помощь. Может быть, когда вороны решат что-нибудь по его поводу, они вступят с ним в разговор?
Однако те разошлись не на шутку: Марк Теренций Варрон засомневался даже, не забыли ли они о том, что составляло предмет их дискуссии, - и засомневался, по-видимому, небезосновательно. На него самого внимания больше не обращали: перепалка сделалась слишком жаркой. Но когда уже Марк Теренций Варрон впал в отчаяние, решив, что о нем не вспомнят никогда, два молодых ворона бросились к нему и ни с того ни с сего начали провоцировать его на драку. Он не понял их намерений, он с недоумением смотрел на обидчиков, он, наконец, разозлился…
На крики из возка выбежала Фредерика и, мгновенно оценив ситуацию, кинулась на защиту своего Rabebreher"а, но ее появление внесло в ряды птиц такую панику, что уже через миг Марка Теренция Варрона защищать было не от кого.
Вот видишь, - приговаривала Фредерика, промывая его раны теплой водой, - как плохо быть Rabebreher"ом… Это тебе за то, что ты «портишь породу»! - и столько горечи было в словах ее, столько участия, на сколько может быть способен лишь товарищ по несчастью… И все-то они были голубыми воронами - бродячие эти артисты, и все-то они «портили породу», правда, свою породу, человеческую. Случалось, что и их гнали из городов и селений, случалось, что и им вслед летели проклятия, - бедные голубые вороны эпохи Просвещения! Гуляющие по канатам, танцующие, поющие, творящие из ничего цветы и ленты… знать ничего не желающие об Австрийском наследстве, о Семилетней войне, о Баварском наследстве, но гуляющие по канатам, но танцующие, но поющие, но творящие из ничего цветы и ленты! И безумно красивое слово - Variola…
V-а-r-i-о-l-а, - сказал Марк Теренций Варрон.
Eine Viola?[ 6 ] - переспросила Фредерика и рассмеялась.
Vаriоlа[ 7 ], - повторил Марк Теренций Варрон: уж он-то знал, что говорит!..
Vаriоlа, черная оспа, Вlаttern[ 8 ], шла за их возком, играя на черной скрипке, бросая черные розы…
Фредерику лихорадило третий день, она не могла подняться, она не выходила из возка.
Vаriоlа, - настойчиво повторял Марк Теренций Варрон чьим-то чужим, случайно перенятым голосом. Кто сказал при нем это слово?
На светлом лбу Фредерики - множество темно-синих пузырьков: они расползаются по лицу, расползаются по телу. Марк Теренций Варрон склевал бы их, чтобы они не портили так Фредерику, не портили так Фредерику… Но его не пускают в возок. А потом Фредерику вынесли на солнце - страшную черную Фредерику, черную розу к подножию Смерти. Она очнулась только на миг, нашла обезумевшими глазами Марка Теренция Варрона. сказала: «Отпустите», - и умерла. С Марка Теренция Варрона сняли цепь, а Фредерику закопали в землю.
Марк Теренций Варрон не заметил, как сняли цепь: он окаменел. Давно уже укатили в возке умирать - сначала папа Сеппль, потом Пауль, потом каждый, каждый, каждый… Марк Теренций Варрон сидел на земле, в которую закопали Фредерику, весь январь, весь февраль, весь март - и вдруг полетел и летел долго-долго, пока не упал на мостовую и словно умер.
Он очнулся от того, что ему пытались открыть клюв.
Ну и как наши дела? - спросили (Марк Теренций Варрон не понял - кто)
Фреде-рика, - сказал он.
Ах вот что, тебя зовут Фредерико? Очень приятно, - отнесся голос: видимо, тут было в порядке вещей встретить говорящую птицу.
Услышав над собой «Фредерика», Марк Теренций Варрон немножко ожил - он даже трепыхнулся раз-другой и, может быть, подумал - чего не бывает! - что в этих местах знали Фредерику. Его подняли с земли и понесли куда-то, Марк Теренций Варрон не сопротивлялся. Руки были большие и ласковые…
Заботами магистра Себастьяна - так звали спасителя Марка Теренция Варрона - и Петера, его ученика, жившего неподалеку и навещавшего магистра по нескольку раз в день, ворон медленно возвращался к жизни. Не было больше Фредерики, но было имя ее, так часто звучавшее в доме, а имя - это уже много.
И Марк Теренций Варрон готов был верой и правдой служить людям, приютившим имя ее под своей крышей. Впрочем, многого от него не требовалось: время от времени относить в клюве записочки из одного дома в другой. Магистр Себастьян - Петеру, Петер - магистру Себастьяну… Марк Теренций Варрон сделался их телеграфом, их телефоном, по которому в любую минуту можно было соединиться друг с другом.
Вам депеша! - торжественно произносил он, появляясь то у дверей магистра, то у дверей Петера. - Соблаговолите передать со мной ответ.
А сколько новых красивых слов узнал Марк Теренций Варрон от обожаемых своих покровителей! Абстракция, субстанция, духовность, теодицея, метафизика, элоквенция… Очень скоро он стал включаться в длинные негромкие беседы магистра с Петером - и когда Петер начинал распаляться, а магистр, посмеиваясь, обращался к Марку Теренцию Варрону со словами: «Что скажете, магистр?», - тот неизменно отвечал:
Sunt pueri pueri, pueri puerlia tractant![ 9 ], - да с таким скучающим видом, что даже Петер, которого это вроде бы должно было задевать, покатывался со смеху.
Маленький домик под Кенигсбергом, увитый плющом! Колыбель классической немецкой философии, которая и не помнит, наверное, кому она обязана тем, что самый воздух этих мест накопил в себе электричество мысли, разрядившейся впоследствии бесподобными идеями Канта, ослепительной свежести идеями! Здесь безумствовали фантазии, созревали гроздья грез, проклевывались и буйно цвели пророчества, здесь были предсказаны самые безрассудные открытия будущего, похоронены самые страшные заблуждения человечества. Здесь гремели грозы, отголоски которых не давали спать детям последующих веков, здесь пылали костры, искры которых воспламеняли воображение бесконечно далеких потомков.
И Марк Теренций Варрон был тогда здесь… Сидя на подлокотнике кресла магистра Себастьяна, толковавшего Петеру темные места древних книг. Бодрствуя на плече Петера, вглядывавшегося в безответное ночное небо. Примостившись на письменном столе магистра и подолгу глядя, как тот сосредоточенно водит по белой поверхности пером, оставляющим след в виде тоненькой, ровной и как бы вязаной нитки.
Но все старели, старели - и пришло время, когда магистр не поднялся утром с постели: он лежал и смотрел открытыми в пустоте глазами прямо перед собой. Теперь Марк Теренций Варрон знал, что это означало. Это означало одно: «Отпустите». А разговоры магистра с Петером становились все тише, все темнее - Марк Теренций Варрон слушал, не решаясь уже вмешиваться… он слушал и ждал беды.
Накануне ее он понял: беда случится завтра. Дыхание магистра стало странным: в горле что-то булькало и переливалось. Марк Теренций Варрон собрался в путь. Он давно уже догадался, что люди имеют обыкновение умирать один за другим. И тою же ночью, выхватив взглядом из тьмы нежилую почти комнату, Марк Теренций Варрон снялся и полетел - куда-нибудь, все равно куда, все равно! Подальше от людей: не видеть, как часто они умирают, не знать, как умеют они любить и мыслить!.. Почти век оставался он с ними, но теперь - увольте.
Весь следующий век Марк Теренций Варрон прожил так, как и подобает жить ворону: в окрестностях деревень, на кладбищах, просто в лесах. Другие вороны давно уже не интересовали его, да и он не интересовал их: от долгих странствий роскошное голубое оперение выцвело, сделалось серым… а может быть, и седым. Внешне он мало чем теперь отличался от собратьев-по-перу.
Ни с людьми, ни тем более с воронами Марк Теренций Варрон старался не вступать даже в случайные разговоры: за два с лишним века он понял, что еще в прошлом веке обо всем наговорился и что говорить больше не о чем.
Так превратился Марк Теренций Варрон в самого что ни на есть обыкновенного ворона, о бурном прошлом которого никто не догадывался. Правда, мерцало на лапке золотое колечко, но кому ж известно, что оно золотое!
А третий век тянулся уже просто слишком долго, Марк Теренций Варрон начинал даже подумывать о том, не правы ли люди, определившие себе столь короткий срок жизни, как вдруг непонятная сила схватила его за горло и швырнула высоко в ночное небо. И он полетел так, как летел когда-то от могилы Фредерики, как летел от дома, где умирал магистр Себастьян, - стремительно и безрассудно, с запада на восток.
Марк Теренций Варрон никак не мог взять в толк, откуда взялась сила, вытолкнувшая его, как пробку из бутылки, и запустившая в движение. Но Она не была неистощимой, сила эта, и, постепенно скудея, сошла на нет.
Ворон опустился на первый попавшийся карниз с целью умереть. И начался сон, сон, сон - и во сне увидел он Фредерику, идущую прямо к нему по тротуару. Повзрослевшую Фредерику в черной шали с японскими цветами. Фредерика повела себя так, словно не была знакома с Марком Теренцием Варроном: она протянула ему то, чего он не ел вообще никогда. Потом взяла на руки и понесла куда-то.
Ворону стыдно было, что он такой усталый и больной, и он хотел самостоятельно лететь рядом с Фредерикой, но, увы, не мог… А Фредерика все несла и несла его, и принесла к каким-то людям, которых Марк Теренций Варрон не встречал прежде, но люди были хорошие и ворон решил не умирать, а пожить еще хоть сколько-нибудь.
Варрон Марк Теренций (116-27 до н. э.). Крупнейший римский ученый-энциклопедист. Варрон получил образование в Риме и Афинах и делал обычную общественную карьеру, пока Юлий Цезарь не поставил его во главе новой публичной библиотеки в Риме. После смерти Цезаря он удалился от дел, чтобы продолжать свои научные занятия, и, по преданию, написал более 600 книг с необъятным охватом тем. Основным произведением были «Человеческие и божественные древности». До нас дошли фрагменты «Менипповых сатир», трактат «О сельском хозяйстве», а также сочинение «О латинском языке».
Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с.47.
Варрон Марк Теренций (Marcus Terentius Varro) (116-27 до н. э.) - римский писатель и ученый. Родился в богатой и политически влиятельном семье в г. Реате Сабинской области (почему и называется иногда Реатинским). Сторонник Помпея и сенатской партии, прошел ряд магистратур до претора включительно. Участвовал в войне с пиратами; во время войны Цезаря с Помпеем (49-48 до н. э.) Помпей вверил ему защиту Западной Испании, но Варрон вынужден был сдаться Цезарю. Цезарь простил его и поручил организовать в Риме публичную библиотеку (греческую и латинскую). Марк Антоний объявил Варрона вне закона, и ему едва удалось спастись. По окончании Гражданских войн в Риме Варрон целиком занялся научной деятельностью, которой и раньше посвящал много времени.
Варрон - энциклопедист, о чем свидетельствует широта его интересов (поэзия, история литературы, риторика, лингвистика, философия, история, география, математика, юриспруденция, сельское хозяйство) и обилие написанных им трудов (более 600 книг). Главные сочинения: "Старина в людском быту и в обрядах богослужебных" ("Antiquitatum rerum humanarum et divinarum libri 41") (дошли только отрывки); "Латинский язык" ("De lingua latina") (из 25 книг дошли 5-10; 5 и 6 целиком, остальные в отрывках); "Седьмицы" ("Hebdomades") - первое в латинской литературе иллюстрированное сочинение, содержавшее 700 портретов знаменитых римлян и греков с краткой справкой о каждом (утеряны); "Энциклопедия" ("Disciplinarum libri 9") - изложение разных отраслей знания (грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия, музыка, медицина, архитектура) (утеряна); "Сельское хозяйство" ("Rerum rusticarum libri 3") - руководство по полевому хозяйству, скотоводству и приусадебному хозяйству (разведение домашней птицы, пчел, рыбы), интересно обилием бытовых подробностей и сведений о жизни итал. деревни. (Сохранилось целиком. Рус. пер. "Сел. х-во", кн. 2, пер. М. Сергеенко в книге "Катон, Варрон, Колумелла, Плиний о с. х-ве", 1937; 2 изд. (без перемен), 1957); "Менипповы сатиры" ("Saturae Menippeae") - подражание сатирическим диалогам философа-киника Мениппа (3 в. до н. э.), в которых проза и стихи перемежаются; в них Варрон нападает на пороки современников, восхваляет старинные нравы и простую жизнь древних римлян. (Сохранились многочисленные заглавия и отрывки).
M. E. Сергеенко. Ленинград.
Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 2. БААЛ - ВАШИНГТОН. 1962.
Литература: Помяловский И. В., М. Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатира, СПБ, 1869; Boissier G., Étude sur la vie et les ouvrages de M. T. Varron, P., 1861; Dahlman H. M., T. Varron, в кн.: R-W-К, Suppl., Bd 6, S. 1172..., Stutt., 1935.
Варрон, Марк Теренций (Marcus Terentius Varro) (116 до н. э., Реата Сабинской области - 27 до н. э.) - римский писатель и ученый-антиквар. Происходил из древнего плебейского рода, который был причислен к всадническому сословию. Как и его друг Цицерон, Варрон получил образование сначала в Риме, а затем в Афинах, в школе философа Антиоха Аскалонского, которая основывалась на платоновской традиции, но иногда пыталась примирить взгляды стоиков, академиков и перипатетиков. Политическая карьера Варрона сложилась успешно: он был плебейским трибуном, квестором, эдилом, претором; возможно, занимал и жреческие должности; военная карьера была тесно связана с Гнеем Помпеем. Под командованием Помпея Варрон воевал в Испании против Сертория, боролся с пиратами и был награжден морским венком (corona navalis), возможно, участвовал в 3-й войне Рима с Митридатом. Варрон оставался верным Помпею во время его войны с Цезарем. Впоследствии по поручению Цезаря Варрон занялся организацией библиотеки в Риме. После смерти Цезаря подвергся преследованиям со стороны триумвиров, а часть его сочинений погибла. Каталог трудов В. был составлен в IV в. н. э. Иероним и насчитывал 490 томов. По современным подсчетам, Варрон написал 74 работы, которые составили собрание из 620 книг. Все наиболее значимые труды Варрон написал после 60 лет, но от них сохранились лишь небольшие фрагменты. Главное сочинение Варрона - «Древности дел людских и божеских» (Antiquitates rerum humanarum et divinarum) из 41 книги. В этой работе запечатлена вся история Рима, представленная в гражданских и религиозных институтах, жречествах, богах, обрядах и обычаях. Многие из них стали малопонятны для современников и нуждались в объяснении. Для антикварного метода Варрона характерно цитирование древних документов и авторов, опора на этимологию как основу аргументации. Охват материала говорит об энциклопедической учености Варрона. Его перу также принадлежала историко-литературная энциклопедия «Портреты» (Imagines) с изображениями 700 знаменитых греков и римлян, которые сопровождались двустишиями. От большинства сочинений Варрона сохранились лишь небольшие фрагменты. Исключение составляют трактаты «О латинском языке» (De lingua Latina) и «О сельском хозяйстве» (De re rustica). От первого сохранилось 6 книг из 25, в которых речь идет об этимологии и словообразовании. Энциклопедизм Варрона позволил ему собрать воедино лучшие достижения греко-римского мира во всех областях человеческой деятельности, продемонстрировав культурно-историческое единство Античности. В. известен также своими инженерными проектами: он предлагал соединить мостом Италию и Грецию в том месте, где сходятся Адриатическое и Ионийское моря, изобрел способ создания и тиражирования портретных изображений. В. занимался хронологией римской истории. С помощью своего друга математика Нигидия Фигула он вычислил дату основания Рима - 21 апреля 753 года до н. э. (Варронова эра). При жизни Варрона ему была поставлена статуя в библиотеке Азиния Поллиона. Сочинения Варрона пользовались популярностью в последующие века, их обильно цитировали римские и христианские авторы.
О. В. Сидорович.
Российская историческая энциклопедия. Т. 3. М., 2016.
Литература: Помяловский И. В. Марк Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатура. СПб., 1869; Сидорович О. В. Анналисты и антиквары: римская историография конца III - I в. до н. э. М., 2005; Cardauns B. Marcus Terentius Varro. Einfürung in Sein Werk. Heidelberg, 2001; Rawson E. Intellectual Life in the Late Roman Republic. Baltimore (Md.), 1985.
Варрон, Марк Теренций Варрон Реатинский (Marcus Terentius Varro Reatinus) (116 до н.э., Рим - 27 до н.э., Реате) - римский государственный деятель, писатель, ученый-энциклопедист. Принадлежал к сословию всадников. Получил строгое староримское образование, среди своих учителей часто упоминает грамматика стоической школы Люция Элия Стилона. Ок. 84-82 в Афинах слушал лекции Антиоха Аскалонского . Варрон - образец универсального ученого-филолога эллинистического типа, не ограниченного рамками отдельной дисциплины, знатока-эрудита; автор множества сочинений (из которых сохранились полностью только «О сельском хозяйстве» и 6-я книга «О латинском языке», остальные дошли во фрагментах или известны по названиям). В гражданской войне 49 выступал против Цезаря; однако в 47 Цезарь, ценя ученость Варрона, поручает ему организацию государственной библиотеки в Риме. Варрон писал по истории римского народа («Старинные установления человеческие и божественные» в 41 кн. - древнейший период становления Рима, законы, религия и культы римлян, сводка в 9 кн. была популярна от Вергилия до Макробия; «О жизни римского народа», «О происхождении римлян» и др.), по истории литературы («О поэтах», «О сценических представлениях», «О комедиях Плавта» и др.), по языкознанию («О латинском языке», «О происхождении латинского языка», «О сходстве слов» и др.). Для истории педагогики огромное значение имели написанные около 33/34 сочинения «Науки» (Disciplinae), в которых Варрон соединил достижения греческой (Платон, Исократ) и римской (Катон) педагогической мысли и определил крут дисциплин, необходимых для воспитания свободного гражданина: грамматика - риторика - диалектика; музыка - арифметика - геометрия - астрономия; медицина - архитектура. Первые три и следующие четыре составили впоследствии как «тривиум», так и «квадривиум» - систему «семи свободных искусств» (в которую не были включены медицина и архитектура).
Философская проблематика представлена в сочинениях «О форме философии», «О началах чисел» (сочинение, от-разившее повышенный интерес к пифагореизму в Риме, посвященное пифагорейской символике чисел и повлиявшее на Авла Геллия, Макробия, Фавония Эвлогия, Марциана Капеллу, Цензорина), а также в написанной под влиянием Антиоха Аскалонского книге «О философии». Варрон дает здесь обоснование этики и учение о благе (рефераты у Августина, De civ. Dei XIX 1-3). Он признает 288 теоретически возможных этических позиции, четыре основных естественных состояния (наслаждение-voluptas, отсутствие боли - quies, совмещение того и другого, первичное природное состояние в целом - universaliter prima naturae), стремление к которым может или соотноситься, или соотноситься и не соотноситься, или не соотноситься с добродетелью (3x4 = 12); число позиций увеличивается вдвое (24) в силу того, что их можно проводить ради себя самого и ради других (differentia ex vita sociali); еще вдвое (48) в силу того, что цель может быть достоверной и вероятной (differentia ex Academicis novis); еще вдвое (96) при киническом и некиническом подходе (differentia ex Cynicis); и втрое (288) при соотнесении либо с созерцательной (vita otiosa), либо с деятельной жизнью (vita negotiosa), либо с той и другой вместе. Однако, поскольку отличительные особенности этических позиций не имеют прямого отношения к высшему благу (finis bonorum), их число реально ограничивается 12. Варрон известен также как автор «Менипповых сатир», одна из которых посвящена различным философским направлениям (ftsplctipsaewv): ее фрагмент показывает, что классификации Варрона им самим могли восприниматься как игра ума. Вкус Варрона к числовым спекуляциям отразился на структуре ряда нефилософских сочинений, ср. 9 x 9 раздела трактата «О сельском хозяйстве» или 2x7x7x7+14=700 разделов книги «Образы» (Imagines), посвященной выдающимся грекам и римлянам.
Варрону принадлежал цикл диалогов по отдельным вопросам философии и педагогики (т. н. «Логисторики»): «Курион о почитании богов», «Марий о судьбе», «Кат о воспитании детей», «Аттик о числах» и др. Варрон чужд академическому скепсису и считает необходимым принимать certa dogmata; в духе Антиоха Аскалонского развивает преимущественно практическую философию, цель которой - высшее благо, достижимое путем объединения естественных удовольствий и добродетелей, что приводит от vita beata через vita beatior к vita beatissima - блаженнейшей жизни, которая является не только созерцательной (otiosa), но и деятельной.
Ряд сообщений о воззрениях Варрона можно найти у Цицерона и Авла Геллия . Августин (De civ. Dei IV 27, VI 5, VI 12) сообщает о трехчастном делении теологии у Варрона на «мифическую», «природную» и «гражданскую» (ср. аналогичное деление у Панэтия). Стоическое влияние (Панэтия, через того же Антиоха) можно усмотреть в воззрении Варрона на бога как на душу, которая своим движением и мыслью правит миром, и в учении о душе как пневме. О влиянии и значении Варрона можно судить по тем эпитетам, которыми его награждали современники и потомки: «муж выдающегося дарования и всевозможной учености» (Цицерон); «ученейший из римлян» (Сенека ); «образованнейший» (Симмах); третий (наряду с Вергилием и Цицероном) «великий светоч римлян» (Петрарка ).
Ю. А. Шичалин
Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 356-367.
Далее читайте:
Философы, любители мудрости
Исторические лица Рима (все римляне) и только императоры (биографический справочник).
Сочинения:
Langenberg G. (Hg.). М. Terentii Varronis Liber de philosophia, Ausgabe und Erklarung der Fragmente (Diss.). Koln, 1959.
Литература:
Помяловский И. В., М. Теренций Варрон Реатинский и Мениппова сатира, СПБ, 1869;
Сидорович О. В. Анналисты и антиквары: римская историография конца III - I в. до н. э. М., 2005;
Boissier G., Étude sur la vie et les ouvrages de M. T. Varron, P., 1861;
Dahlman H. M., T. Varron, в кн.: R-W-К, Suppl., Bd 6, S. 1172..., Stutt., 1935.
Dahlmann H. Varroniana.-ANRW 1 3 (1973).
Delta Corte F. Varrone. Genova, 1954; Boyance P. Sur la tlwologie de Varron. - «Revue des Etudes Anciennes», 1955, 57, p. 57-84; переиздание: Etudes sur la religion romaine. Rom, 1972, p. 253-282;
Idem. Les implications philosophiques des recherches de Varron sur la religion romaine. - «Atti del Congresso internazionale di Studi Varroniani», V. 1, Rieti. 1976, p. 80-103;
Entretiens sur I"antiquite classique (Fondation Hardt), t. IX (Varron). Vandoeuvre-Gen., 1963 (библиогр.);
Skydsgaard J. E. Varron the Scholar. Cph., 1968;
Cardauns B. Marcus Terentius Varro. Einfürung in Sein Werk. Heidelberg, 2001;
Rawson E. Intellectual Life in the Late Roman Republic. Baltimore (Md.), 1985.
Марк Теренций Варрон (лат. Marcus Terentius Varro; 116 - 27 гг. до н. э.). Римский учёный-энциклопедист и писатель I века до н. э., по месту рождения именуемый Варрон Реатинский. Авторитет Варрона как учёного и оригинального писателя уже при жизни был неоспорим.
Философские взгляды Варрона эклектичны, он близок к киникам, стоикам, пифагорейству. Высшее благо, по его мнению, должно удовлетворять потребностям души и тела. Добродетель определяется как ведущее к благополучию искусство жизни, которому можно научиться. Варрон был поборником старых римских нравов, однако никогда не выступал в роли непреклонного защитника традиций. Он ценил подлинную культуру вне зависимости от её внешней формы.
Марк Теренций Варрон родился в 116 году до нашей эры в сабинской Реате. На государственной службе прошёл все должности до претуры. Во время гражданской войны в 49 году до н. э. воевал на стороне Помпея в Испании. По окончании войны Цезарь простил его и назначил начальником публичной библиотеки.
Поселившись в Риме, Варрон окончательно посвятил себя давно уже интересовавшим его историческим изысканиям и литературной деятельности. Однако, из личных мотивов, Марк Антоний подверг его проскрипции, причём Варрон потерял часть своей библиотеки и свою землю. С 43 г. стал заниматься только научной работой и литературной деятельностью. Работал до глубокой старости. Некоторые произведения написал в восьмидесятилетнем возрасте.
Основной литературной работой Варрона считаются философско-нравственные «Менипповы сатиры» (лат. Saturae menippeae) в 150 книгах (каждой книге соответствует одна сатира; сохранился 591 короткий фрагмент из 96 книг; ни одной целостной сатиры Варрона реконструировать не удалось). Названы по своей специфической форме, заимствованной автором у кинического писателя Мениппа, которого Варрон высоко ценил. Собственно, от Варрона идёт название соответствующего жанра - мениппова сатира. Согласно , написаны в юношеском возрасте.
Существует составленный Иеронимом неполный каталог произведений Варрона, на основании которого установлено, что Варрон написал свыше 70 произведений, общим числом свыше 600 книг. Он занимался, в частности, грамматикой, юриспруденцией, искусством, историей, историей литературы, теорией музыки.
Сохранились трактат «О сельском хозяйстве» («Res rusticae») в 3-х книгах, 5-10 книги работы «О латинском языке» («De lingua Latina»; всего было 25 книг). Это произведение основано на выводах его учителя Стилона.
Большое значение имела 9-томная энциклопедия Варрона «Disciplinae» (утеряна), отклики на которую можно найти у выдающихся учёных поздней античности и раннего Средневековья, среди которых , Марциан Капелла, Кассиодор, Исидор Севильский. По традиции считается, что энциклопедия Варрона состояла из грамматики, диалектики, риторики, геометрии, арифметики, астрономии (астрологии), музыки (т.е. теории музыки), медицины и архитектуры, из чего делается вывод, что Варрон первым описал свободные искусства в виде цикла (правда, с добавлением медицины и архитектуры).
Ныне достоверным считается, что Варрон - автор, как минимум, трактатов о музыке и землемерии (De mensuris, которое также трактуется как геометрия), следы остальных трактатов не прослеживаются. Независимо от того, входила ли «Музыка» в 9-томник или была написана как самостоятельный трактат (второе вероятней), Варрон может считаться первым римским теоретиком музыки.
Широко известны его работы под общим названием «Логисторики» («Logistorici»), состоящие из 76 книг в форме философских диалогов, основное содержание которых образуют этические рассуждения с примерами из мифологии и истории. Слово logistoricus - неологизм Варрона, его точное значение неизвестно. В одной из монографий «О философии» (De philosophia) автор представляет философию как учение о правильном образе жизни.
В исторических исследованиях выделяются «Человеческие и божественные древности» («Antiquitates rerum humanarum et divinarum») в 41 книге (труд утерян). Это энциклопедия истории римской культуры. Благодаря христианским писателям, прежде всего Августину, известно содержание второй части исследования (кн. 26 - 41), которую Варрон посвятил Цезарю. Ценные цитаты из «Древностей» и «Логисториков» также приводит Цензорин.
В книгах «О происхождении римского народа» (De gente populi Romani) и «О жизни римского народа» (De vita populi Romani) (та и другая в 4 томах) Варрон посвятил истории римлян и вкладу Рима в историю цивилизации.
В книге «Образы» («Hebdomades vel de imaginibus»; 15 книг) Варрон представил 700 портретов великих личностей Греции и Рима. В ней он доказывал равноправное положение греческой и римской культур.
Велика роль Варрона в становлении грамматики и лингвистики. Сохранились фрагменты трудов Варрона «История алфавита» («Historia litterarum»; 2 книги), «О происхождении латинского языка» («De origine linguae Latinae»; 3 книги) и некоторые другие фрагменты.