Галерея Классической Фотографии представляет выставку одного из лучших мастеров современной черно-белой фотографии в России - Алексея Мякишева . Мы уже проводили авторскую выставку этого фотографа . Теперь рады представить его новый фотопроект - «Колодозеро» .
Работы Алексея Мякишева узнаются сразу. Его фотографиям присущ особенный авторский почерк, выделяющий их из, ставших уже привычными, работ в жанре новой русской документалистики. Так и в этом проекте, автор сумел запечатлеть жизнь нескольких сел на берегу северного озера со свойственной только его камере особенностью.
«Когда я попал в Колодозеро первый раз, была зима, меня вдруг охватило чувство, что я очутился в сказке, - рассказывает Алексей Мякишев. - Это было в канун Рождества. Сказка меня поглотила целиком, и я дал себе слово вернуться. Потом была весна, лето, осень, снова зима. Цикличность ощущений и впечатлений фиксировались на фотопленке. Люди, природа, харизматичный отец Аркадий. Он как добрый сказочник, рассказывал мне об этом месте удивительные истории. Деревянная лодка скользит по озеру сквозь густой вечерний туман... возникает храм в небе, и как призрак в этой сказке плывет тихо-тихо. Звуки воды, шелест травы, ветра проникают в меня настолько глубоко, что хочется кричать от счастья. В какой-то момент понимаю, что это моя родина. Здесь есть то, что помогает задуматься - oткуда мы?».
Колодозеро - это еще история о небольшой православной общине в Карелии. По словам автора, эта тема имеет для него большое значение.
«Через визуальные образы я пытаюсь изучить людей, которые живут вдалеке от цивилизации, показать их быт, их единение с природой, и насколько это связано с верой», - рассказывает Алексей.
Все эти темы нашли отражение в новом выставочном проекте. «Клодозеро» -это погружение в ежедневную жизнь одноименного села Колодозеро в Карелии, где жизнь показывается автором одновременно легко и глубоко. Как и всё творчество автора – этот проект о людях, которые живут в данном месте и в данное время. И показать их так, как это удается автору, мало кому удается.
«Его герои окутаны светом и светятся изнутри, словно на фотографиях проявляются их души, - говорит специалист по фотоискусству Наталья Ударцева. – Секрет автора прост – в взгляд фотографа на объект съемки соткан из любви и сочувствия к людям. Алексей почти 20 лет снимает обыденную жизнь обычных людей. Жизнь во всех ее проявлениях и незатейливых сюжетах. Почти в каждой его фотографии есть недосказанность, интрига, нерв».
Фотография, по мнению фотографа, не только фиксирует и преломляет все то, что нас окружает, но и рассказывает о скрытом и неочевидном внутри нас самих.
Возможно, поэтому сегодня Алексей Мякишев - один из немногих востребованных в Европе русских авторов, показывающих образы «глубинки» по-настоящему искренними.
Об авторе:
Алексей Мякишев родился в городе Кирове (Вятка), профессиональный фотокорреспондент.
С 1991 по 1999 годах работает в различных газетах города Кирова.
В 1999 году переезжает в Москву и становится свободным фотографом.
Сотрудничает с российскими и зарубежными изданиями. Среди них “Русский Newsweek”,”Коммерсант”, “ Helsingin Sanomat” ,”APU”, ”Talouselama” (Финляндия) и многие другие.
В данный момент работает над несколькими документальными проектами, посвященными провинциальной России.
Призер Интерфото в 1998 и 2001 году, стипендиат Министерства Культуры РФ в 1996 и 1997 году. Призер конкурсов “Bestphotographer”,”The Best of Russia”,”Премия ФРФ”,”Sony World Photography Awards.” Преподаватель образовательной программы “Leica-Akademia”.В багаже участие во множественных коллективных выставках, а также персональные выставки в России, Франции, Германии, Канаде,
Италии, Чехии, Австрии.
Фотографии хранятся в муниципальной библиотеке города Осер(Франция),а также в коллекции “Leica-Russia” , Пушкинском Музее, Музее Органической Культуры и различных частных собраний
Германии, Франции, Испании, Австрии, Италии, России.
Время работы галереи с 12:00 до 21:00.
Адрес: Саввинская набережная, д. 23 стр.1, Галерея Классической Фотографии.
https://гкф.рф
8-495-510-77-13.
[email protected]
Генеральный телевизионный партнер – телеканал «Страна».
Генеральный радио партнер – радио Jazz 89.1 FM.
Информационные партнеры:
Газета «Собеседник», общественно-политическая газета «Труд», Региональное информационное агентство Московской области (РИАМО), журнал «Российское фото», профессиональный сайт о мировой фотографии Photographer.ru, журнал о фотографии Fototips.ru, портал для фотографов Club.foto.ru, афиша событий современного искусства ArtTube.
 |
 |
 |
Алексей говорил, а я старалась его не перебивать. Думаю, что и читателям важно прислушаться к его неторопливому рассказу, не отвлекаясь на мои вопросы. Я предложила начать с самого начала. Алексей согласился. Получился рассказ от первого лица.
Текст: Наталья Ударцева; фото: Алексей Мякишев.
Кировская обл. Грехово, 2011
«Вятка никогда не оставалась без ярких фотографов-художников. Сергей Лобовиков. В советские годы — Михаил Перевощиков, Николай Зыков, в 90-е — Владимир Покрышкин, Алексей Мякишев, Евгений Самарин. Все они делали восхитительные репортажные фото, а в них передавали все своеобразие своей глубинки. Грустно, что этим именам не придается должного значения.
В работах вятских фотографов больше художественности, чем, например, в фотографиях москвичей. В московском фото чувствуется подражание западному стилю, широко используется компьютеризация. В вятской фотографии больше искренности, живости, причастности к природе. В данном случае определенная художественная неграмотность стала плюсом, своеобразным стилем.»
Из интернет-интервью с фотографом Сергеем Исаковым (живет в Париже).
НАЧАЛО
Родился и вырос я в СССР — получается, что я фотограф из Советского Союза. Когда взял впервые в руки камеру, то не думал, что фотография станет моей профессией и будет так много для меня значить. Я жил в Вятке, занимался в фотокружке, и мой преподаватель Владимир Александрович Лимонов меня как-то сразу приметил и выделил из группы учеников.
Первую мою камеру — «Зенит-11» — я получил в подарок. Я сирота, меня воспитывали бабушка и дедушка. Жили мы довольно бедно, денег всегда не хватало, но бабушка, увидев, что я увлекся фотографией и мечтаю о настоящем фотоаппарате, решила подарить мне его на мой день рождения. «Зенит-11» стоял на полке в магазине, и я каждый день туда забегал, чтобы на него полюбоваться. И вот настал долгожданный день, мы с бабушкой отправились в Центральный универмаг его покупать. Бабушка дала мне 200 рублей — по тем временам очень большие деньги! — и сказала: «Иди, купи себе фотоаппарат».
Он был такой красивый в кожаном чехле. Я выбрал к нему объектив «Гелиос», и у меня осталось еще 60 рублей. И я купил на них длиннофокусный объектив 135 мм.
Когда я, нагруженный покупками, встретился с бабушкой и похвастал, что купил еще и «телевик», бабушка сначала расстроилась (она надеялась, что я принесу сдачу), а потом обратила все в шутку. Она была мудрой женщиной и понимала, что инвестирует в мое будущее.
Карелия, Колодозеро, 2012
Карелия, Колодозеро, 2012
Очень скоро мои лучшие фотографии попали на выставку в городском Дворце пионеров. Наш районный фотокружок развился и перерос в детскую фотостудию «Мир», куда приходили заниматься дети со всего города. Мой преподаватель взял меня в студию, я участвовал в разных выставках и конкурсах, занимал призовые места, получал грамоты. Однажды за первое место я получил в подарок фотоувеличитель. Постепенно фотография занимала все большее место в моей жизни и становилась моим главным занятием. Все свободное время я отдавал фотографии: снимал, печатал, дарил снимки своим сверстникам.
Все это вызывало уважение и авторитет среди одноклассников. Мне нравилось бродить по городу с камерой, фотографировать своих школьных товарищей, дедушку и бабушку. Мне нравилось наблюдать за солнечным светом, за тем, что происходило в городе. Я видел мир через свой «Зенит-11»…
Однажды, когда я еще учился в школе и проходил практику токарем на заводе, к нам приезжал фотограф из ТАСС. Я не помню его фамилии, но хорошо помню, что у него было два «Никона». Он был для меня человеком с небес! Я ему сказал, что тоже буду фотографом, он объяснил, что это тяжелая профессия, приходится много ездить. А я подумал: какая у него интересная работа, можно всюду ездить и снимать.
ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ
В 1987 году состоялся американский проект «Один день из жизни Советского Союза». В проекте приняли участие 40 американских фотографов, 10 европейских и 30 — из СССР. Все фотографы разъехались в разные уголки страны и должны были снимать одновременно, что происходит на местах. А еще они должны были выбрать в своих регионах одного юного фотографа и отдать ему мыльницу Kodak с пленкой на 24 кадра, чтобы тот отснял ее и передал в оргкомитет проекта для раздела выставки «СССР глазами юных фотокорреспондентов».
К нам в Вятку приехал Виктор Великжанин. Меня вызвали с уроков, и директор городского Дворца пионеров торжественно вручил мне мыльницу с 24 кадрами вместе со списком, что я должен снять, и напутствовал: «Иди и сними!». В списке были Вечный огонь, вид на Вятку и еще огромное количество разных объектов. Я снял Вечный огонь и еще что-то, вспомнил, что у меня всего 24 кадра, отбился от сопровождающих и пошел по городу один. Сфотографировал пионеров, которые собирали металлолом (я снял их на крыше старого разобранного «Запорожца»).
Поснимал еще что-то, и тут за мной прислали черную «Волгу» из администрации Вятки. Меня посадили в машину и отвезли на другой край города, чтобы я снял детский ансамбль «Дымка». Ансамбль уже был готов к съемке, я сделал один-два кадра, и меня отвезли домой. Я хотел снять своего деда, ветерана войны. Дед не очень хотел сниматься, но я его уговорил надеть медали. Сделал портрет деда и свой автопортрет на последний кадр и отдал пленку организаторам. История имела продолжение.
Кировская обл, Юбилейный, 2012
Кировская обл, Белое, 1995
Через какое-то время мне пришло письмо из Национального географического общества США. Письмо было на русском языке, в нем говорилось, что мне посылают мои слайды и просят сделать к ним подписи и дать согласие на публикацию в детском выпуске National Geographic. Я показал письмо своему преподавателю фотографии — и тут такой кипеш поднялся! Были еще времена СССР, железный занавес, тотальная слежка КГБ. Американцы прислали еще почтовый купон на обратное письмо. Выбрали они две фотографии из всей моей съемки: пионеров на крыше «Запорожца» и детский ансамбль «Дымка».
Мне помогли составить ответ. Подписи получились весьма патриотические, в духе советской идеологии, и очень длинные — по странице на каждый слайд. Автор — Алексей Николаевич Мякишев. Американцы так и подписали мои фотографии: под одной стояло Алексей Николаевич, под другой: Алексей Николаевич Мякишев. Через некоторое время мне прислали несколько экземпляров журнала с моими фотографиями, правда, до меня дошел только один, я его до сих пор его храню, а еще через какое-то время — гонорар на 178 долларов, который я так и не смог получить.
Мне было 15 лет, и я не знал, как получить деньги, которые прислали американцы. Все советовали забыть, вставить чек в рамочку и повесить на стену. Но по тем временам это были большие деньги, и я начал выяснять, как их можно получить. Мне помог Саша Федоров, который учился в МГИМО и знал много языков. Он помог положить эти деньги через Всесоюзное агентство по авторским правам (ВААП) на счет Внешэкономбанка.
После школы меня призвали в армию. Служил на Камчатке в космических войсках радиотелеграфистом на станции контрольно-измерительного комплекса. Жутко скучал по фотокамере, мне все время хотелось снимать. Потом на станции нашлись старенький «ФЭД» со сбитым фокусом и фотоувеличитель. Я начал снимать. Делал все втайне, незаметно снимал и по ночам печатал фотографии своим сослуживцам. Там же, в армии, решил, что после демобилизации стану фотографом.
Когда возвращался из армии, то ехал через Москву и попытался получить «американские» деньги. К Внешэкономбанку стояла огромная очередь.
А еще до армии приезжал какой-то австриец, он купил у меня несколько фотографий за двести австрийских шиллингов. Эти шиллинги пришлось отдать за то, чтобы обойти огромную очередь в банке. Когда меня за двести шиллингов провели в банк, оказалось, что счет мой закрыт и, чтобы получить деньги, мне нужно привезти справку из ВААП. Я помчался в ВААП, взял справку, успел до закрытия банка и получил наконец деньги, но не доллары, а немецкие марки, на которые смог купить японский фотоаппарат «Минольта S300». Вернулся в Вятку гордый, с хорошей камерой.
Карелия, Колодозеро, 2011
Карелия, Колодозеро, 2011
НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Вернулся из армии в новую реальность: после стольких лет социализма вдруг открылась свобода без границ. Друг посоветовал обратиться в новую газету «Выбор». Меня взяли вторым штатным фотографом. Первый фотограф был в возрасте, и нужен был молодой, который будет бегать. Ну, я и бегал. Днем снимал, ночью печатал фотографии для газеты. Утром приносил отпечатки в редакцию, и они шли в газету. Цифровых технологий еще и в помине не было.
И стал много снимать. Вообще, я был настолько увлечен фотографией и вовлечен в нее, что ничего другого не видел и не слышал.
Мне нравилась такая жизнь. Я получал приличную зарплату и занимался любимым делом. В городе было много фотографов, среди них и такие крутые, что я думал: мне добраться до них — как до небес прыгнуть. До сих пор живет в городе Сережа Скляров, чьи снимки меня вдохновляли и подпитывали мой визуальный голод. Мне хотелось учиться, смотреть работы классиков и современников. Но Интернета не было, а были у меня два фотоальбома — Александра Родченко и Анатолия Скурихина. Вот их я и перелистывал без конца. Сначала я работал в «Выборе», а в 1995 года перешел в независимую газету «Вятский наблюдатель».
Меня туда пригласил главный редактор. В газете у меня была лаборатория на 11-м этаже в бывшем туалете. Там я печатал свои первые выставочные фотографии. Снимал много для газеты, и еще много снимал для себя того, что отличалось от газетной съемки. Печатал фотографии размером 20×30 в свое первое портфолио. Я до их пор храню эти отпечатки и смотрю на них как на то, что было в другой жизни.
Карелия, Колодозеро, 2012
Карелия, Колодозеро, 2011
ИЛЛЮЗИЯ НЕРЕАЛЬНОСТИ
В Вятке в середине 90-х шла бурная культурная жизнь: поэты, музыканты, художники, фотографы вдруг откуда-то взялись и стали себя показывать и реализовывать. Я тоже варился в этой культурной среде, дружил со многими художниками и музыкантами. Много смотрел фотоальбомов и альбомов по искусству в городской библиотеке, утолял свой визуальный голод и занимался самообразованием. Меня интересовало все: свет, цвет, сюжет, композиция живописных произведений. Я впитывал это и думал, как применить в фотографии. Особенно меня поразил импрессионист Эдгар Дега с его свободной композицией и фотографичностью.
Впечатления от живописи и увлечение живописностью привели меня в 1994-м к пикториальной фотографии. Я познакомился с работами Георгия Колосова и Анатолия Ерина, смотрел их работы в журнале «Советское фото» и «Чешское фоторевю». Мне захотелось уйти от документальности в иллюзию нереальности. Я начал использовать какие-то эффектные фильтры, потом сам сделал монокль из старого «Гелиоса», стал с ним экспериментировать и снимать цвет. Это был период ухода в свой мир, я ушел в него с головой — и пришел к кризису.
Друзья-фотографы были рядом — Сережа Михеев и Паша Смертин. Паша работал в газете «Вятский край», я — в «Вятском наблюдателе», а Сережа — в коммунистической «Кировской правде». И мы постоянно встречались, показывали друг другу фотографии. Мы обычно собирались в фотолаборатории у Сережи Михеева, туда же приходили фотографы из других изданий, мы общались, спорили, обменивались опытом, обсуждали технические новинки. Рядом была студия известного и колоритного вятского фотографа Леонида Шишкина. Он показывал старые фотографии Вятки 30-х годов.
Такая насыщенная жизнь подпитывала и давала почву для дальнейшей работы и творческих экспериментов. Мое увлечение моноклем было недолгим. Я точно помню этот момент. К нам в город приехал Ханс Путнис, немецкий издатель альбома фотохудожника Сергея Лобовикова. Приехал вместе со своими студентами. Приехала с ними и фотограф Аннет Фрик, с которой мы позже сделали совместный проект. Я показал Хансу свои снимки, сделанные моноклем. Он объяснил, что это не совсем фотографии, и подарил мне альбом Картье-Брессона.
Я тут же заразился фотографией Брессона, подумал: вот она — настоящая фотография! Забросил монокль и начал снимать жизнь. Ханс приезжал еще несколько раз и смотрел, как я меняюсь. Я ведь до этого не видел работ зарубежных фотографов. Мне просто было интересно для себя что-то новое и неожиданное открывать. Делать визуальные открытия. С альбома Картье-Брессона началась моя новая фотографическая жизнь. Я начал активно снимать для себя — отличное от того, что я снимал для газеты, и потихонечку пополнять свое портфолио.
В середине 90-х годов появился доступ в Интернет, появился фестиваль «Интерфото», основанный Люшином Перкинсом. Я побывал на втором фестивале, познакомился с Владимиром Семиным и Александром Лапиным, походил на семинары и встречи с зарубежными фотографами. Понял, что фотография гораздо больше, шире, глубже, чем я себе представлял. Я стал активно снимать в Вятке, сам искал темы, не ждал задания от редакции, а искал темы и снимал в разных местах. Занял призовое место в конкурсе «Пресс Фото России».
Вятка, 1996
Кировская обл, Социалистический, 1997
ПЕРИОД НАКОПЛЕНИЯ И ОСМЫСЛЕНИЯ
В 1998 наступил дефолт, начался кризис. Мои друзья Паша Смертин и Сережа Михеев уехали в Москву. В 1999 году и я перебрался в столицу и начал работать в «Коммерсанте». 1999-2006 годы стали в моем творчестве периодом накопления и осмысления. Я не хотел идти в штат «Коммерсанта», работал по договору. «Коммерсантъ» — хорошая профессиональная школа репортерства, но это конвейер, фабрика, беготня. С 2001 года я начал сотрудничать с финской газетой «Хельсинки саномат» (Helsingin Sanomat). Мне нравилось с ней работать: много было командировок, задания были интересные, и платили получше.
В «Коммерсанте» сразу почувствовали, что я не полностью отдаюсь работе. В 2005 году я начал сотрудничать с русским Newsweek и стал еще больше ездить по России. Было интересно и комфортно работать в Newsweek. Я был на Сахалине, в Сибири, на Кавказе, я был практически во всех городах европейской части России. От Newsweek я был в зарубежных командировках и снимал грузинско-осетинский конфликт в 2008 году. Журналистская работа отнимала все силы и время и не оставляла сил на свои проекты.
ДРУГОЙ УРОВЕНЬ
В 2008 году я перелопатил весь свой пленочный архив и отсканировал те фотографии, которые были мне важны. Я понял, что я раньше двигался правильно, но чаще интуитивно. Я понял, что фотография безгранична. Те фотографии, которые мне тогда нравились, частично ушли из портфолио, некоторые показались наивными, какие-то я оставил.
Не факт, что я, через какое-то время снова вернувшись к своему архиву, не поменяю точку зрения. Но что удивительно: те фотографии, за которыми что-то есть, — они начинают жить сами по себе. Независимо от тебя. Они как голуби: ты их выпустил — и они полетели, и живут в своем мире. Когда ты к ним возвращаешься, то понимаешь, что это что-то более или менее настоящее.
Кировская обл, Каринка, 1994
Мне всегда интересна в фотографии некая недосказанность. Это когда ты смотришь на фотографию, она, вроде бы, простая и понятная, а ты не можешь от нее оторваться, что-то в ней есть такое, что тебя не отпускает. Какая-то загадка. Когда фотография слишком очевидна, она не дает почву для фантазии, домысливания и размышления. Эта неочевидность для меня главное и не дает мне покоя с тех пор, как я впервые взял камеру в руки. Тебя что-то цепляет, ты снимаешь, стараясь это передать, но не факт, что именно так все и получится на снимке.
Мистика, магия фотографии меня очень привлекает. Часто бывает так, что снимаешь на драйве, а потом проявляешь пленку и удивляешься: неужели это я снял? Когда я выхожу на съемку, то настраиваюсь на нее. В этот момент голова у меня чистая, для меня ничего не существует в мире, кроме меня, моей камеры и того, что я снимаю. Это похоже на транс. Какое-то особое состояние.
— Но когда ты снимаешь людей, ты с ними общаешься? Ладно, во время крестного хода ты мог наблюдать, подглядывать и незаметно снимать. Но в твоих проектах «Вятка», «Колодозеро» ты явно вступаешь в контакт со своими героями. Скажи, а эти проекты — они бесконечные?
— Похоже на то. Каждый год я стараюсь выбраться в Вятку на съемку. Я очень люблю наш край, российскую провинцию. Если взять мою родную Кировскую область, то там столько интересного и еще неснятого, что это — копать, копать и копать. А если взять всю Россию целиком?..
— Да, я тоже все время про это думаю. Как много неснятого в российской глубинке!
— Возьми то же Колодозеро — это всего несколько маленьких деревень вокруг озера. Но каждый раз, когда я туда приезжаю, я по-новому все воспринимаю. Это сфокусированная вроде бы местная история, но через нее можно показать весь мир. Там все для этого есть. Есть и духовная составляющая, и особый ландшафт, и местные люди, местный колорит, особая атмосфера, дух места. Езди-езди, копай-копай… Я в Москве максимум одну пленку за день сниму. А Москва — она же кипит-бурлит. Казалось бы, вот она жизнь! А потом приезжаешь в деревню и видишь настоящую жизнь. Фотография это передает. Мы с Георгием Колосовым общались еще перед Колодозером, отбирали снимки для выставки, Георгий был куратором моей выставки в Москве. Мы отбирали из 500 снимков о Вятке 70 для выставки, и Георгий пожелал мне найти другую тему, равную Вятке по значимости и осмыслению. И вскоре я попал на Колодозеро.
— А как ты туда попал?
— Меня туда привез мой друг Саша Шумских. Мы приехали на Рождество, и я сразу понял, что нашел свою новую тему. Север. Карелия. Я давно мечтал поехать на север в Карелию, в Архангельскую область. Мы приехали, я познакомился с батюшкой отцом Аркадием, его многодетной семьей и как-то погрузился в атмосферу тех мест. Мы жили в простом деревянном доме в семье отца Аркадия. Меня как-то все сразу зацепило. И батюшка, вокруг которого много чего происходит, и храм…
— Там люди живут или бывают наездами?
— Есть местные жители, есть приезжие. Раньше там были большой колхоз, школа. Очень красивое место. Озеро живописное. Огромный карьер. Окрестности очень красивые. Вокруг много деревень — и заброшенных, и еще действующих. Но Колодозеро — оно самое из них живое. Это чувствуется во всем: там нет никакого упадка, повального пьянства, как в соседних селах.
— Ты там крестился?
— Нет, я крестился в Вятке в 2005 году, во время крестного хода. Великорецкий крестный ход произвел на меня сильное впечатление и оказал сильное влияние. Мы много общались с Колосовым и Семиным. На крестный ход много фотографов приезжало. Это была хорошая площадка для общения. Коля Игнатьев, Джейсон Эшкенази, Валера Нистратов. Ты смотришь, как и что они снимают, учишься и пытаешься найти что-то свое. В результате пятнадцати крестных ходов родилась серия «Паломники».
— Ты снимал ее пятнадцать лет?
— Больше. С 1993 года ходил почти каждый год. Считаю ее завершенной.
— А проекты «Вятка» и «Колодозеро» продолжаешь снимать?
— Да, они каждый год пополняются новыми фотографиями.
— Москву пытаешься снимать? Может быть у тебя «московский» проект?
— Пытаюсь. Стараюсь снять ритм жизни Москвы. Снимаю то, что меня цепляет, без узко обозначенной темы. Просто свое ощущение города. Много лет уже снимаю Москву. Но мы с ней в сложных отношениях. Мне трудно ее снимать. Она разная. Неоднозначная. Чаще неприветливая. Порой — прекрасная. Удивительная. Суетливая. Страшная. Много эпитетов можно отнести к этому городу. Много такого, что и отталкивает, и притягивает одновременно. Много интересного и непонятного. Сейчас я больше осознал этот город и привык к нему.
Даже полюбил. Сейчас я готов к московским проектам и начал снимать вместе с Георгием Колосовым и Костей Бенедиктовым Донской монастырь. Интереснейший объект! Обитель со своим укладом, братией, которая там живет. В таком городе — такое святое место. Мне интересно это ограниченное пространство со своей жизнью и своей атмосферой, фактурой. Недавно снимал там постриг монахов.
Еще снимаю на улицах города, стараясь передать его ритм… Важно, какую задачу ставишь перед собой, какой смысл вкладываешь.
Но я все равно больше люблю провинцию и стараюсь выехать в нее сразу, как только у меня появляется свободное время. Невозможно долго находиться в городе, через какое-то время все начинает давить.
Еще я участвую в проекте Олега Климова «От Белого до Черного моря». Интересный проект. Жизнь у воды очень интересна. Сейчас мы собираем деньги на проект.
Карелия, Корбозеро, 2011
Карелия, Корбозеро, 2011
— Ты разделяешь фотожурналистику и документальную фотографию?
— Да, у них разный подход, сроки изготовления, назначение. Я снимаю Колодозеро, и у меня нет цели показать явление или обозначить проблему. Нет задачи рассказать, чем это место отличается от других мест на Земле.
Мне важно рассказать о жизни, людях, о себе. Мне важно рассказать об отце Аркадии, о тех, кто вокруг него, о тех, кто живет в соседних деревнях. Чаще всего документальный проект ориентирован на книжно-выставочную жизнь, а не только на публикацию в средствах массовой информации. Фотожурналистика — она более конкретна, более нацелена на определенную аудиторию. У документального проекта другая жизнь. Я каждый раз приезжаю в Колодозеро и каждый раз нахожу что-то новое и получаю новые впечатления. У меня может получиться в одной истории много разных мелких, более сфокусированных.
— Можно сказать, что документальная фотография составляет и оставляет визуальный портрет времени?
— Да, я считаю, что проект «Вятка» у меня получился реально визуальным портретом времени. Вернее, это скорее память о прошедшем времени. Прошло двадцать лет за время съемки этого проекта. Эта память — моя и не моя.
— Фотографии как голуби: снял и выпустил?
— «Правда-неправда» в фотографии — модная тема. Интересно твое мнение.
— В современной фотографии мне не нравится идея концепта. Когда идея, разум преобладают над чувством, твоим восприятием и твоей искренностью. Есть идея — надо ее воплотить, выстроить, подгоняя под нее реальность, придумывая, а не беря из жизни. На мой взгляд, настоящая, правдивая фотография — это искренняя фотография, пропущенная через сердце. Когда фотограф берет кусочек жизни, пропускает его через себя и оставляет в виде фотографии.
Данной ему случайно-неслучайно провидением, удачей. Для меня это гораздо важнее и интереснее - смотреть и удивляться, рассматривать и стараться понять, как оно случилось-произошло-пришло. А когда это придумано и постановочно, это сразу видно. Фотография — она не врет, она как лакмусовая бумажка все проявляет — и автора, и его мировоззрение. Все отражается в фотографии.
Что за человек, как мыслит, как видит, как чувствует, каких ценностей придерживается, какая у него внутренняя составляющая. Это здорово. Фотография по сути своей — отражение автора. И всегда интересно, когда у автора необычный взгляд. Когда человек видит не так, как остальные. Когда он замечает такие вещи, которые обычный человек никогда в жизни не увидит.
Правда — она в голове фотографа и его сердце. Каждый человек эту правду сам для себя определяет. Правда на самом деле — это и есть фотография. Очень важно не переходить какие-то грани. А в фотожурналистике такая опасность автора подстерегает. Очень легко уйти за грань правды. Мне интересен в фотографии некий баланс, когда в ней есть и загадка, и мистика, и правда. Когда есть все: и свет, и цвет, и форма, и содержание. А главное, к чему надо стремиться, — это гармония.
В 1993 году, когда я начал ходить в Великорецкий крестный ход, всё было не так, как сейчас. Не было для паломников камер хранения, которые везет большая машина, пунктов питания, солдатских палаток и прочих благ. Не было еще восстановленной гороховской церкви и памятника Николаю Чудотворцу. А было не больше ста бабушек в белых платочках с котомками за спиной, которые всю дорогу пели песни, прославляя святого Николая. И представить, что через пятнадцать лет пойдет уже несколько тысяч человек, было сложно.
Но жизнь меняется, и время течет неумолимо.
Начало. Жители Кирова провожают крестный ход. Великорецкий крестный ход - один из крупнейших ежегодных крестных ходов в России. Проходит с почитаемой Великорецкой чудотворной иконой Николая Чудотворца
Старый мост через Вятку. Маршрут хода традиционен: Киров - село Великорецкое, Юрьянский район Кировской области - Киров. Протяженность - 150 км
Еще в селе Загарье погода для уже многотысячного Крестного хода внесла свои коррективы. Дороги, и без того плохие, стали еще хуже. Грязь и слякоть добавили испытаний.
После Монастырского моя любимая дорога до Горохово превратилась в месиво грязи. А маленький ручей стал полноводной рекой. Мост смыло, но идти надо. Один из крепких мужичков залез в ледяную воду и восстановил шаткую переправу. Многотысячная людская масса скопилась у переправы. Но, что удивительно, никто не роптал, все просто терпеливо ждали своей очереди.
Я сделал несколько снимков и продолжил путь. Такого я не видел за много лет. Моя камера фиксировала подвиг паломников.
На привале
Во дворе Гороховской церкви традиционно варят для паломников кашу в огромных котлах
Этой девочке очень хотелось помогать взрослым
И уже в Москве, проявив пленки и посмотрев снимки, я еще раз убедился, насколько полон наш народ живой верой…
Последний привал перед Великорецким. На этом месте раньше стоял дом
Приближаясь к Великорецкому…
Фото Алексея Мякишева
На днях в Музее Москвы открылась выставка работ российских фотографов «С чего начинается Родина?». Отдельным стендом представлены карельские фотографии Алексея Мякишева, который известен своими оптимистичными фото из русской глубинки. По замыслу организаторов, в масштабной экспозиции идет рассказ о 39 совершенно разных героях, которые проживают на территории нашей необъятной страны: от Калининграда до Курильских островов, от Махачкалы и Кызыла до Мурманска и Тикси. Наш собеседник, фотограф Алексей Мякишев представил на выставке историю сельского священника, отца Аркадия, который служит в храме Рождества Пресвятой Богородицы маленького поселка Колодозеро Республики Карелия.
Персонажей фотографии Алексея Мякишева, в какой бы точке России он их не находил, отличает простота и самобытность. Эти лица и характеры мы встречаем на улице, в электричке или на рынке. Они знакомы каждому, и потому понятны и близки. Любовь, тепло, душевная радость - фотографии будто пронизаны живым светом, который просвечивает сквозь снимок и согревает зрителя. По всей видимости, за это «мякишевскую» фотографию так любят и ценят соотечественники и зарубежные коллеги. В интервью «Искусство Коломны» фотограф рассказал о своей первой книге, любимой бабушке и фотографии.
Аудиозапись: Adobe Flash Player (версия 9 или выше) требуется для воспроизведения этой аудиозаписи. Скачать последнюю версию . К тому же, в Вашем браузере должен быть включен JavaScript. Время культуры на радио «Благо» — 102,3 FM
В марте этого года фотограф выпустил первую персональную книгу «Вятка». На первой странице посвящение бабушке Фаине Мякишевой… «Да, моя любимая бабушка подтолкнула меня к тому, чтобы я начал заниматься фотографией. Она все для этого делала. Я ей говорю: «бабушка, мне нужен фотоаппарат». «Хорошо!» Через какое-то время (понятно, что жили небогато. У нее пенсия, у деда пенсия. Мне 14 лет было) она скопила эти 200 рублей по тем советским временам и выделила мне на фотоаппарат. Я тогда купил Зенит-11. Причем когда зашли в ЦУМ, я смотрю, там еще один объектив лежит. И я его тоже купил! Бабушка потом очень сильно ругалась, что я потратил все деньги. Она рассчитывала, что я принесу сдачу. Но тем не менее! Она была совершенно искренний человек, воспитывала меня и очень любила. Всю жизнь бабушка прожила в Вятке и логично и естественно было посвятить эту книгу ей», — рассказывал Алексей.
Тогда в 7-м классе еще совсем юный Мякишев настолько увлекся фотографией, что бросил футбол и все дни напролет пропадал в фотокружке. Первый учитель подростка Владимир Александрович Лимонов сразу приметил увлеченного юношу и всячески поощрял его тягу к фотографии. В то время небольшой фотокружок, как рассказывает Мякишев, перерос в серьезную по местным меркам фотостудию, которая гремела на весь город. Каждый месяц в Дворце пионеров молодые кировские дарования устраивали фотовыставку. Когда в конце 80-х годов Алексей окончил школу и собрался поступать в университет на фотокорреспондента, оказалось, что ничего подходящего в перечне профессиональных специальностей нет. Сохранив мечту о фотографии, ушел служить в армию. «Когда я служил, мне уже тогда хотелось стать фотографом, потому что в армии я снимал сослуживцев, печатал им фотографии. (у нас там был старенький Фэд). Когда вернулся домой, друг подсказал пойти устроиться в новую демократическую газету. Я пришел к редактору, показал снимки, он меня взял на испытательный срок, а затем и на совсем. У них уже был один фотограф в штате, то есть новый им не требовался. Но видимо у меня было такое большое желание работать, именно фотографом, фотокорреспондентом, что главный редактор это почувствовал и решил «этот парень будет для нас работать».
Как вспоминает сейчас Алексей Мякишев большое влияние на формирование его взглядов тогда оказала общественная среда. Настоящим фотографом он стал именно благодаря ней. Коллеги журналисты и фотокорреспонденты из других печатных изданий, местные поэты и музыканты - все понемногу принимали участие в становлении будущего певца русской провинции. «Это было такое ельцинское время, когда дух свободы везде летал. Потому что был Советский союз, ничего не было разрешено, а тут «ба-бах»! И все разрешено, то есть, делай, что хочешь. И в творчестве, и в искусстве тогда в нашем городе это чувствовалось. Вот этот дух такого творчества и среди художников, поэтов. Кстати, у нас много замечательных в Вятке поэтов и художников. И в этой среде мы все варились и эта среда помогала меня питать».
В то время, в отсутствии развитого интернета молодой фотограф Алексей Мякишев жадно глотал любое новое знание: посещал библиотеку, увлекался работами импрессионистов, часами рассматривал альбомы по искусству и задавал себе все больше вопросов, не находя на них ответов. Именно в такой непростой период Алексей встречает в Вятке куратора из Германии Ганса Путниса, который помог ему выбрать собственный путь в фотографии. «Было очень интересно наблюдать за тем, как он смотрит фотографии. Я ему показывал свои отпечатки, он очень внимательно их изучал, всегда что-то говорил. И это было такой подпиткой, потому что человек приехал из какого-то другого мира. Тогда у меня было такое состояние, когда я не знал, куда двигаться. Снимал на монокль, все хотел уйти от документальной реальности и погрузиться в художественные образы. И Ганс мне сказал: «Алексей, снимай свой город. Вот посмотри, есть альбом Брессона. Такой замечательный французский фотограф, который снимал всю жизнь Париж. Ты должен снимать Вятку». Я посмотрел и вдохновился, но понимал, что фотографии Брессона наполнены другой составляющей. Правда, сама идея, что ты должен жить в этом месте и пополнять свой багаж какими-то фотографиями, которые я делаю не только для газет, очень здорово меня вдохновила. И в 95-м году я начал активно снимать город и по области много ездил».
Первые удачные снимки Вятки принесли Алексею и первое признание профессионального сообщества. Он вошел в Союз фотографов, получил стипендию Министерства культуры России, стал призером «Интерфото». Правда, вместе с триумфом столичные конкурсы привнесли в жизнь вятской творческой среды и неизбежные изменения. «99-й год был переломный, потому что многие ребята, Сережа Михеев, Паша Смертин, после Интерфото познакомились с главными редакторами столичных газет и затем вдруг стали работать в Коммерсанте. А я остался работать в Вятском наблюдателе и меня это как-то жутко угнетало. Я понял, что вятский период моей жизни подошел к концу, потому что среда ушла, общение среди коллег ушло. И что-то изменилось. И я понял, что нужно что-то менять. В 99-м году я также уехал в Москву, и тоже начал работать в Коммерсанте. Очень смешно, три вятских фотографа работали в Коммерсанте. Нас называли вятская мафия».
Большая и шумная Москва, так не похожая на мирную знакомую Вятку внесла в жизнь фотографа свои коррективы - на первый план вышла необходимость заработка, а фотографии для души остались на потом. Но Алексей не унывал и продолжал интенсивно работать. После Коммерсанта, был Русский Newsweek и другие издания. С отрудничая с ними, Мякишев по сути объездил всю Россию. Побывал на Кавказе и Северном Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. «И в какой-то момент мне захотелось просто «перешерстить» весь свой вятский архив. Потому что я почувствовал: «ага, картинки-то отлежались!». Это как вино, набрало свой вкус. То есть прошло 10 лет и я вернулся к этому своему вятскому архиву. И выбрал те кадры, которые на мой взгляд, оказались бриллиантами, которые я раньше не замечал. Они лежали в этом архиве, я их не видел. И вдруг они проявились. Наверное, потому что к этому времени я начал понимать какие-то вещи, варился в московской среде, был знаком с разными удивительными фотографами. Георгий Колосов и Владимир Семин, Щеколдин — много фотографов, которые для меня были раньше закрыты, а теперь я с ними общался».
Вот так, разбирая архив, Алексей вернулся к родному городу в своем творчестве. «Когда выбирал фотографии, я понял, что снимал не только как для газеты, но интуитивно я снимал и для себя. То есть мое ощущение, что мной двигала в тот момент вот эта среда. И когда я выбрал уже 200 кадров, понял, что это такая полноценная история, готовый проект. Прошло еще не мало времени, чтобы я смог сделать выжимку из 100 кадров, которую уже можно было как-то выстраивать.
В основе первого авторского альбома фотографий Алексея Мякишева - 20 лет съемок в родном городе и 3 года подготовки книги. Полиграфический первенец появился на свет весом в 60 документальных снимков и форматом 15 на 21 сантиметр, с именем «Вятка». «Формат мне подсказал маленький альбомчик Moleskine , который всегда с собой, который удобно в сумочку бросить. Я раньше носил с собой такой альбомчик и вклеивал туда фотографии. То есть он мне подсказал, что это должна быть мобильно-удобная для просмотра книжка. Тогда ее хочется купить, посмотреть, взять с собой. Но! При этом должно быть очень мощное, хорошее содержание «внутренности». Должно быть такое высказывание, чтобы - пусть в маленьком формате, но работало на твое восприятие. То, о чем я хотел рассказать в этой истории».
Все затронутые пласты, все смыслы, образы, чувства и переживания, которые Алексей Мякишев так тщательно и аккуратно укладывает в свою фотографию, он представляет исключительно в классической аналоговой черно-белой технике. Говорит, что настоящая фотография должна быть только такой, без лишних цветовых образов и ненужных дополнений. «Цвет пусть останется для художественной живописи, а фотография - это графика жизни. Любой сюжет в фотографии равносилен мгновению, которое больше не повторится. Поймать момент, запечатлеть настоящую жизнь - какая живопись на это способна? Нет, только фотография. В каждом лице - маленькая история. За это я и люблю фотографию».
Другой отличительно чертой фотографий Мякишева является отсутствие названий снимков. «Это принципиально. В том плане, что визуальный язык, образы часто о большем говорят, чем подписи к фотографиям. Мне хочется, чтобы сам зритель домысливал сюжет. На мой взгляд, удачная фотография, когда соблюден баланс: вроде есть сюжет и есть загадка. И подпись в таком случае не нужна».
Последние годы Алексей часто выступает перед студентами, ведет мастер-классы, рассказывает о своих фотографиях на выставках. «Первое, что я хочу передать, это любовь к фотографии, чтобы студенты полностью отдавались этому делу. Мне хочется, чтобы люди, которые серьезно занимались фотографией, чтобы этот инструмент, камера, был не только фиксатором каких-то жизненных событий, но и участником каких-то историй, которые их лично трогали. Чтобы человек мог понять мир через камеру. И увидеть какие-то сюжеты, которые неподвластны другим».
Герои Мякишева подобно героям Шукшина знакомы каждому, как в городе, так и в деревне. Они бесхитростны и откровенны. Удивительно только, как фотографу удается сохранить эту неподдельную искренность своих персонажей, когда на них смотрит объектив фотокамеры. «Мне нравится, когда люди открытые. Я часто бываю в провинции (сейчас езжу на Север, Архангельская, Костромская, Вологодская область), там люди по-другому живут. Ты приезжаешь в какую-нибудь глухую деревню и там ничего не происходит. Там нет ничего. Но при этом все равно там живут люди. И приходится, конечно, общаться с людьми, чтобы сделать какие-то сюжеты. Потому что просто там не получится. Кадр без человека мне уже не интересен. То есть, мне всегда интересен человек, я свой взгляд обращаю на человека. Для меня интересен человек, его взаимоотношения с другими людьми или окружающим миром».
Выставка «С чего начинается Родина?» в Музее Москвы включает работы 36 фотографов, которые при помощи языка фотографии старались ответить на вопрос, поставленный в названии. В экспозиции представлены снимки, сделанные на на всей необъятной территории нашей страны — от Калининграда до Курильских островов, от Махачкалы и Кызыла до Мурманска и Тикси. Выставка продлится до 8 июня по адресу: город Москва, Зубовский бульвар, д.2. Подробнее: www.mosmuseum.ru
Фотограф Алексей Мякишев родился в 1971 году в городе Киров. Сейчас живет и работает в Москве. Более 20 лет работает профессиональным фотографом. Победитель конкурса Best of Russia в 2012 году, дважды стипендиат Министерства культуры России, призер конкурса «Интерфото» и многих других. Отпечатки ручной работы Мякишева хранятся в частных коллекциях Франции, Германии, Испании и других стран. Фотографии Алексея Мякишева принимали участие в десятках выставок в России и зарубежом. Подробнее о фотографе и книге «Вятка».
Алексей Мякишев. Из серии «Паломники», 1998
Любая фотография — документ. Когда она возникла, это сразу стало очевидным. Фотограф просто брал форматную камеру, ставил на штатив и фиксировал кадр для определённых целей. Но при этом вдруг оказывалось, что снимок запечатлел и что‑то другое: то, что при съёмке никто не видел.
Это в фотографии осталось. Например, манипулировать видео намного проще, видеомонтаж — великая вещь. В фотографии это сложнее: есть такие нюансы, которые вроде скрыты, а оказывается, нет. Убрали часы на фотографии Патриарха, а отражение их выдало. Это свойство человеческого восприятия: движущуюся картинку мы не воспринимаем как документ, а статичную — да. Фотография сама по себе документ, который можно анализировать, извлекать из него знания.
Когда появилась «цифра», фотография, фотожурналистика вдруг стали трансформироваться — уходить в сторону искусства. Появились возможности обработки снимков. Сейчас так много фотографий, что порой ты не можешь отличить — кто это, что за автор? Сделать технически качественный снимок стало просто, и все поняли, что нужны новые средства — для выражения своего «я». Сейчас важнее, чтобы у автора был свой визуальный язык. Кто‑то добивается этого техническими средствами, например, делает удивительный фильтр, который никто не повторит — это имеет право быть. Но, с другой стороны, так ты трансформируешь пространство, в чём‑то его искажаешь.
Документальная фотография ушла от бесстрастности. Сейчас больший интерес вызывает личное переживание автора: когда он высказывает своё отношение к миру, прочувствованную оценку ситуации. Это как раз очень близко к искусству. Фотографии — это мои личные переживания, я это всё перемалываю, как мельница, и в результате получаются картинки. Очень важно насколько автор вложил себя в ту или иную фотографию. Если он просто пришёл на событие, то получается стандартная работа фотожурналиста. А вот если он вложил что‑то большее, тогда фотография переходит в другой разряд. Но так можно приблизиться к объективности, а можно от неё уйти. И это уже личное дело каждого.
Алексей Мякишев. Из серии «Вятка», 1996
Искренность в фотографии всегда видно. Когда я снимаю, я честен перед собой. На мой взгляд, фотография, которой я занимаюсь, максимально честна и с точки зрения этических рамок и рамок общественной морали. Я через них не перешагиваю. Но на этапе итогового отбора ты выстраиваешь историю и всё равно её немного переделываешь, подстраиваешь под свою идею. Что‑то в этот рассказ подходит, что‑то — нет. Отбор — одна из самых важных вещей: ты можешь всё перевернуть с ног на голову, наврать. А можешь, наоборот, быть максимально честным перед людьми и перед собой. Я не обманываю ни себя, ни зрителя. Я не занимаюсь фотомонтажами, постановкой, игрой. Хотя, конечно, я — это я. Я пропускаю ситуацию через себя, и это получается в чём‑то моя личная история. И тут важно, чтобы реальность не искажалась кардинально.
Алексей Мякишев. Из серии «Колодозеро», 2012
Да, мир вроде бы изменился и критерии поменялись. Сейчас за небо Бальтерманца не убьют, но если ты вмонтируешь фигуру или птичку, клонируешь дым, то это уже неправда. И фотожурналист всё‑таки так не должен поступать. Если ты «шириком» снял трубу так, что она стала выглядеть большой — это просто фотография, снятая «шириком». А если ты ещё одну трубу нарисовал с помощью фотошопа, это уже манипуляция. Художник может не писать те же провода на улице, но фотограф не может их замазать. Ему сложнее: он должен их как‑то обойти, скадрировать. И каждый сам для себя устанавливает некий баланс: что и как он выбирает для кадра.
Энергия равномерно по миру разлита, это нужно увидеть и оказаться в нужном месте в нужное время. И всё!
Я никогда не знаю, что меня ждёт на съёмке: полный провал или невероятная удача. Но это откроется только по мере общения с людьми, в процессе поиска сюжетов. У меня никогда нет чёткой задачи — снять то или это. Для меня очень важна импровизация. Это намного интереснее, чем когда ты что‑то придумал заранее. Это такой драйв — ты как будто плывёшь по течению: заплыл в одну бухточку, в другую. У тебя набрался реальный, не срежиссированный материал — и потом уже из него формируешь некую тему. Она сама по себе начинает выкристализовываться, когда смотришь негативы — это бесконечный процесс. Но хотя это всё максимально документально, тут всё равно присутствует моё «я». Никому не интересно смотреть голое документальное отображение, а интересно, когда твой внутренний свет, твои ощущения передаются на фотографии. И зрители сразу видят эту фишку, этот стержень в снимке.
Алексей Мякишев. Из серии «Колодозеро», 2012
Фотография — интереснейшая вещь. Она и объективная, и субъективная, и документальная, и нет. Там много чего. Для меня важнее всего в ней ее «фотографичность»: в этом её главная ценность. Это уникальность зафиксированного тобой момента: он не повторится никогда. Это некий срез времени. Я понимаю, что если я приду на следующий год в то же место, сниму тот же сюжет, он не будет таким же, потому что все изменилось. Когда люди концептуально подходят к фотографии, то начинают сознательно менять реальность и эту ценность теряют. Они используют фото как технологию для своих идей, как инструмент. Мне же не хочется придумывать, мне хочется брать из жизни то, что она даёт. Энергия равномерно по миру разлита, это нужно увидеть и оказаться в нужном месте в нужное время. И всё! И ты понимаешь, что ты обрёл некое чудо. Чудо формы, чудо содержания. Зачем придумывать? Оно всё уже придумано.