Константин Гелргиевич Паустовский

«Телеграмма»

В этот холодный и ненастный октябрь Катерине Петровне стало ещё труднее вставать по утрам. Старый дом, в котором она доживала свой век, был построен её отцом, известным художником, и находился под охраной областного музея. Дом стоял в селе Заборье. Каждый день к Катерине Петровне прибегала Манюшка, дочь колхозного сапожника, помогала по хозяйству. Иногда заходил Тихон, сторож при пожарном сарае. Он помнил, как отец Катерины Петровны строил этот дом.

Настя, единственная дочь Катерины Петровны, жила в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад. Катерина Петровна очень редко писала Насте — не хотела мешать, но думала о ней постоянно. Настя тоже не писала, только раз в два-три месяца почтальон приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей.

Однажды в конце октября, ночью кто-то долго стучал в калитку. Катерина Петровна вышла посмотреть, но там никого не было. В ту же ночь она написала дочери письмо с просьбой приехать.

Настя работала секретарём в Союзе художников. Художники звали её Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза. Она была очень занята — устраивала выставку молодого скульптора Тимофеева, поэтому положила письмо матери в сумочку не читая, только вздохнула с облегчением: если мать пишет — значит жива. В мастерской Тимофеева Настя увидела скульптуру Гоголя. Ей показалось, что писатель насмешливо и укоризненно смотрит на неё.

Две недели Настя возилась с устройством выставки Тимофеева. На открытие выставки курьерша принесла Насте телеграмму из Заборья: «Катя помирает. Тихон». Настя скомкала телеграмму и снова почувствовала на себе укоризненный взгляд Гоголя. В тот же вечер Настя уехала в Заборье.

Катерина Петровна не вставала уже десятый день. Манюшка шестые сутки не отходила от неё. Тихон пошёл на почту и что-то долго писал в почтовом бланке, потом принёс его Катерине Петровне и испуганно прочёл: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя». Катерина Петровна поблагодарила Тихона за доброе слово, отвернулась к стенке и словно уснула.

Хоронили Катерину Петровну на следующий день. На похороны собрались старухи и ребята. По дороге на кладбище похороны увидела молоденькая учительница и вспомнила о своей старенькой матери, которая осталась одна. Учительница подошла к гробу и поцеловала Катерину Петровну в высохшую жёлтую руку.

Настя приехала в Заборье на второй день после похорон. Она застала свежий могильный холм на кладбище и холодную тёмную комнату, из которой ушла жизнь. В этой комнате Настя проплакала всю ночь. Уезжала она из Заборья крадучись, чтобы никто не заметил и ни о чём не спросил. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не может снять с неё груз непоправимой вины. Пересказала Юлия Песковая

Наступила осень. На дворе стоял холодный и пронизывающий октябрь. Екатерине Петровне уже труднее было вставать по утрам. В доме, который построил её отец, известный в то время художник, был уже старым. Дом стоял в селе Заборье, находясь под охраной областного музея.

Каждый день к Екатерине Петровне забегала Манюша, дочь колхозного сапожника, и помогала по хозяйству. А ещё заходил сторож, которого звали Тихоном, он был при пожарном сарае. Он хорошо помнил, как отец Петровны строил этот крепкий дом.

У Екатерины Петровны есть единственная дочка, которая живёт в Ленинграде. Мать свою она навещает очень редко. Последний раз Настя была в деревне три года назад. Да и сама Екатерина Петровна редко писала Насте, всё не хотела мешать. Почтальон приносил перевод от Насти на двести рублей лишь раз в два-три месяца.

Однажды в конце октября ночью Екатерину Петровну разбудил громкий стук в калитку. Выйдя в сени, она никого не увидела. Этой ночью она решила написать дочери письмо, просила её приехать.

Дочь работала секретарём в « Союзе художников». Она была всегда занята работой, которая её увлекала. В этот раз ей нужно было устроить большую выставку скульптора Тимофеева. Получив письмо от матери, она положила его в свою сумочку. Пишет, значит, всё хорошо, подумала о матери Настя. В мастерской стояла скульптура Гоголя. Насте показалось, что Гоголь насмешливо и с укором оглядел её. Прошло две недели. Курьер принесла Насте телеграмму, в которой оповещалось, что её мать умерла. Вечером она уехала в деревню.

Екатерина Петровна не вставала с постели уже десять дней. Манюша не отходила от неё шестые сутки. Тихон был на почте и долго там что-то писал в почтовом бланке, а потом принёс его Екатерине Петровне, где испуганно прочёл: «дожидайтесь, выехала». Екатерина Петровна благодарно взглянула на Тихона, а потом отвернулась к стенке и затихла.

Хоронили Екатерину Петровну на следующий день. На похороны собрались одни старухи, да детвора. Настя приехала в деревню на второй день, уже после похорон. Она застала свежий могильный холм на кладбище и холодную тёмную комнату, где когда-то ещё находилась мать. Ей казалось, что сейчас мама выйдет и скажет что-нибудь. Настя проплакала всю ночь. Уезжала она тихо, чтобы никто не видел и ничего не спросил. Она чувствовала, как тяжёлый камень вины сдавливал её дыхание.

Рассказ «Телеграмма» был создан Константином Паустовским в 1946 году. Именно это произведение было высоко оценено известной актрисой Марлен Дитрих. Прочитав его, она осталась навсегда большой почитательницей таланта писателя. В статье вы познакомитесь с кратким содержанием замечательного рассказа с описанием всех важных моментов. Текст статьи можно использовать для читательского дневника.

Стояла ненастная октябрьская погода. Катерина Петровна болела, совсем ослабла, ей все сложнее было вставать. Дом ее стал совсем неухоженным. Она жила в селе Заборье, в старом доме своего отца, именитого художника в прошлом. Катерина Петровна очень скучала по Петербургу и Парижу, по прошлой своей столичной жизни. Ей было не с кем было поговорить на волнующие ее темы, окружение было простоватым, не слишком образованным, хоть и добрым.

Ей помогала по хозяйству соседская девчонка, Манюшка, – убиралась, носила воду, ставила самовар. Катерина Петровна рассчитывалась с ней за услуги старыми вещами. Порой захаживал сторож Тихон, который очень уважал ее отца. Он тоже оказывал старой женщине посильную помощь – колол дрова, помогал в саду.

Катерина Петровна говорила очень тихо, еле слышно, часто плакала. Особенно плохо она себя чувствовала ночами. У нее была дочка, Настя, которая жила в Ленинграде, очень далеко от Заборья, и поэтому навещала мать нечасто, в последний раз приезжала около трех лет назад.

Катерина Петровна часто думала о дочери, но не хотела докучать ей, поэтому писала редко. Настя же не писала матери вообще, но иногда присылала почтовым переводом деньги.

Как-то в одну из октябрьских ночей она написала дочке письмо с просьбой приехать поскорее, так как боится не пережить зиму, и очень хочет увидеть Настю.

У Насти была ответственная работа с талантливыми людьми – секретарь в Союзе Художников. Она устраивала выставки и всегда была очень загружена. Получив письмо, она сунула его в сумочку, чтобы прочесть позже. С одной стороны, она радовалась маминым письмам — если пишет, значит, пока жива. Но с другой, воспринимала их как некий упрек, что мало внимания она уделяет родному человеку.

В этот день Настя направилась к молодому скульптору Тимофееву. Так как поступали от него жалобы, что в мастерской очень холодно. В квартире скульптора действительно стоял холод и гуляли ветра. Настя попросила показать его последнюю работу – скульптуру Гоголя. И ей показалось, что глаза писателя осуждают ее за то, что она так пренебрежительно отнеслась к письму. Сама скульптура была очень талантливой, и Настя решила обязательно помочь Тимофееву.

Вернувшись обратно на работу, она долго убеждала председателя устроить выставку скульптур Тимофеева. Уговорив его, Настя вернулась в свою комнату на Мойке и прочитала письмо.

«- Куда там сейчас ехать! - сказала она, - Разве отсюда вырвешься!». И письмо отправилось в ящик стола.

Через 2 недели состоялась выставка Тимофеева, которая стоила Насте много нервов и труда. Скульптор был капризным и несговорчивым, хотя в душе очень радовался выставке. На обсуждении другие скульпторы и художники много хвалили Настю, что она сумела «извлечь» талантливого творца на Свет Божий. И на этой выставке молодой женщине доставили телеграмму, отправленную Тихоном. «Катя помирает», написано было в ней. Вначале Настя подумала, что это какая-то ошибка, а потом заметила, что телеграмма из Загорья и нахмурилась. Стал выступать известный художник Перший, он хвалил Настю за ее заботу к малоизвестному художнику, ее внимание и труд по организации этой выставки.

А Настя тем временем думала о маме. Почувствовав на себе тяжелый взгляд, Настя снова увидела скульптуру Гоголя, смотрящую на нее с осуждением.

Наша героиня выбежала на улицу, села на скамейку под идущим снегом и заплакала. Подумала, что больше они не увидятся и что никто не любил ее больше, чем эта маленькая старушка. Она вскочила и побежала на вокзал, чтобы успеть увидеться с мамой, успеть попросить прощения. Но билетов не было. У Насти задрожали губы, но пожилая кассирша пожалела девушку и нашла ей билет.

Катерина Петровна не вставала с постели уже 9-й день. Манюшка все время находилась при ней. Тихон сходил на почту, пошептался с почтальоном и что-то нацарапал на бумажке. Пришел к Катерине Петровне и сообщил, что получил телеграмму от дочки. Прочитал вслух: ««Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя». Катерина Петровна поняла, что Тихон сам придумал и получение телеграммы, и текст, поблагодарила его за доброту и в тот же день умерла.

«- Не дождалась, - пробормотал Тихон. - Эх, горе ее горькое, страданье неписаное! А ты смотри, дура, - сказал он сердито Манюшке, - за добро плати добром, не будь пустельгой».

Похороны старушки состоялись на следующий день. Молодая учительница, недавно приехавшая в Загорье, увидела процессию и присоединилась к ней. На кладбище она поцеловала руку Катерины Петровны — выразила таким особенным образом свое уважение и печаль.

Насте удалось добраться до Загорья только на 2-й день после похорон. Ее встретил молчанием темный дом матери, ее комната, «из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно». Настя проплакала все ночь, а рано утром незаметно уехала, стараясь не попадаться на глаза жителям деревушки. Да и никто кроме умершей Катерины Петровны уже не смог бы снять с нее тяжесть вины.

Вот такой грустный-грустный рассказ. Об одиночестве, о неоплаченном долге детей перед родителями и, тем не менее, о людской доброте.

Год издания рассказа: 1946

Рассказ Константина Паустовского «Телеграмма» принес автору не малую известность. Дело в том, что известная американская певица Марлен Дитрих именно с этого произведения начала знакомство с творчеством Паустовского. Рассказ настолько впечатлил ее, что при встрече с писателем она опустилась перед ним на колени. Сейчас рассказ «Телеграмма» Паустовского включен в школьную программу многих учебных заведений и не только в России. А само произведение переведено на многие языки мира. Во многом именно благодаря таким рассказам Константин Паустовский по сей день входит в .

Рассказа «Телеграмма» краткое содержание

В рассказе Константина Паустовского «Телеграмма» читать можно о Катерине Петровне, которая доживает свои дни в одиночестве в старом доме. Этот дом построил ее отец – художник. Свои последние годы он доживал тоже здесь в этом теперь уже доме под охраной областного музея. Местные же называли его просто Заборье. Поговорить Катерине Петровне в селе было не с кем. Ведь обсудить жизнь Петербурга, картины или смерть Виктора Гюго, которая главная героиня видела своими глазами в Париже с ней некто не мог. Навещали ее Манюшка, которая носила воду и ставила самовар, да Тихон, который делал работу по хозяйству. Он же всякий раз уходя из дома теребил душу Катерины Петровны, спрашивая о Насте.

Настя из рассказа «Телеграмма» Паустовского была дочерью Катерины Петровны. Сейчас она жила в Ленинграде и последний раз навещала старуху три года назад. Напоминала о себе она лишь переводами раз в два-три месяца. Катерина Петровна всегда брала эти двести рублей и нюхала и ей казалось, что эти деньги еще пахнут Настиными духами.

Далее в нашем рассказа «Телеграмма» кратком содержании вы узнаете, как однажды в конце октября Катерине Петровне показалось, что кто то стучит в заколоченную уже много лет назад калитку на заднем дворе. Она долго вязала платок и шла, но спросив кто там поняла, что ей показалось. В эту же ночь она написала Насте письмо, в котором просила приехать увидеть ее последний раз, ведь зиму она уже не переживет.

Настя работала в Союзе художников секретарём. Через нее проходили выставки, конкурсы и многое другое. Работы всегда было невпроворот. Вот и сейчас получив письмо от матери на работе, она сунула его в сумочку не читая. Читать их ей всегда было сложно в них был немой укор, но в то же время раз пишет значит жива. Сразу после работы она отправилась к молодому художнику Тимофееву. Он попросил ее не раздеваться и провел в мастерскую, где было холоднее чем на улице. Он ей жаловался на жизнь, на выскочку Першина, а затем показал скульптуру . Настю поразила работа Тимофеева. Ведь она увидела в его виске даже тонкую склеротическую жилку, а его взгляд напомнил о письме матери. Сразу от Тимофеева Настя пошла к председателю Союза художников. Она горячилась, доказывала и все-таки добилась организации выставки для Тимофеева.

Далее в рассказе Паустовского «Телеграмма» читать можно о том, как Настя прочитала письмо от матери, когда вернулась в старую комнату на Мойке. Но ехать сейчас ей представлялось совершенно невозможно. Она положила письмо в ящик, а сама на две недели погрязла в организации выставки Тимофеева. Художник вечно жаловался и скандалили, а свои работы на выставку он отдавал как будто на уничтожение. Но Настя поняла, что за всем этим напускными капризами стоит уязвленная гордыня Тимофеева. Выставка прошла удачно. Настю похвалили, что извлекала на свет божий Тимофеева, а сам художник слегка недоверчиво слушал хвалебные речи.

Далее в кратком содержании рассказа «Телеграмма» Паустовского вы узнаете, как в разгар выставки пришла курьерша Даша. Она принесла Насте телеграмму: «Катя помирает. Тихон». И только подпись «Заборье» помогла Насте понять, что телеграмма ей. Как раз в этот момент Перший высказывал Анастасии Семеновне благодарность за выставку. А потом все долго аплодировали. И только статуя Гоголя немым взглядом сказала: «Эх ты!». Настя выбежала и помчалась на вокзал, но билетов уже не было. И только слезы на ее глазах растопили сердце кассира. Благодаря этому Настя отправилась к матери уже этим вечером.

Тем временем Катерина Петровна лишь слегка шевелила рукой под одеялом. Это помогало Манюшке определит, что она еще жива. Пришел Тихон и принес якобы телеграмму от Насте, что она уже выехала. Но Катерина Петровна лишь махнула рукой, разгадав обман. В тот же вечер она уснула и больше не проснулась. Хоронили ее на следующий день. Как раз выпал снег, как и предвещал Тихон. Шли тихо. К процессии присоединилась молодая учительница, которая как раз перевелась в это село. Она совсем не знала Катерину Петровну, но у нее тоже была одна мать в областном городе. Настя приехала через два дня после похорон. Она проплакала всю ночь, а затем крадучись, что некто не видел, уехала из Заборья.

Рассказ «Телеграмма» на сайте Топ книг

Рассказ Константина Паустовского «Телеграмма» уже не в первый раз попадает в наш . А во время прохождения в школьной программе интерес к нему возрастает настолько, что он попадает в . И эта тенденция скорее всего будет продолжаться и в дальнейшем.

Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели.

Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.

Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь.

По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи пере, стали гонять в луга стадо.

Пастуший рожок затих до весны. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся горький запах нетопленных печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели от времени, но на них ничего нельзя было разобрать. Катерина Петровна только по памяти знала, что вот эта – портрет ее отца, а вот эта – маленькая, в золотой раме – подарок Крамского, эскиз к его «Неизвестной». Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом – известным художником.

В старости художник вернулся из Петербурга в свое родное село, жил на покое и занимался садом. Писать он уже не мог: дрожала рука, да и зрение ослабло, часто болели глаза.

Дом был, как говорила Катерина Петровна, «мемориальный». Он находился под охраной областного музея. Но что будет с этим домом, когда умрет она, последняя его обитательница, Катерина Петровна не знала. А в селе – называлось оно Заборье – никого не было, с кем бы можно было поговорить о картинах, о петербургской жизни, о том лете, когда Катерина Петровна жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго.

Не расскажешь же об этом Манюшке, дочери соседа, колхозного сапожника, – девчонке, прибегавшей каждый день, чтобы принести воды из колодца, подмести полы, поставить самовар.

Катерина Петровна дарила Манюшке за услуги сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную черную шляпу.

– На что это мне? – хрипло спрашивала Манюшка и шмыгала носом. – Тряпичница я, что ли?

– А ты продай, милая, – шептала Катерина Петровна. Вот уже год, как она ослабела и не могла говорить громко. – Ты продай.

– Сдам в утиль, – решала Манюшка, забирала все и уходила.

Изредка заходил сторож при пожарном сарае – Тихон, тощий, рыжий. Он еще помнил, как отец Катерины Петровны приезжал из Петербурга, строил дом, заводил усадьбу.

Тихон был тогда мальчишкой, но почтение к старому художнику сберег на всю жизнь. Глядя на его картины, он громко вздыхал:

– Работа натуральная!

Тихон хлопотал часто без толку, от жалости, но все же помогал по хозяйству: рубил в саду засохшие деревья, пилил их, колол на дрова. И каждый раз, уходя, останавливался в дверях и спрашивал:

– Не слышно, Катерина Петровна, Настя пишет чего или нет?

Катерина Петровна молчала, сидя на диване – сгорбленная, маленькая, – и всё перебирала какие-то бумажки в рыжем кожаном ридикюле. Тихон долго сморкался, топтался у порога.

– Ну что ж, – говорил он, не дождавшись ответа. – Я, пожалуй, пойду, Катерина Петровна.

– Иди, Тиша, – шептала Катерина Петровна. – Иди, бог с тобой!

Он выходил, осторожно прикрыв дверь, а Катерина Петровна начинала тихонько плакать. Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме, – без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра.

Ночи были уже долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые осенние, а теперь истлевшие и черные листья.

Настя, дочь Катерины Петровны и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад.

Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до нее, старухи. У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, свое счастье. Лучше не мешать. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Насте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного дивана так тихо, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух.

Писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца веселый молодой почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей. Он осторожно придерживал Кате.рину Петровну за руку, когда она расписывалась, чтобы не расписалась там, где не надо.

Василий уходил, а Катерина Петровна сидела, растерянная, с деньгами в руках. Потом она надевала очки и перечитывала несколько слов на почтовом переводе. Слова были все одни и те же: столько дел, что нет времени не то что приехать, а даже написать настоящее письмо.

Катерина Петровна осторожно перебирала пухлые бумажки. От старости она забывала, что деньги эти вовсе не те, какие были в руках у Насти, и ей казалось, что от денег пахнет Настиными духами.

Как-то, в конце октября, ночью, кто-то долго стучал в заколоченную уже несколько лет калитку в глубине сада.

Катерина Петровна забеспокоилась, долго обвязывала голову теплым платком, надела старый салоп, впервые за этот год вышла из дому. Шла она медленно, ощупью. От холодного воздуха разболелась голова. Позабытые звезды пронзительно смотрели на землю. Палые листья мешали идти.

Около калитки Катерина Петровна тихо спросила:

– Кто стучит?

Но за забором никто не ответил.

– Должно быть, почудилось, – сказала Катерина Петровна и побрела назад.

Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно, еще девушкой-хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи.

Катерина Петровна пожалела клен, потрогала шершавый ствол, побрела в дом и в ту же ночь написала Насте письмо.

«Ненаглядная моя, – писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, – смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет – совсем уж не тот, – да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень».

Манюшка, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, – что там? Но внутри ничего не было видно – одна жестяная пустота.

Настя работала секретарем в Союзе художников. Работ«было много, Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки.

Письмо от Катерины Петровны Настя получила на службе. Она спрятала его в сумочку, не читая, – решила прочесть после работы. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.

После работы Насте надо было пойти в мастерскую молодого скульптора Тимофеева, посмотреть, как он живет, чтобы доложить об этом правлению Союза. Тимофеев жаловался на холод в мастерской и вообще на то, что его затирают и не дают развернуться.

На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, – сейчас она нравилась самой себе. Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза.

Открыл сам Тимофеев – маленький, решительный, злой. Он был в пальто. Шею он замотал огромным шарфом, а на его ногах Настя заметила дамские фетровые боты.

– Не раздевайтесь, – буркнул Тимофеев. – А то замерзнете. Прошу!

Он провел Настю по темному коридору, поднялся вверх на несколько ступеней и открыл узкую дверь в мастерскую.

В этот холодный и ненастный октябрь Кате-рине Петровне стало ещё труднее вста-вать по утрам. Старый дом, в котором она дожи-вала свой век, был построен её отцом, известным худож-ником, и нахо-дился под охраной област-ного музея. Дом стоял в селе Заборье. Каждый день к Кате-рине Петровне прибе-гала Манюшка, дочь колхоз-ного сапож-ника, помо-гала по хозяй-ству. Иногда заходил Тихон, сторож при пожарном сарае. Он помнил, как отец Кате-рины Петровны строил этот дом.

Настя, един-ственная дочь Кате-рины Петровны, жила в Ленин-граде. Последний раз она приез-жала три года назад. Кате-рина Петровна очень редко писала Насте — не хотела мешать, но думала о ней посто-янно. Настя тоже не писала, только раз в два-три месяца почта-льон приносил Кате-рине Петровне перевод на 200 рублей.

Однажды в конце октября, ночью кто-то долго стучал в калитку. Кате-рина Петровна вышла посмот-реть, но там никого не было. В ту же ночь она напи-сала дочери письмо с просьбой прие-хать.

Настя рабо-тала секре-тарём в Союзе худож-ников. Худож-ники звали её Соль-вейг за русые волосы и большие холодные глаза. Она была очень занята — устра-и-вала выставку моло-дого скуль-птора Тимо-феева, поэтому поло-жила письмо матери в сумочку не читая, только вздох-нула с облег-че-нием: если мать пишет — значит жива. В мастер-ской Тимо-феева Настя увидела скульп-туру Гоголя. Ей пока-за-лось, что писа-тель насмеш-ливо и укориз-ненно смотрит на неё.

Две недели Настя вози-лась с устрой-ством выставки Тимо-феева. На открытие выставки курьерша принесла Насте теле-грамму из Заборья: «Катя поми-рает. Тихон». Настя ском-кала теле-грамму и снова почув-ство-вала на себе укориз-ненный взгляд Гоголя. В тот же вечер Настя уехала в Заборье.

Кате-рина Петровна не вста-вала уже десятый день. Манюшка шестые сутки не отхо-дила от неё. Тихон пошёл на почту и что-то долго писал в почтовом бланке, потом принёс его Кате-рине Петровне и испу-ганно прочёл: «Дожи-дай-тесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя». Екате-рина Петровна побла-го-да-рила Тихона за доброе слово, отвер-ну-лась к стенке и словно уснула.

Хоро-нили Кате-рину Петровну на следу-ющий день. На похо-роны собра-лись старухи и ребята. По дороге на клад-бище похо-роны увидела моло-денькая учитель-ница и вспом-нила о своей старенькой матери, которая оста-лась одна. Учитель-ница подошла к гробу и поце-ло-вала Кате-рину Петровну в высохшую жёлтую руку.

Настя прие-хала в Заборье на второй день после похорон. Она застала свежий могильный холм на клад-бище и холодную тёмную комнату, из которой ушла жизнь. В этой комнате Настя пропла-кала всю ночь. Уезжала она из Заборья краду-чись, чтобы никто не заметил и ни о чём не спросил. Ей каза-лось, что никто, кроме Кате-рины Петровны, не может снять с неё груз непо-пра-вимой вины.